меня великолепием и собственной никому ненужностью.
Не могу сказать, когда подошел ко мне этот странный человек. То есть на самом деле ничего странного в нем не было: крепкий мужчина, судя по одеянию достаточно состоятельный. Необычными были слова, что тихо произнес он, наклонившись ко мне: «Видишь впереди джентльмена с ребенком на руках. Запомни его: когда-нибудь будет он точно также держать в руках судьбу твою». И он назвал мне ваше другое имя, принятное вами пред лицом Господина Небесного. Вообще-то тон его речи был веьма невежлив, но завороженная услышанным я не обратила на это внимания. Позднее я спросила о вас у моего дяди, и он довольный выпавшей возможностью блеснуть своим знанием двора важно ответил мне: «Это сэр Питер Крег, один из трех командоров Ордена Преображения». Так я задолго до нынешней встречи познакомилась с вами.
И теперь, внезапно увидев вас в гостиной (я ведь ничего не знала о вашем приезде в замок), я поняла, что слова, так недавно брошенные сгоряча – истинны, и я скоро, очень скоро покину Найт.
После ужина все мы удалились в наши покои и поначалу никто из нас не обратил внимание на отсутствие Мартина. Это заметили, лишь когда сам сэр Генри не смог найти свой кошель. Никто из нас не хотел огласки. Дядя мой по-своему любил Мартина и нашел бы способ уладить это дело. Но тут появилась принцесса Миднайт, и случилось то, что случилось. Будь она Посвященной Храму, как и старшая сестра ее, не пришлось бы ей, стоя у двери, вслушиваться в наши слова. Сэр Джемфри говорил мне, что все Посвященные высокого уровня умеют предчувствовать ближайшие события, правда, лишь те, кои не сулят им лично серьезных перемен в судьбе.
Когда я была маленькой, из церковных песнопений более всего нравился один гимн: «Не кротким голубем спущусь Я с небес, но гордым орлом, разрывающим Тьму»… Его торжественная суровая мелодия всегда будоражила мою душу… Может быть, леди Энн тоже более всего любит именно его?
Мисс Пиил замолчала, и тишина, наступившая длилась столь долго, что, казалось, не услышать мне более голоса собеседницы моей. Наконец она заговорила:
– Когда вы и Мартин скрылись во Храме, ее светлость объявила рассмотрение его дела завершенным. Герцогиня первой покинула площадь и, проходя мимо нас, склонила голову – знак сочувствия, принятый в Найте по отношению к любому, у кого умер родственник. То, что в данном случае речь шла об осужденном преступнике не имело ни малейшего значения: в Найте принято считать, что ушедшие во Тьму равны между собой.
Родственники мои двинулись вослед герцогине. Лишь я медлила присоединиться к ним. Я стояла, глядя завороженно в темный провал главного храмового входа, и мне чудилось невозможное: мне навстречу выходит Мартин. Живой.
«Мисс Пиил!» – рядом со мной стоял этот странный фермер. – «Я должен выполнить поручение мистера Кеплена».
Джайлс протянул мне кошель с деньгами: «Он завещал все, чем владеет вам. Там, внутри лежит, подписанная им бумага».
Я медлила принять этот посмертный дар, и фермер, истолковав нерешительность мою по-своему, пояснил: «Вам не придется выплачивать его долг. Он жизнью рассчитался с Игрой».
Отклонить завещание я не могла: здешние законы не предусматривают такого. Но другая неожиданная мысль сразила меня. «Подождите, вы ведь не должны исполнить это немедленно?»
Джайлс отрицательно качнул головой: «Мистер Кеплен прямо не сказал этого, но, наверное хотел, чтобы вы получили деньги как можно скорее».
«А кроме того», – добавил он хмуро, – «этот приезжий прав: я должен был умереть вместе со всеми, кого сам же поднял на борьбу. Стоит ли теперь выгадывать один-два дня?»
Я стояла пред деревенским бунтарем и не знала, что ответить ему. До сих пор представлялся он мне одним из красноречивых смутьянов, готовых по любому поводу взбаломутить людей. А теперь… теперь я смутно начала прозревать, почему Мартин доверился ему.
«Ну берите же», – с легким нетерпением в голосе проговорил Джайлс. – «Мне уж пора, да и вам, мисс, тоже».
Он шагнул прочь. И остановился. «Одного жаль: я так и не узнаю, кто украл эти проклятые деньги».
Голова моя поплыла кругом: «Но разве Мартин, мистер Кеплен не сам?..»
Джайлс круто повернулся ко мне: «Когда стража у ворот задержала нас, мистер Кеплен успел сказать мне, что не совершал того, в чем его обвинять будут, но должен взять чужой грех на себя, чего бы ему самому это ни стоило».
«Но зачем?» – едва выдохнула я.
«Я спрашивал, но мистер Кеплен лишь ответил мне, что всю жизнь пренебрегал ритуалами Веры и может быть, это последний шанс доказать искренность своих чувств. Не знаю, что он хотел этим сказать. Поразмыслите сами, мисс» …
Поминовение стало для меня пыткой. Я едва ли понимала, что происходит вокруг. Голова моя мучительно пережевывала одну и ту же мысль: «Мартин считал меня воровкой и пожертвовал собой ради меня». Едва все закончилось, я поспешно выбежала во двор, чтобы скрыться в саду (как будто от самой себя можно спрятаться?). И увидела прямо пред собой баронессу Моргентау. «Да сбудется Тьма!» – громко произнесла она, и я невольно попятилась. Мне, конечно, известно, что баронесса еще во времена королевы Марии приняла ночную веру (не знаю: по искреннему чувству или же чтобы досадить своему родителю), только здешнее приветствие в ее устах звучало как-то пугающе.
Баронесса окинула меня испытующим взглядом: «Не стоит меня так страшится, милая (ее улыбка была темна, как сама Ночь). Вы ничего мне не должны. Сэр Джемфри уже все уладил».
«Но, ведь не может платить за меня», – хотела возразить я, но мисс Мокридж мгновенно пресекла мое сопротивление: «Не задайте лишних вопросов, милая. Просто примите как есть: ваша игра закончена».
«Хотите добрый совет?» – глаза ее сошлись в узкие щели – «Никогда больше не играйте. У вас иной талант».
Я пропустила баронессу мимо себя и поплелась медленно, сама не зная куда и зачем. И вместо сада оказалась на площади перед Храмом. Он нависал надо мной, Живой Дом Ночи, как именуют его здесь и я почувствовала себя раздавленной могучей тенью его.
Кто-то окликнул меня. Обернувшись, я увидела сэра Джемфри, который с явным смущением взирал на меня, словно не решаясь подойти поближе. Его внезапная робость казалась заразительной. Я попыталась заговорить с ним, но слова умирали у меня в горле.
«Ничего не говорите, мисс Пиил», – наконец произнес он. – «Я и так знаю, что виноват пред вами. Мне не должно было медлить с моим решением. Если я сразу исполнил требование мисс Мокридж, ваш
