В каком месте она оказалась?
Покрутив по сторонам шеей, она смогла рассмотреть тесное пространство, заставленное столами с хирургическими инструментами (взгляд цеплялся за скальпели, пинцеты, ножницы), пробирками, колбами и непонятными на вид приборами. Можно было решить, что помещение напоминает операционную, если бы не одна странность: вместе с предметами явно медицинского назначения на столах находилось множество глубоких деревянных ящиков, засаженных растениями с длинными стеблями и крупными алыми цветками. Лампы на стене безжалостно светили на них яркими лучами.
Вытянув шею, она успела увидеть, что ее запястья были надежно зафиксированы ремнями, а на правой руке змеилась тонкая трубка от капельницы: прозрачный раствор поступал в организм через катетер, установленный в вену на предплечье.
Она бы вздрогнула от испуга, когда перед ней появился человек в хирургическом костюме, но не смогла: тело ниже головы полностью парализовало…
…поэтому единственное, что сделала Фейт — закричала от ужаса, когда человек в медицинских маске и шапочке приблизил к ней лицо. Он некоторое время смотрел на Фейт, словно любовался своей жертвой, а затем, сняв маску, сказал с легким намеком на улыбку:
— Не надо бояться. Ты не почувствуешь боли.
Фейт с трудом фокусировала зрение (похоже, ее чем-то накачали), поэтому так и не смогла толком рассмотреть, кем был этот человек: она успела отметить темные глаза, не слишком старое, но вроде бы уже не молодое лицо с ямочкой на подбородке и широкие, словно приплюснутые губы с опущенными вниз уголками. Она сомневалась, но все же предположила, что этот мужчина вполне мог быть водителем машины, который должен был отвезти ее в больницу.
В каком-то смысле он сдержал свое обещание: Фейт действительно оказалась в некоем подобии операционной, вот только о такой помощи она не просила!
Когда мужчина, вернув маску на лицо, отошел в сторону, к столу возле стены, на котором возвышался деревянный ящик, Фейт прокрутила в голове события последних часов.
Вот она, продравшись сквозь заросли вокруг заброшенного завода, с раненой ногой выбегает на шоссе. Останавливается электрокар, проезжавший мимо. За рулем — мужчина в респираторе. Джой запрыгивает в машину, просит о помощи. Незнакомец говорит, что его ИИ уже вызвал полицию, и предлагает отвезти Фейт в ближайшую клинику. Они долго едут по шоссе, затем сворачивают на боковую дорогу, которая петляет среди зарослей леса, делая несколько поворотов. Фейт пытается завести разговор, но безуспешно: водитель отделывается короткими сухими фразами. И тогда ее начинают терзать сомнения и подозрения. Куда они, черт подери, едут в кромешной тьме посреди дремучего леса? Разве в такой глуши может находиться клиника? Фейт осторожно об этом интересуется, но водитель все так же сухо отвечает, что везет ее в больницу. Пока, наконец, перед ними не появляется указатель с названием места — «РИМДОР», а затем — редкие двухэтажные дома с темными окнами, скрытые за живыми изгородями. Что это, какая-то деревня или поселок? Она никогда не слышала о Римдоре! В какую глухомань они заехали? Фейт спрашивает об этом у водителя, в ответ он лишь коротко кивает и говорит, что они почти добрались. «Куда добрались?» — допытывается Фейт. «К человеку, который тебе поможет», — отвечает водитель, когда электрокар останавливается возле неприметного двухэтажного дома с покатой крышей, расположенного на заросшей травой поляне среди сосен. «Не похоже на больницу», — последнее, что успевает произнести Фейт прежде, чем ее шею пронзает острая боль: водитель делает ей укол инъектором, после чего она проваливается в темноту…
И вот теперь темнота расступилась, взорванная ярким светом хирургических ламп: Фейт лежала на столе, не в силах пошевелиться. Шея оставалась единственной частью тела, которой она могла двигать. Фейт вытянула голову вперед, стараясь максимально рассмотреть то, что происходило в противоположном конце комнаты, где человек в хирургической маске, стоя спиной к ней, копошился в деревянном ящике.
Наконец он завершил свои манипуляции и, держа что-то в руках, вернулся к столу, на котором лежала Фейт.
