чтоб и мысли ни у кого не явилось, что он спешил! На ходу застегивая манжеты сорочки, Митя ринулся обратно в комнату и…
— Ай! Ты все еще тут? — чуть с размаху не врезался в застывшую посреди комнаты Леську. Предки, он про нее вовсе забыл! — Чаю господину Альшвангу предложи!
Губы у Леськи дрогнули, в глазах, кажется, заблестели слезы и глухим от обиды голосом она пробубнила:
— Да уж не первый день в вашем доме-то служим, кой какое обхождение выучили! — ринулась к дверям и пропала.
Митя раздраженно дернул плечом — не до нее! — и принялся торопливо застегивать жилет. Сюртук, конечно, ужасный, но вещи хотя бы гармонируют между собой. Оскорбить вкус альва было бы… неприятно. Уж он-то знает, как Лорды Холмов умеют смотреть словно бы сквозь человека.
Митя шумно выдохнул, поправил воротник и пристально, и даже угрожающе уставился на себя в зеркало. Спокойствие, сдержанность, отстраненность. Даже если поджидающий внизу альв и впрямь происходит от Высших Лордов, он всего-навсего еврейский портной! И он сошьет Мите новый гардероб! И может даже, через него удастся продать драккар трофейного железа. Митя заторопился к лестнице, изо всех сил стараясь не бежать по ступенькам сломя голову.
— Маэстро Йоэль! Рад видеть вас, — медленно, спокойно, размеренно, не бежать, не мчаться, не… Не спотыкаться!
Изогнувшись самым что ни на есть соблазнительным образом, Леська наливала чай в тончайшую, будто из бумаги сделанную чашку хинского фарфора. Этот чайный набор тетушка губернаторше подавать велела! Чай был терпким и пах травами и медом, мед в розетке — золотистым, масло — ярко-желтым, а булочки от Георгии — наверняка еще теплыми. Митя судорожно поджал живот, в страхе, что тот разразиться голодной руладой.
— Благодарю, милая, — голосом томным, как стекающий с ложечки мед, протянул альв, когда Леська, отставив для красоты мизинец, подала ему чай. Тонкие пальцы альва, от изящества которых даже прекрасные внучки Лели-Любви захлебнулись черной завистью, приняли чашку, выдающийся шнобель зашевелился, вбирая запахи, но неприятное это шевеление мгновенно забылось, стоило альву сверкнуть на Леську благодарной улыбкой. Горничная покраснела, побледнела, выпятила грудь и принялась теребить пушистый кончик косы.
Митя неожиданно почувствовал острый укол ревности — еще бы понять к кому! К своей горничной… или к своему портному? Почти своему…
— Здравствуйте, господин Меркулов-младший. Простите великодушно, вы, наверное, еще не завтракали, — альв весь был юность, невинность, лучезарность.
— Быть может — составите мне компанию? — жестом плавным, как приглашение к танцу, он повел над подносом.
Компанию? Завтракать… с портным? Логичное продолжение светского знакомства с сапожником и лавочником. Но если этот портной и впрямь из Лордов Холмов… Йоэль непринужденно откинулся на спинку кресла и наблюдал: как исследователь особенно любопытного жука. Идеально очерченные губы кривились чуть презрительно, неидеальный нос едва заметно морщился, было ясно, что все Митины сомнения для альва — открытая книга.
— А впрочем… Не будем затягивать! — он поднялся, подхватывая саквояж. — Здесь изволите примерку делать или в вашу комнату проследуем?
— Проследуем, — приторможенно, как битый автоматон, согласился Митя. — В комнату…
— Та вы ж, паныч-евреич, навить чаю не попили! — возмутилась Леська и подхватила поднос. — Я виднесу!
Они покинули гостиную и торжественной процессией и проследовали через весь дом: сперва Митя, следом — мягкой, крадущейся походкой лесного хищника — Йоэль с саквояжем, и последней преисполненная важности Леська с подносом. Поднос она водрузила на стол в Митиной комнате и застыла, скромнейше сложив руки на переднике и косясь на альва бедовым взглядом.
— Снимайте… это, — скомандовал альв, наскоро оглядывая комнату. Митя не мог отделаться от мысли, что хоть его комната больше и богаче обставлена, в сравнении с каморкой альва она — воплощение дурновкусия.
— Сюртук?
— Если это можно так назвать, — на сей раз альв поморщился совершенно открыто, что при его носе выглядело даже угрожающе. — Милая, благодарю за чай. А теперь ступайте, не стоит смущать вашего молодого господина.
Физиономия Леськи стала несчастной, она с мольбой на поглядела на альва, полоснула негодующим взглядом Митю и гневно взмахнув косой, вымелась за дверь, бормоча сквозь зубы:
— Ой, и чего я там не видела?
— Как мило, — обронил Йоэль, открывая саквояж.
«Мы… у нас с ней ничего…» — хотел запротестовать Митя, порыв удалось подавить лишь отчаянным усилием воли. Оправдывающийся всегда жалок и уж точно он не должен оправдываться перед своим портным… своим же, да?
— Ну-с, приступим! Извольте снять и жилет тоже, и стать поближе к свету! Руки в стороны, будьте любезны.
Он вытащил из саквояжа мерную ленту, и обошел торчащего посреди комнаты Митю будто столб. Митя невольно попытался оглянуться — присутствие альва за спиной тревожило.
— Не вертите головой, — равнодушно обронили из-за спины. — Что вы, право, как первый раз у портного.
Митя зло закусил губу: да, светский человек, шьющий новый гардероб, не стал бы вертеться, как непоседливый ребенок, но, если альв что-то задумал, если решил от него избавиться, что стоит сзади набросить и затянуть хоть ту же мерную ленту. Митя невольно напряг спину.
— Да расслабьтесь же вы, — хмыкнул Йоэль и пальцы, оказавшиеся неожиданно твердыми и сильными, болезненно впились ему в лопатки, заставляя прогнуться. — Ошибусь вот, будет у вас сюртук перекошенный.
Это была серьезная угроза. Более серьезная, чем угроза смерти. Мерная лента змеей скользнула подмышками, альв на миг прижался к его спине и шепот прошелестел в самое ухо:
— И сколько же вы хотите за ворованное железо?
Фи, как неделикатно! А еще альв!
— Вы — посредник, маэстро Йоэль, ваш процент зависит от того, что получу я. Вот и скажите — на сколько я могу рассчитывать?
И посмотрим, насколько названная альвом сумма совпадет с ценами на железо, которые Митя уже месяц исподволь выяснял!
Перехватывающая грудь веревка резко, до боли натянулась, вышибая воздух и тут же ослабла.
— Тридцать два с половиной!
— Что — тридцать два? Рубля? Процента?
— Дюйма, — выходя из-за спины, сообщил альв, — в груди. — и встал напротив, накручивая мерную ленту на кулак. Медленно так, неторопливо, в натяжечку…
Мгновенным движением захлестнул ее у Мити на шее и затянул. Митя не дрогнул, хотя узлы ленты больно впилась в кожу. Они уставились друг другу глаза в глаза и тут же торопливо отвели взгляды. Зеленые, как молодая листва, глаза Йоэля тянули к себе, манили, как манит зеленью залитый солнцем лужок. А ступишь и бульк! Под ним болото. Впрочем, смотреть Мите в глаза альву тоже не понравилось.
— Я связался с заводчиками. Ждут вас в ресторации отеля «Франция», Карпас — его хозяин. В полдень.
— Вы сошли с ума? — прохрипел Митя.
Мерная
