финансы и это очень ответственная работа. И очень хорошо оплачиваемая. Поэтому даже желание любимой дочери тут не могло быть решающим.
– Хорошо. Спасибо, что уделили время.
– Ну что Вы. Это очень важно для меня и Ольгиной матери. Она буквально убита горем… как только будет что сообщить, сообщите сразу же, прошу Вас…
– Обязательно. Всего доброго, Андрей Валерьевич.
Зара наблюдала в отражении зеркала, как Фиа сооружает на ее голове затейливую прическу. Пальцы ловко скользили по волосам, разделяя их на пряди, переплетая. В зеркале нельзя было разглядеть цвет облака над головой Фиа, так как «облако чувств» не имело отражения. Но Зара просто ощущала, что женщине очень-очень грустно.
– Я до сих пор не могу в это поверить, – сказала Лена, закручивая и закрепляя невидимкой очередную прядь светлых волос.
Прислонившийся к дверному косяку Игорь с безучастным видом наблюдавший за женой и малышкой кивнул.
– Я тоже… – голос у него был бесцветный. И сам он выглядел словно краски стерлись и остался потускневший образ, только отдаленно напоминавший харизматичного мужчину. Привлекательного, уверенного в себе.
– Как Олин отец? Мне он понравился. – Лена невесело улыбнулась. – Мне всегда представлялись банкиры совсем другими. Надменными, взирающими на всех свысока. В общем такие «буржуины» из книжки… А тут приятный человек… – Лена вздохнула. Она прекрасно представляла какой ад творится в душе оказавшегося приятным человеком банкира, потерявшего дочь.
– Андрей Валерьевич держится. Он сильный человек. Наверное другие, те кто слабее и не достигают такого уровня…
Лена закончила с прической и улыбнулась девочке.
– Ну вот, все, твоя прическа готова. Ты просто красавица. Сейчас сделаем фотографии и отправим дедушке. Он сказал, что очень хотел бы тебя увидеть.
Игорь постоял еще немного в дверях и пошел в спальню. Он пытался найти место, положение, занятие, что угодно, чтобы просто не думать. Но мысли, несмотря на все усилия, шевелились в голове, как змеиный клубок. Это пугало, выматывало. И это было даже не сожаление, не боль, а скорее чувство вины, необьяснимого страха, обреченности. Он сам не мог обьяснить себе такой сильной реакции на случившееся. Но он прокручивал и прокручивал в голове произошедшее. И еще одна мысль, сумасшедшая, но тем не менее не дававшая покоя даже больше чем остальные – могло ли материализоваться, промелькнувшее в его голове в тот вечер желание убить Ольгу. А вдруг это его вина, что он пожелал ей смерти, пусть в приступе охватившей его ярости. Но ведь пожелал. И вот теперь она мертва.
Девочка проводила взглядом черное, облако с пылающими оранжевыми отсветами по краям. Мужчина был очень сильно испуган. И его страх который Зара заметила какое-то время назад с каждым днем становился все сильнее. И ложь жила в нем теперь тоже постоянно, вместе со страхом.
Рыжий был маленьким сухоньким мужичком словно бы пожеванного вида. С не проходящим тремором и со впитавшимся в каждую клеточку его организма таким же не проходящим тяжелым духом перегара. Жена, Зинка, женщина суровых методов воспитания, регулярно дубасила своего пьющего мужа всем чем под руку придется, безоговорочно побеждая в каждой битве благодаря значительному превосходству массы собственного тела над массой тела противника. Противник, в таких случаях, практически не оказывая сопротивления, ретировался за пределы совместной жилплощади. И проводил за этими пределами весь остаток дня и, как правило, ночь. А иногда и следующий день тоже. Потому что Зинка «пьяную тварь» терпеть была не намерена. Тем не менее брак этот был прочным и стабильным. На протяжении вот уже двадцати двух лет Рыжий пил, а Зинка его за это била и выгоняла из дома. И, возможно, прекрати муж пьянствовать, воинственная жена и не знала бы что же с ним теперь делать.
В этот день Рыжий схлопотал, что называется, прямиком «промеж глаз» эмалированной миской, в которую Зинка собиралась резать салат. Но в этот момент муж некстати попался на глаза, не удержав равновесие и ухватившись за кухонную штору, едва не оборвав ее вместе с карнизом. Зинка, само собой, стерпеть подобного не смогла и сьездила мужу по физиономии. Рыжий взвыв от боли со всей доступной после выпитой поллитры скоростью кинулся к входной двери.
То что сегодня та ночь, когда спать придется «вне дома» было очевидно. Погода была теплая и поспать на лавке для рыжего не являлось проблемой. Конечно хотелось бы еще выпить, но денег не было. Рыжий послонялся возле дома. Никого из соседей, что являлись завсегдатаями «клуба любителей горячительных напитков» не было. Рыжий еще бесцельно побродил по двору, и совсем заскучав, решил, что нужно прогуляться к «новым домам». Там живут те у кого деньги есть. Может удастся выклянчить хотя бы на чекушку. Удача улыбнулась бедолаге. Один из жильцов, возвращавшийся после прогулки с собакой, брезгливо сунул Рыжему полтинник.
– Ну, будем!… – неизвестно к кому обратился Рыжий и запрокинув голову усосал содержимое бутылька. По телу разлилось приятное тепло. Жизнь вновь обрела смысл и ощущение приятности. С умиротворенной улыбкой Рыжий растянулся на широкой скамейке, расположившейся чуть в стороне от нового дома, в котором живут богачи. Это место Рыжему нравилось намного больше чем двор собственного дома. Кругом деревья. Огоньки в окнах высотки светятся множеством оттенков, создавая ощущение уюта. Сон навалился черной пустотой, без сновидений, без переживаний.
Афанасию Евгеньевичу сообщили о трупе по адресу, где проживала Ольга Самохина, еще до того как он приехал в управление. Чертыхнувшись, следователь развернул машину и поехал по знакомому уже маршруту.
Жертва – алкаш, проживавший в одном из соседних с домом Самохиной домов был убит также, как и она. То есть задушен. Только его убийца не держал за горло до того момента пока не наступила смерть. Шуркову Степану Григорьевичу, так звали жертву, просто перекрыли доступ кислорода, зажав рот и нос, а тело, судя по всему, придавили к скамейке, на которой он и был обнаружен рано утром дворником. .
– Прямо какой-то маньяк-душитель обьявился, – сказал Витя.
– Может и маньяк, а может и просто хладнокровно совершающий убийства сукин сын. – Сказал следователь.
– Если это один и тот же, то в первый раз он действовал на эмоциях, а тут он эмоции не включал, просто холодный расчет.
– Молодец, Витек, далеко пойдешь, – с некоторым оттенком иронии похвалил следователь. – Конечно, всякое может быть, но я думаю убийца один и тот же. Такие совпадения это уж слишком.
Жена убитого, женщина солидной комплекции и явно «вениковыгонятельного» нрава, всплакнула, но