Она истошно заорала — не от боли (ниже шеи Фейт по-прежнему ничего не чувствовала), а от шока и потрясения, когда врач принялся засовывать в ее разрезанный от грудины до лобка живот то, что находилось в его руках.
Комья земли.
Да, он запихивал комья черной, влажной земли в брюшную полость Фейт. Выброс адреналина вернул зрению четкость: только сейчас Фейт заметила, как из ее распоротого живота, словно дьявольские побеги, прорастали длинные стебли с большими алыми бутонами и раскрывшимися цветками.
Маки, — последнее, что осознала Фейт прежде, чем тьма полностью ее поглотила.
* * *
— Мой сон изменился, — глухим голосом сказала Джой, когда на следующее утро в ее номер постучался Картер.
Она сидела на кровати с влажными после душа волосами и, словно обколотая наркоманка, тупо смотрела на окно, за которым по шоссе проносились легковые автомобили и грузовики. Единственное, что радовало — если Джой вообще могла еще испытывать «радость», — так это отсутствие дождя. Впрочем, день все равно выдался пасмурным.
— Расскажи, — попросил Картер, сев верхом на единственный стул, стоявший у стены с потертыми обоями.
От агента БПК едва заметно пахло дешевым гелем для душа — и застаревшим потом, впитавшимся в несвежую футболку. Видок у Картера был под стать его мятой одежде: мешки под красными глазами (похоже, он так и не смог заснуть прошедшей ночью), заросшее щетиной лицо с каким-то сероватым, нездоровым оттенком и взъерошенные, еще не высохшие после душа волосы.
Забравшись на кровать с ногами, Джой обняла колени и, склонив к ним лицо, рассказала Картеру о новом кошмаре, приснившимся ночью.
Она смутно помнила детали, но в общих чертах сон намертво отпечатался в памяти: яркий свет хирургических ламп, обездвиженное тело на столе, человек в медицинской маске и шапочке, комья земли в его руках…
— Единственное, в чем я полностью уверена: в этом сне я вижу не себя, — твердо заявила Джой, завершая свой рассказ. — Я видела то, что происходило этой ночью с Фейт. Точно так же, как раньше мне снилась Мерси.
Картер не стал спорить: в конце концов, именно он первым догадался, что Джой по непонятной причине видела в своих кошмарных сновидения то, что произошло с ее генетическими потомками — клонами генерации QX-11.04. Он задумчиво потер рукой подбородок, а затем спросил:
— Ты запомнила лицо мужчины? Сможешь его описать?
Джой покачала головой:
— Он лишь на мгновение снял маску, и Фейт едва ли успела его рассмотреть. К тому же я видела сон, словно в мутной пелене: наверняка Фейт чем-то накачали, и она не могла сфокусировать зрение.
— Значит, нам нужен эмолайзер.
Они нашли его в вестибюле мотеля: тесная комната со специальными креслом (кроме него, здесь не было ни окон, ни другой мебели) находилась рядом с ресепшеном.
Джой поежилась, когда увидела ободранное кресло, в изголовье которого торчал потертый кабель со штекером: модель эмолайзера выглядела явно устаревшей, но другой от затрапезного придорожного мотеля ожидать не стоило. Обычно в таких местах устанавливали самые простые и дешевые эмолайзеры — на тот случай, если жильцам мотеля, среди которых могли быть как имморталы, так и сенсоры, понадобится вдруг выгрузить эмоции, записанные в нейромодуль.
Картер оплатил сеанс менеджеру на ресепшене, а затем, когда Джой устроилась в кресле, вставил штекер в разъем на ее затылке.
В ушах раздался голос ИИ:
— К нейромодулю подключен эмолайзер фирмы «Делирио», модель AA-05.
— Илон, можешь начинать выгрузку эмоций, записанных за последние четыре часа. — Джой прикинула, сколько длился ее сон. — Операция без кода доступа.
Она закрыла глаза, отдавая себя во власть электрических импульсов, которые яркими вспышками взорвали мозг. Провалившись в темноту, озаряемую серебристыми всполохами, Джой снова увидела сцены из своего последнего кошмара: свет ламп на потолке, человек в маске, ярко-красные цветки… Но теперь она знала, что это был вовсе не сон, а реальность, в которой оказалась ее генетическая «дочь», Фейт QX-11.04.
