Но если бы я почувствовала, что не справляюсь, мне бы и в голову не пришло там умереть, я могла уйти в любой момент, только соблюдая осторожность — путь отхода был расчищен погибшими Аскетами в зале служб. Это Аскеты уйти не могли, они защищали свои владения, свою веру и честь, у меня же было только последнее, да и то слегка подернутое ржавчиной.
— Мне показался он интересным, — неожиданно сказала я. — За его надоедливостью и тем фактом, что он, в общем-то, враг, было интересно его слушать. Он… ну, умеет говорить красиво.
Гус горько хохотнул.
— А еще он умен, да, кошечка? Не шипи, только кошечки ведутся на бархатный голос Аттикуса. Он убаюкает тебя, а потом прицепится как клещ под любым предлогом. Если тебе однажды покажется, что он хороший человек, вспомни, что я тут тебе наговорил. Не хороший он человек, Тени не могут быть хорошими. Вот ты, душа моя, вполне ничего. Молодая, сильная, видишь меру и не лезешь, куда не нужно. И за всем этим видно просто человека. А у него за всем этим хорошо захороненное чудовище. Старое и сильное. Если будет необходимо, он тебя сожрет и не подавится, хотя до этого приложит все усилия, чтобы не навредить. Но вот только обязательно сожрет, вся соль в этом. Как вон в море, столько же соли.
— Тебя он не сожрал, — возразила я, сев так, чтобы смотреть ему в глаза. Грязные волосы рассыпались по плечам.
— Я — немного другая история. А ты просто красивая кошечка на его великом пути.
— Выложенном трупами?
— Откуда мне знать, Аттикус способностью убирать преграды не гордится. Поэтому скрывает и, похоже, считает, что его это как-то оправдывает. Будь с ним… глупой девочкой. Это хороший вариант. Он стар, если хочешь заиметь его во временные союзники, изобрази молодую, наивную, амбициозную. Хотя ты такая и есть, да? Не скалься, ничего в этом плохого нет. Позволь, пока ему это выгодно, заботиться о тебе, а сама втихую делай свои дела и готовь плацдарм для отступления. Аттикус, знаешь ли, немного еще и сентиментален. Ну да ладно.
Гус нахмурился.
— О чем ты хотела поговорить?
Я закусила губы, не зная, как бы вернуть его в прежнее русло разговора. Оно мне нравилось, хотя чувство странности и не покидало. Гуса то ли прорвало, то ли он просто ответил на мою просьбу.
— О картах, — с досадой сказала я, выудив давно мелькнувшую в голове мысль. — Та карта, что ты мне показывал. Я подумала, если мы так и будем натыкаться на тварей, то можно составить точки мест, где мы их встречали. Опросить людей, где еще тварей видели. Возможно, из этого что-то выйдет. Хоть какой-то толк от наших шараханий будет.
Гус повернул ко мне голову и долго удивленно рассматривал.
Где-то вблизи сварливо, тревожно заорали чайки, и я вздрогнула от неожиданности. Ночь была теплой, прозрачной, по-настоящему летней, и их крики казались лишними, словно кусок льда в теплом вулканическом озере.
— Гхырова задница, — выругался он и вскочил, снова сверкая веселым оскалом, будто и не было этих неожиданных откровений. — Чего же ты раньше молчала?
Но я цепко схватила его за рукав и усадила обратно.
— Зачем сейчас? Лежи себе спокойно, гляди на кофе с молоком и думай. Твари не убегут.
Гус удивленно плюхнулся обратно, неуклюже подгреб под себя ноги и уставился на меня.
— Ты что-то задумала, душа моя, — наконец сказал он деревенеющим тоном.
— Да нет же! Ты сам подумай, — я решила раскрыть карты и бросилась в омут с головой. — Мы с тобой носимся по Фристаде как слепые котята, ничего друг о друге не знаем, не согласовываем никаких планов, бежим, куда в голову взбредет. Вот ты почему не остановил меня, когда я тебя на «Колючку» тащила? Не подумал, что для тайника это слишком людное место?
— Подумал, — нахмурился он. — Но ты орала, чтобы я заткнулся и шел смирной собачкой. И я был хорошим мальчиком, заметь. Шел и молчал в тряпочку.
— А если бы мы наперед сели, поговорили, вот как сейчас — спокойно, никуда не торопясь? Не обменивались обрывками мыслей, а… ну ты понял. Чем больше мы будем обсуждать, тем толковей будут поиски.
