Багряным Покоям…
Сэра Генри я нашел в его комнате. Его дочь Фреда безмолвно стояла подле него. Увидев меня, он лишь слабо махнул рукой в знак приветствия.
– Миссис Кеплен, могу я просить вас оставить меня наедине с отцом вашим?
Она понимающе кивнула головой и, проходя мимо, произнесла негромко:
– Спасибо вам, сэр Питер. Вы единственный, кто пытался спасти бедного Мартина.
Мне следовало бы молча принять сей незаслуженный комплимент, но, видимо, аромат вынужденной справедливости, коим все пропитано в замке, не позволил мне проявить благоразумия.
– Нет, миссис Кеплен, более всех его пыталась спасти леди Джейн…
Взгляд, каким одарила меня в ответ миссис Кеплен я не забуду до смерти. Это было пламя, чистое пламя, готовое поглотить любую преграду, ставшую на пути. Где же это пламя скрывалось раньше?..
– Чем я могу быть вам полезен, сэр Питер? – устало осведомился старый рыцарь.
– Прошу простить мне мое любопытство, – вопрос мой был крайне несвоевременен, но как мог ждать я иного, более благоприятного времени, – я хотел бы узнать, как выглядел пропавший кошель?
В глазах сэра Генри мелькнул неясный вопрос, но старый рыцарь сдержал себя.
– Обычный дорожный кошель из прочной ткани. Расцветка – двойная клетка: внутри крупной зеленой – малая красная. Это мои цвета… Да, еще с одной стороны – вышитая крепостная башня.
– Благодарю вас, сэр Генри, – я почтительно склонился пред ним.
И тут старый рыцарь неожиданно посмотрел мне прямо в глаза:
– Вы уже исповедовали мою племянницу?
– Да, – не стал лукавить я, – и отныне она сестра Ордена Милосердия.
– Не смею спорить с волей Всевидящего, – сэр Генри склонил голову, но убеждения в его голосе не было. А я, смеющий иногда противиться воле Господина Небесного, ничем не мог утешить старого рыцаря. Оставалось только откланяться.
Но далеко уйти я не успел. Темная тень стояла на пути. Имя ей было – Стентон.
– Сэр Питер? – похоже он не ожидал встретить меня здесь. – Могу я задержать вас ненадолго?
– Прошу вас, – и не дожидаясь моего ответа он распахнул предо мной дверь своей комнаты. – Не позднее, чем через два часа мы должны будем покинуть замок, поэтому я хотел бы поговорить с вами безотлагательно.
– Впрочем, – лицо его искривилось в усмешке, какая иной раз проступает на лице человека, довольного собой, – я надеюсь в недалеком будущем свидется с вами в столице.
– Намереваетесь вернуться на родину? – не понял я.
– Не позднее, чем через месяц, – уверенно отвечал Стентон. – После сегодняшнего решения, которое ее светлость приняла вопреки мнению ближайших советников своих, продолжение войны – вопрос нескольких дней. И на этот раз королева Елизавета – да пребудет с ней Всевидящий! – не устоит. А новая государыня не станет препятствовать нашему возвращению.
– Государыня? – переспросил я.
– Разумеется, – усмехнулся он. – Уж не думаете вы в самом деле, что ее светлость будет сражаться за то, чтобы возвести на трон принца Кларенса. Да и сам принц, вряд ли желает этого.
Последнее замечание Стентона не вызывало у меня возражений, но все остальное…
– Но я полагал, вы решили составить карьеру здесь, в Найте?
– Дорогой сэр Питер, – тон его речи был поучающим, – умный человек везде подстелит соломки. Для сэра Реджинальда и его окружения я новообращенный в Ночь (Хвала Ночи, здешние обряды просты, а на церемонию посвящения не допускают посторонних зрителей). Ну с излишне щеперильным сэром Генри и его нерасторопными родственниками я по-прежнему посещаю положенные службы и воздаю хвалу Всевидящему.К тому же нельзя забывать и будущей нашей королеве.
Стентон окинул меня взглядом, торжествующим и одновременно пытливым, словно ждал от меня каких-то возражений. Но я промолчал.
– Конечно все произойдет быстрее, если одновременно за дело возьмутся наши друзья внутри страны. А своевременное известие отсюда приободрит их.
Он метнулся к дорожному сундуку и одним движением вынул оттуда кошель с деньгами.
– Здесь 500 найтских талеров. Нашему другу Флауеру они придутся, кстати.
И он протянул мне мешочек, окрашенный в цвета сэра Генри.
– Вы имеете в виду сэра Томаса Флауера? – уточнил я.
– Ну разумеется, – весело подтвердил Стентон. – Какой нам прок от его брата-монаха?
– И еще я попросил бы вас, – голос его вновь стал серьезным, – передать великому магистру, что новая государыня будет безусловно уважать все права и привилегии Ордена.
– Значит ради этого вы и обокрали сэра Генри?
Лицо Стентона не дрогнуло.
– Сэру Генри не грех немного раскошелиться ради собственного возвращения на родину. Но он слишком осторожен, чтобы замешаться во что бы то ни было. Поэтому я вынужден действовать без его дозволения.
– Но как вы могли знать заранее, что мисс Пиил не потребуются эти деньги?
Стентон усмехнулся:
– Я и баронесса – давние знакомые.
– А Мартин? – только и смог выговорить я.
– О, я был почти уверен: против мисс Мокридж ему не устоять, – самодовольно пояснил Стентон. – Но я все-таки подстраховался и попросил сэра Реджинальда сделать прогноз на ближайшие игры. (Самому мне еще недоступно такое). Мне, неигроку, дозволительно получать подобные сведения, поскольку я никак не могу их использовать в Игре
– А вы не боитесь, что я с этим кошелем пойду сейчас к ее светлости?
Стентон широко улыбнулся мне:
– Не думаю, что вы захотите разрушить наше дело из-за подобных мелочей. А кроме того: Мартин мертв и ничего изменить нельзя.
Он стоял предо мной, убежденный в истинности слов своих, но я не поверил ему.
День угасал у меня на глазах. Солнце уже почти скрылось за шпилями Храма. Из окна мне было видно, как суетятся слуги сэра Генри, готовясь к отъезду своего хозяина. Я бесцельно наблюдал за ними, печально размышляя, не заняться ли мне самому подобными приготовлениями. Приближалась ночь полнолуния накануне дня седьмого и для посторонних не оставалось места в замке. Кларенс оказался прав: посол из меня вышел никудышний. Я действительно вмешался не в свое дело, вызвал гнев герцогини и погубил свою миссию. Лишь в одном принц ошибся: мне не суждено погибнуть как Ноксу.
За спиной моей скрипнула дверь. Я обернулся – предо мной стоял рослый служитель Храма.
– Ее светлость ждет вашу милость во Храме, – торжественно произнес он.
Я молча последовал за ним. Вот и прощальная аудиенция. Сейчас мне, как гостю, злоупотребившему любезностью хозяев, вежливо укажут на дверь и.… доброго пути, господин посол.
На это раз Храм был ярко освещен. Казалось, в нем не осталось ни единого темного угодка. А лица статуй, выстраившихся вдоль стен, исполнены торжественной важности. Увидев герцогиню, стоявшую, как и
