Но, проезжая мимо ресторанчика «Палермо», того самого, где – по словам Верочки Сидоровой – Матильда страстно, в засос, целовалась с Олегом Быстровым, он заметил припаркованный на клиентской стоянке знакомый чёрный «Мерседес».
«Всё совпадает, блин!», – внутренне запаниковал Ник. – «Этот итальянский кабачок, как раз, и входит в перечень заведений, которые так любят посещать бизнесмены и бизнесвуменшы от высокой моды. Сейчас я войду туда и увижу, как…. Вернее, сперва почувствую, как из затылочных костей моего многострадального черепа на белый свет прорезаются молочные рожки. Ветвистые такие, симпатичные, узорчатые…
Он свернул в ближайший переулок, припарковал «Ауди» в удобном месте, запихал в карман брюк кошелёк с деньгами, выбрался на тротуар, захлопнул дверцу и, нажав на кнопку брелка, поставил машину на сигнализацию. А вот пистолета с собой – чтобы случайно не наделать непоправимых глупостей – брать не стал.
В первом, малом зале ресторана (в зале для некурящих посетителей) было прохладно, неуютно и пустынно. Ник – на английском языке – заказал у барной стойки литровый бокал пива и фисташковые орешки, расплатился и, тихонько напевая что-то из репертуара «Битлз», прошёл во второй зал.
«Ага!», – азартно зашелестел внутренний голос. – «По раннему времени суток занят только один столик, как раз за японской ширмой «в дырочку», про которую говорила Веруня. Видишь, над ней поднимаются две тоненькие табачные струйки?».
Ник занял самый дальний столик, машинально повертел перед собой хрустальную массивную пепельницу, достал из мятой пачки сигарету и стал обеспокоенно похлопывать по всем карманам, мол, зажигалку забыл где-то, голова садовая…
Он поднялся на ноги и неторопливо направился в сторону японской (или, всё же, китайской?) ширмы, разрисованной крылатыми золотыми драконами, жадно пожиравшими симпатичных серебряных змеек. Змеи печально улыбались и выжидательно посматривали на Ника огромными, небесно-голубыми глазищами. По дороге он заглянул в большое, во весь рост зеркало, поправил тёщин кудрявый парик и заговорщицки подмигнул собственному, офигительно эстетичному отражению.
Из-за экзотической ширмы раздавался только один голос, принадлежавший соседу по коттеджному городку.
– Надо быть крайне осторожными, – проникновенно и настойчиво вещал Быстров. – Возможна слежка…. И не надо так недоверчиво ухмыляться! Вот для чего, спрашивается, мы встречаемся сегодня в этом шикарном ресторане? Что, других, менее приметных забегаловок нет в городе?
«Интересное дело», – засомневался Ник. – «В прошлый раз Олежка был выряжен – в моём больном сознании-воображении, понятное дело – в костюм сказочного Деда Мороза, правда, с кривыми и окровавленными клыками. Следовательно, Матильда сейчас будет изображать из себя снежно-чистую и невинную Снегурочку?».
Он, предупредительно постучав костяшками пальцев по боковой деревянной планке ширмы, заглянул внутрь и, многозначительно помахав незажженной сигаретой, смущённо выдохнул:
– Сори![8]
– Чего надо, родной? – недовольно набычился Быстров, одетый в чёрный деловой костюм и белую рубашку – с безвкусным светло-салатным галстуком в мелкий синий горошек.
– Иностранец прикурить просит, – пояснил представительный мужчина восточной внешности и предупредительно щёлкнул массивной зажигалкой в позолочённом корпусе. – Прошу вас, мистер! Плиз[9]!
Ник торопливо прикурил и, пробормотав пару английских благодарственных фраз, вернулся к своему столику.
«Ура!», – неслышно для окружающих восторженно возопил внутренний голос. – «Нет в этой кабинке Матильды! Нет, чёрт побери! Значит, и ветвистые узорчатые рога отменяются! По крайней мере, на время…. Тогда, братец, может, пойдём отсюда? Поищем нашу обожаемую Марию Владимировну в другом месте?».
Появился молоденький сонный официант, небрежно сгрузил с подноса на столешницу литровый запотевший бокал и круглое блюдечко с фисташками, пожелав всех благ, удалился, нагло позёвывая на ходу.
«Не стоит, пожалуй, отказываться от свежего пива!», – после двухсекундных колебаний, решил Ник. – «Во-первых, это будет выглядеть крайне подозрительно. Во-вторых, пить очень хочется. В-третьих, когда ещё придётся отведать хорошего пивка?».
Он опустился на стильную дубовую табуретку, украшенную искусной резьбой, и воздал должное пенному напитку…
Неожиданно со стороны барной стойки раздался неясный шум, и смутно знакомый голос – с характерными милицейскими интонациями – строго поинтересовался:
– Этот тип сегодня здесь не появлялся? Ты, халдей недоделанный, внимательней смотри на фотографию. Внимательней, кому я говорю! Ну, появлялся? Сидит в дальнем углу, за японской ширмой? Ладно, тогда спасибо – за действенную помощь правоохранительным органам. Разбавляй своё пиво дальше….
Мимо столика Ника целеустремлённо и уверенно прошагал подполковник Старко – собственной персоной – в сопровождении двух хмуро-равнодушных среднестатистических сержантов, вооружённых стандартными короткоствольными автоматами.
– Быстров Олег Абрамович? – раздалось от экзотической ширмы через несколько секунд. – Вы задержаны! Попрошу встать и вытянуть руки вперёд! Поторопитесь, гражданин! – послышался характерный звук от защёлкиваемых на запястьях рук наручников…
– В чём я обвиняюсь? – возмущённо недоумевал Быстров, направляясь под конвоем бдительных сержантов к выходу.
– В похищении профессора Сидорова Павла Павловича, – охотно пояснил Старко. – Советую не отпираться, а начать незамедлительно сотрудничать со следствием. В дальнейшем суд непременно учтёт вашу добрую волю и искреннее раскаяние…. В противном случае помещу тебя, козла драного, в пресс-хату. Рассказать, что там сделают с тобой за первые два часа пребывания? Нарисовать эпическую картину – масляными красками – в стиле доходчивого реализма?
Выждав некоторое время и допив пиво, Ник вышел из кабачка на улицу, сел в «Ауди» и, проехав с полкилометра, припарковал автомобиль недалеко от бутика «Мария» – широко известного в узких кругах знатоков высокой дамской моды.
Но сразу вылезать из машины он не стал, а закурил очередную сигарету и приступил к наблюдениям за окружающим его миром – весьма подозрительным и крайне неверным. Логика этого поступка была проста и незамысловата – как латунный жетон для проезда в метро: – «Если неизвестные шпики-наблюдатели усиленно следили за домом матери Маришки, то почему бы им не следить и за местом её работы?».
Минут через пять-шесть невдалеке остановился хорошо знакомый «Бентли», широко распахнулась водительская дверь, и из авто неуклюже выбрался Ануфриев – с огромным букетом алых роз в руках. Обеспокоенно и неуверенно оглянувшись по сторонам, Иван Иванович торопливо зашагал по керамическим плиткам тротуара и вскоре скрылся за широкой стеклянной дверью «Марии».
