Следователь, Демон и Колдун - Александр Н. Александров

событий, которая, в конечном счёте, приведёт к катастрофическим последствиям для нашей реальности и укреплению сил Принца, росту его мощи а вы, в итоге, окажетесь по уши в дерьме… Хотя тоже не факт. Иногда Принцы делают что-то просто потому, что им этого хочется. Например, если вы их заинтересуете. Знаете историю Людвига Хокинга?»

«Господин! Мерлин! Я! Бы!..»

«Хокинг даже не был колдуном. Он был простым графом, но со… скажем так, с отменным плотским аппетитом. Горничные, куртизанки, крестьянки, дамы высшего света – сэр Людвиг побывал везде, хе-хе… Его разврат стал настолько притчей во языцех, что привлёк внимание самого Великого Принца Асмодея, который в один прекрасный день явился к графу самолично и предложил договор: Принц дарует Хокингу бессмертие и истинно суккубическое обаяние, а граф… А граф просто продолжает в том же духе. Было лишь одно условие: в месте, куда сэр Людвиг затаскивал очередную жертву своего неуёмного темперамента, он рисует в неприметном уголке Сигил Асмодея. Такой себе обмен энергиями»

«И… это закончилось плохо?»

«Как сказать» Артур хихикнул. «Принц Асмодей – не из жестоких Могуществ. Его интерес, скорее, в развлечениях. Я думаю, этот демон собирает яркие чувства и эмоции примерно как ловкий мастер икебаны собирает оригинальные композиции из веточек и цветочков. Вреда в том мало. Однако он – Демон-Принц. Его влияние на реальность невозможно полностью скрыть или свести к нулю. И вот Великий Инквизитор Таурус – про него даже вы, Фигаро, слышали, поэтому не стану читать из «Истории Колдовства» – заметил, что по всему Королевству происходят странные вспышки Другой активности. То целый женский монастырь вдруг в полном составе теряет девственность, то в академии благородных девиц начинает твориться чёрт-те что, а то и вообще маленький городишко в глубинке становится одним большим борделем. Поначалу списывали на массовые прорывы суккубов, астрологические наложения эфирных потоков в таком вот забавном спектре и всё такое, но потом таки поняли, откуда ноги растут, и снарядили за графом Людвигом целый отряд Инквизиции усиленный спецподразделениями ОСП (они тогда только начинали, но уже были до одури крутыми засранцами). И тогда…»

«А можно не надо?»

«…и тогда граф, обложенный со всех сторон, заключённый в Кокон Льда, парализованный веригами, опутанный самыми могущественными заклятьями «Ордос Тактика» потушил свою неизменную сигару, улыбнулся и освободил чистую силу Асмодея… Ах, Фигаро, там было более сорока инквизиторов и, примерно, двадцать самых лучших бойцов ОСП… Пахахахаха!.. И вот их всех ударяет волна чистой, кристаллизованной похоти, рафинированной страсти, изысканнейшего разврата…»

«АРТУР!!»

«…и вы даже не представляете, что там началось. Дело в том, что в Инквизиции служит довольно мало женщин, и в ОСП их тоже не особо-то и много, но Волна Асмодея… хахахахахаха! И они все… Пу-ха-ха-ха, ой, не могу-у-у-у-у!.. И они… А потом… Хи-ха-ха-ха, держите меня семеро...»

«А сам граф?»

«…хе-ха-ха-ха!.. А? Граф? Граф стал оверлордом. Был вознесён, как сказала бы Матушка-Церковь. И теперь он иногда сходит на грешную землю для того чтобы… ну, вы можете представить… Ох, простите, Френн… Я просто не мог не вспомнить эту историю. Демоны – это не всегда смерть и разрушение, Фигаро. Иногда они просто зеркала, что причудливым образом отражают и гиперболизируют то, что скрывает наша собственная натура… А вы, инквизитор, проще относитесь к мелочам. И, ради Эфира, не ассоциируйте себя с тем, что лично вас не касается. Мы сейчас там, где правила теряют свою силу. И если бы вы в глубине души так не жаждали свободы, вас бы тут не было»

Френн сглотнул, тихонько выматерился, взял за горлышко бутылку самогона и одним махом осушил добрую четверть. Резко втянул в себя воздух, опустил плечи и… просто кивнул.

«Я пытаюсь, Мерлин Первый. Я пытаюсь. Но это не так просто»

«Я знаю. И не тороплю. Скажу лишь одно: мне приятно работать с вами. У меня в Квадриптихе вы бы точно не полы подметали»

«Сочту за комплимент»

«Артур, – Фигаро вышел на связь с Артуром-Медичи по приватному каналу, – вы с Френном аккуратнее, пожалуйста. Он…»

«Я знаю, каков он на самом деле. Да, я жёсток, знаю. Бываю мудаковат. Но у твоего друга-инквизитора огромный потенциал. И очень-очень грустная душа. Ну ничего, мы его развеселим… А вы… Вот, ловите»

В сознание следователя влетело нечто вроде лёгкой белой искры, покружило вокруг черепушки и зависло в центре мозга, сияя, словно маленькая звезда. Фигаро задохнулся от удивления и недоверия: Белый Конверт. Фрагмент воспоминаний самого Мерлина Первого.

Это не было сложным колдовством: Артур как бы извлекал из своей памяти краткий эпизод, запаковывая его в заклятье и отправляя адресату. Быстрый способ передачи информации, один из видов телепатии. Нюанс был в том, что память невозможно в полной мере разбить на отдельные куски, и из этой точки Фигаро мог попасть в любую другу зону воспоминаний Артура-Зигфрида Медичи. Он мог узнать о нём всё, что угодно.

Конечно, он не стал этого делать. Следователь просто коснулся Белого Конверта и скользнул вдоль выделенной Артуром линии. И, проваливаясь в воспоминания старого колдуна, Фигаро понял, что Артур знал, что следователь не тронет то, что лежало вне этого своеобразного письма. Знал это, полностью доверяя своему протеже, фактически вверяя тому свою память, а ни это ли можно назвать дружбой? И если не это, то что тогда?

***

Восемь точек холодного синего огня – всё, что осталось от пространства в привычном его понимании; восемь звёзд, в которые превратились углы комнаты Мерлина. Сигил на полу исчез, куда-то пропало вообще всё: пол, потолок, камин, книжные полки, окна с видом в сад. Только стол остался; длинный белый стол, похожий на замершую часовую стрелку. На одном конце стола сидел Артур-Зигфрид Медичи, нервно ероша свою густую шевелюру и постукивая кончиком пальца по бумагам, валявшимся перед ним: расчёты, наброски заклятий, сводные формулы, и, наконец, итоговая форма заклинания. Время от времени откуда-то из тёмной пустоты прилетал порыв ветра, холодя лоб колдуна и дёргая за рыжие локоны пламя свечей на столе. Тридцать шесть свечей, жёсткий стул с высокой спинкой, потрескивание пламени и тишина.

На другом конце стола восседала прямо на звёздах длинная тонкая тень. Размеры её понять было сложно; иногда тень казалось просто высокой, а иногда – гигантской, чиркающей макушкой о звёздный купол, и там, наверху, где, будь эта тень человеческой, находилась бы голова, ярко светились четыре ярко-алые искры.

- Короче, – колдун хмыкнул и сжал губы, – это существо наделило нас способностью чувствовать