— Так ведь именно это я и планировал.
Ну-ну. Планировал и тут же похерил все свои планы. Похоже, мрачно подумала я, Тени действительно не могут быть хорошими. И им никогда нельзя доверять.
Даже бывшим. А быть может, особенно им.
Глава двадцать третья
Фристада встретила меня теплым сухим ветром и глухим шумом. Стражи с хмурым видом зажигали дополнительные факелы, то и дело оглядываясь вокруг. Я тихонько ухмылялась, скользя в тени каменных замшелых стен, и подавляла желание выскочить на свет с криком «Бу!». Даже мое умение скрываться не спасло бы меня тогда от мечей. Так что глупую шутку я решила придержать при себе.
Ночь манила меня. Вот что это было — не разум, а ощущения. Не анализировать, не пытаться понять, не загадывать и не думать. Идти, куда тянет… что-то. Я шла на зов, которого не слышала, и не представляла, что буду делать, если опять начнется заварушка, но предпочла засунуть свои невеселые мысли подальше, надеясь, что все как-нибудь разрешится на месте.
Мой путь лежал по опустевшим улицам, мимо редких испуганных прохожих и до крайности надоевших крыс. Под ногами шуршали обрывки бумаг — наверное, где-то разорили писчую лавку. На всякий случай я скрылась, и, как выяснилось, не зря.
Квартал Эрмет кишел стражами и Аскетами. Все они неодобрительно друг на друга косились, но ссоры затевать не решались. Я хмыкнула — раньше не прошло бы и получаса, как они устроили свалку, но сейчас их сплотила опасность. Шмыгнув под высокое крыльцо ювелирной лавки, я огляделась. И происходящее мне не понравилось: возле прохода в переулок торчал задумчивый Аскет, который поигрывал своим огромным молотом с красным камнем на наконечнике. Обходные пути тоже не пестрили разнообразием, всюду стража-стража-стража! Да, город действительно перекрыли, приходилось быть осторожной.
Я принялась размышлять.
Если попробовать прокрасться по стене, разделяющей кварталы? Меня туда тянет? Бесспорно. Но у меня на пути Аскеты и стражники. Я отдаюсь зову Книги и иду, но мне мешают, очень мешают.
Я постояла у входа в какой-то магазинчик, оглядываясь в поисках лестницы наверх, но все было тщетно. Я открылась, толкнула дверь и зашла в лавку, мимоходом оглядев выставленный товар, и скривилась: ну и качество у них.
— О, леди, пришли посмотреть? — прошепелявил старый продавец.
— Нет. Как подняться на крышу этого дома? — я сделала лицо как можно серьезнее.
— А, да вон туда, — старик махнул рукой на дверь подсобки.
— Премного благодарна, — ответила я, уже открывая заветную дверцу.
Внутри оказалась древняя винтовая лестница, по которой мне пришлось подниматься минуты три, не меньше. А наверху, обследовав три крыши, я нашла искомый спуск. И он оказался с подвохом. Даже будь я ростом с минуталя, пришлось бы прыгать, рискуя драгоценной шеей, чтобы достать до лестницы. И какой скорбный разумом строил эти дома, мне интересно?
Я спустилась вниз и купила прочную веревку с крюком. Дед, считая отданные мной монеты, хитро блестел глазами и еле скрывал злобное хихиканье. Теперь стало понятно, почему он без проблем меня впустил.
Во второй раз я поднялась по узкой лестнице, подошла к краю крыши и принялась вязать хитроумные узлы, проверяя каждый по пять раз. Спустилась я, слава Перевернутым богам, без приключений. Куда мне идти теперь?
И, конечно, я совершенно забыла, что вынуждена была открыться продавцу в магазинчике, потому что ко мне подошел хмурый Аскет.
— Привет, женщина, не бойся, я ничего тебе не сделаю.
— Не сомневаюсь, — еле слышно ответила я, — тебе как бы запрещено.
— Я не люблю нападать без причины на подозрительных пройдох, давай, иди отсюда, пока стража не нашла тебя. Они тут раз в несколько минут патрулируют.
— Мне нужно попасть в… — Куда? Думать надо быстрее. — В Грейстоун.
— Зачем? — безразлично спросил Аскет.
Думать надо быстрее! А врать — так, чтобы поверили. Этого Аскета я раньше не видела, и был шанс, что он меня тоже.
