— Нет, ваша честь, но жаждал бы ознакомится.
— Подойдите. — мне протянули бумаги: — Ответчик, что вы предлагаете сделать с этим документом.
— Э-э… ваша честь, просим приобщить к материалам дела. — как оловянный солдатик, вытянулся «племянник».
— Истец, ваше мнение?
— Возражаю, ваша честь. Данный документ не имеет никакого юридического значения, так как в нем отсутствует указание, собственники каких долей в общем имуществе акционерного общества участвовали в голосовании, а соответственно, было ли собран достаточный кворум, чтобы считать его состоявшимся.
— Понятно, садитесь. Ответчик, почему в предоставленной вами выписке из протокола общего собрания отсутствуют сведения о размере долей каждого участника собрания?
— Мы не знали…- «племянник» виновато опустил голову.
— Ответчик, записывайте — суд обязывает вас представить полный протокол общего собрания к следующему заседанию. И чтобы там везде, по каждому вопросу, была проставлена доля всех участников и по каждому голосования уверена, что за два дня вы успеете это сделать. Я в вас верю. — судья разозлилась не на шутку: — В случае, если на следующее заседание вы не представите документ, суд сам посчитает эти доли на основании справки Регистрационной палаты, представленной истцом. На этом заседание объявляю закрытым, у секретаря распишитесь за явку, жду вас послезавтра.
— Павел Николаевич! — Ирина Гамова догнала меня в коридоре суда уже на первом этаже: — Мы сможем с вами поговорить?
В общем ничего сверхординарного от своего оппонента я не услышал. Очевидно, что вера в юридический гений племянника-недоучки у Ирины Михайловны немного потускнела, и она решила бросить мне косточку мирного разрешения конфликта. Но, к ее искреннему удивлению, я косточку не принял и никаких гарантий ей не дал.
Сегодняшнее заседание заняло два часа, поэтому я в очередной раз находился в цейтноте, разрываясь между работой и работой. Решив сегодня послужить Родине, я из уличного телефона автомата позвонил на завод.
— Павел Николаевич! — голос Валентины в трубке срывался на истеричные ноты: — Вы где? Тут такое, такое!
— Валя, успокойся. Что случилось?
— На заводе приставы, все опечатывают, директор уже три раза звонил вне себя…
— Понятно, я ему сейчас перезвоню. Мою доверенность найди в папке учредительных документов и отнеси в канцелярию. Если что, я буду в течении получаса.
— Здравствуйте, Григорий Андреевич, Громов беспокоит. Мне сказали, что вы меня ищете….
— Павел…Павел, у меня сейчас судебный исполнитель сидит из нашего суда, говорит, что на пятнадцать суток меня отправит за неисполнение решений судов.
— Понятно, ничего не подписывайте, скоро буду, скорее всего, через тридцать минут.
Всю понятно. Вчера на заводе в очередной раз выдали заработную плату, всем, даже АУПу, кому обычно денег с первого раза не доставалось, так как директор считал, что персонал всяких вспомогательных служб, типа кадровиков и юристов, денег могут и подождать, в отличии от линейного персонала. Так вот, денег выдали всем, кроме тех, кто получил решения комиссии по трудовым спорам и, поддавшись на агитацию главы «независимого» профсоюза Хилковой Анны Николаевны, надеялся на исполнительные листы. Сказать, что эти люди были вне себя, это ничего не сказать. Они третий раз «пролетали мимо кассы», так как изъятые с расчетного счета предприятия триста с небольшим рублей на пять сотен жаждущих — это просто плевок в лицо. У касс и на участках, где деньги по ведомости раздавали начальники участков, вчера произошло четыре драки. Хилкова находилась на больничном, говорят, что получила по лицу от разочарованного последователя. Естественно, такой демарш со стороны руководства завода вызвал ярость и у судебных исполнителей, и у районного суда.
Когда я влетел в кабинет генерального директора, как флагом размахивая своей доверенностью на право представлять завод во всех судах и всех органах, и организациях, директор с главным бухгалтером, с видом провинившихся школьников, сидели за столом, а две, сурового вида, дамы строчили какие-то серьезные бумаги.
