— Кофе? — спросил знакомый кельнер.
— Кофе и подходящую одежду
— Подходящую к чему?
— К Терминалу. Униформу какую-нибудь…
— Но в ней вы потеряете право заходить в это кафе, — напомнил он со всей серьезностью. — А я, в свою очередь, потеряю клиента. Это называется конфликт интересов.
— Конфликт уладим, — ответил я, пересчитывая оставшиеся наличные. — Да, и воды простой принесите.
Простой водой я запил таблетку антиалкогольного детоксикатора. Кофе дочистило мозги. Теперь Шеф не сможет сказать, что я составлял отчет спьяну. Впрочем, в основном отчет состоял из записей бесед со страховым агентом Элвисом, фельдшером Ивановым, стюардессой Анной и пилотами. От себя лично я высказал подозрение, что расследование кражи из сейфа может дорого встать клиентам из ФСО. Готовы ли они оплатить стычку с Галактической Полицией? Досье на физиков я так же приложил к отчету. Пусть Ларсон поразмышляет, чего интересного они нашли для себя на «Монблане».
Дошептав комлогу о физиках, я поманил кельнера.
— Где униформа?
— Ну не сюда же мне ее нести! — возмутился он.
— А куда?
— Часам к восьми подойдите ко входу в кафе.
— Подойду.
Договор был скреплен задатком в полсотни. Закодированный отчет ушел по назначению. Я позвонил Харригану, чтобы узнать, не решил ли он хотя бы одну из двух поставленных перед ним задач.
— О! — воскликнул он. — А я ведь собирался вам звонить. Сегодня в два Сведенова транспортировали до Терминала Фаона . Проскочил прямо перед вашим носом. Вот так!
— Далеко не уйдет. Что с гостиницей?
— В порядке. Через полчаса подходите в каюту триста десять. На вас там посмотрят и скажут, что делать дальше. Надеюсь, все будет нормально.
— Постараюсь произвести хорошее впечатление.
— Для этого вам нужно будет очень постараться…
Быстро сказав «пока», я его отключил. У меня мелькнула шальная мысль, что преследовавший меня человек с нарушенной бинокулярностью и есть Сведенов. Я долго искал его снимок.
Нет, не он, — решил я твердо, потому что со снимка на меня смотрел тридцати-с-чем-то-летний лохматый брюнет с нормальными карими глазами. То есть нормальным у них было расположение на лице, глазницы же были глубокими, с тенями синяков, — вероятно, от бессонницы, которая постоянно мучила Сведенова.
Комлог взвыл сиреной скорой помощи. В трех столах от меня обернулись посетители. Парень презрительно посмотрел в мою сторону и нарочно громко сказал сидевшей с ним девушке, что у одного его знакомца комлог сигналит как мартовский кот — кошке, а у другого знакомца комлог издает победный клич вождя папуасов — «Жлобы, короче…».
За «жлоба» я бы сказал ему пару ласковых, но мне было не до парня. Обычно мой комлог гнусавит, как голодный комар — не хочешь, а ответишь на звонок. Сигнал «скорой» комлог издает, когда в него пытаются незаконно влезть через канал связи.
Так и есть: «Зафиксирована попытка взлома системы. Вирус уничтожен.» — замигала на экране кровавая надпись. «Источник?» — спросил я. «Не установлен», — разочаровал меня спай-фаг. На всякий случай я велел перекодировать всю информацию с новым ключом. Процесс занял всё время, оставшееся до визита в триста десятую каюту.
Хоть бы раз предчувствие меня обмануло!
За столом в каюте 310 сидел коротышка-завхоз.
— Почему сразу не сказали, что вы репортер? — строго спросил он.
— Не люблю пышных приемов.
— Ха, и не надейтесь! Будете жить в резервной гостинице.
— Это где селят отставших пассажиров?
— Типа того. Сейчас там пусто. Лишь поэтому я согласился дать вам место. Устраивает?
Я вспомнил, что резервные каюты — восьмиместные, с двухъярусными кроватями.
— Мне нужна индивидуальная каюта.
— Ради бога! Оплатите восемь мест и вперед!
— Но вы же говорите, что там пусто. Давайте, я сначала оплачу только одно место. Когда появится очередной отставший пассажир, оплачу еще одно — и так далее — до восьми. Хотите — оплачу наличными.
Завхоз решительно отверг и мое вполне разумное предложение и взятку:
— Все восемь и за три дня вперед, — отрезал он.
Я смирился. Даже не стал обещать найти украденного робота-уборщика — это было бы уже верхом унижения. Заплатив, я подхватил рюкзак и велел показать мне дорогу.
— Обязательно покажу, — сказал он, вставая. — А то снова заблудитесь.
С ключом от каюты я получил карточку, дававшую мне право находиться на четвертом уровне Терминала.
— Так это на четвертом! — я был крайне разочарован.
— А вы что хотели? Пропуск к силовым установкам?
Вот язва…
— Ведите! — потребовал я, с трудом подавив искушение пнуть его по заднице, которая была как раз на уровне моего колена.
По пути на четвертый уровень я перебирал в уме организации и отдельных личностей, которым могло понадобиться содержимое комлога. Я не специалист по шпионским компьютерным вирусам, но что-то такое слышал, что если спай-фаг не способен даже приблизительно определить направление, откуда пришел вирус, то это означает, что вирус был сформирован непосредственно внутри последнего коммутатора. В данном случае последним коммутатором является коммутатор Терминала. Заключение о местном происхождении вируса подтверждалось таким простым рассуждением: если бы вирус пришел извне — ну, скажем, с соседнего Терминала, — то коммутатор Терминала Хармаса об этом бы знал и автоматически сообщил бы комлогу.
Кто посмел влезть в коммутатор Терминала? Межпланетная связь — святая святых, информация правит Миром, пути ее следования берегут, как Трансгалактический Канал, Галактической Полиции плевать на межпланетные законы почти как Шефу — и еще с десяток похожих трюизмов подвели меня к мысли, что без ГП или работавшего под прикрытием ГП ДАГАРа тут не обошлось.
От всех этих мыслей я подходил к каюте серьезно на взводе. А завхоз, не подозревая, что творится в моей душе, беспечно болтал:
— Там было грязновато, я попросил прибраться, не уверен, закончилась ли уборку, но вас это не должно беспокоить — каюта-то большая, если хотите — подождите в коридоре…
— Найду хоть одну пылинку, разберу и тебя и робота-уборщика на кубиты, — прошипел я, но завхоз не расслышал.
— Вот ваша каюта, — показал он на дверь с облупившейся серебристой краской. Я потянул за ручку.
В каюте орудовал не робот-уборщик. Преследовавший меня хмырь с глазами на носу тер губкой поручень койки второго яруса. Вид у него был самый наглый на свете. И улыбка, которой он меня встретил, была абсолютно хамская. Или же мне очень хотелось, чтобы вид у него был наглым, а улыбка — хамской. В конце концов, коньяк мог оказаться сильнее детоксикатора. Как говорит старший инспектор Виттенгер, когда меня провоцируют, я с самозабвением поддаюсь…