— Добрый день всем. — я помахал ручкой своим руководителям: — Громов Павел Николаевич, представитель завода по доверенности. А почему все такие грустные?
— Вы что — шутник, молодой человек? — подняла на меня голову одна из дам: — Присоединяйтесь, сейчас будем все вместе шутить.
— Читайте, подписывайте. — моему боссу подвинули протокол объяснения.
— Ой, а можно я сначала ознакомлюсь? — я перехватил документ и впился в него глазами: — Нет, так не пойдет, тут все неправильно изложено.
— Что неправильно я написала? — судебный исполнитель насмешливо глядела на меня.
— Да все неправильно. Вчера контрагент рассчитался с нами наличными деньгами. Мы не имеем право хранить такие суммы в кассе, у нас нет ни охраны, ни сигнализации, поэтому деньги сразу были выданы сотрудникам, все до копеечки.
— Почему людям, которые подали на взыскание задолженности в комиссию по трудовым спорам заработную плату не дали? — даму в зелененьком форменном кители перекосило от злости, наверное, от начальства попала сегодня.
— А как мы им выдадим? Мы обязаны сначала погасить задолженность по старым долгам, а в отношении этих людей мы ничего сделать не можем, мы же не знаем, может быть вы уже все деньги им выплатили? А если мы им что-то выдадим, может возникнуть ситуация, что человек два раза деньги получил. Так что ваше требование незаконное.
— Мы сейчас все ваше производство остановим и цеха опечатаем….
— Так не вопрос, только я уже завтра тысячу человек приведу вам под окно, или в суд районный, пока не подумал куда лучше, будем с вас требовать оплату вынужденного прогула. Мало в Кемерово шахтеры касками стучат, еще хотите, чтобы Город в новостях во всех прогремел. А во-вторых, у нас сейчас срочные ремонты котлов в трех городах в Восточной Сибири. Если вы цеха опечатаете, сорвете у них начало отопительного сезона там уже люди мерзнут, а через несколько дней снег может выпасть. Готовы на себя взять такую ответственность? Поверьте, мы молчать не будем, осветим ваши действия как можно шире. Представляете, как журналисты в тему вцепятся. — я возвел глаза к потолку и сделал округлое движение рукой: — Как сейчас вижу заголовки «Малые города Восточной Сибири замерзают от бездушности и формализма чиновников от юриспруденции».
— Значит вы не должны принимать наличку! — стукнула по столу кулачком «чиновница от юриспруденции».
— Вы смеетесь, что ли? Мы любой оплате рады, а если начнем кривляться, так вообще никаких денег не получим. Кроме того, оплата наличными денежными средствами не запрещена законом.
В общем мы договорились. Дамы с щитами и мечами на петлицах торжественно опечатали один холодный склад, наложив арест на металлические чушки, отсутствие которых было не критично — их производитель находился от нам в пятидесяти метрах, через дорогу, был должен миллионы и готов был завалить нашу литейку тоннами чушек, лишь бы погасить задолженность. Кроме того, они оштрафовали моего юриста Валентину, как представителя завода по доверенности, на двести рублей, которые ей тут же вручил довольный директор. На этом конфликт с судебными исполнителями де-факто был погашен, хотя де-юре считалось, что они сжали завод ежовыми рукавицами закона.
Ну а через неделю отдельные, нестойкие сторонники «независимого профсоюза» стали отзывать свои исполнительные листы, зарекаясь в будущем подавать заявления в комиссию по трудовым спорам. Отдельные хитрецы шли другим путем, написав заявление об увольнении. Этих людей мы были обязаны рассчитать в день увольнения, ну и рассчитывали. Вот только за воротами завода с работой было трудно. На всех предприятиях начинали расти долги по заработной плате, сокращения и простои поразили практически все предприятия Города. Попытки вернутся обратно для таких работников закончилась плачевно — генеральный принципиально не брал обратно никого. Говорят, что один слесарь даже стоял на коленях в кабинете директора, умоляя взять обратно на работу, но толку с этого не было — в некоторых вопросах директор завода был упрям как….
