не отвечать, мне глубоко насрать.
– Ты совсем с ума сошёл что ли?! Выпусти нас отсюда, сейчас же! – я снова задёргалась из-за всех сил, не обращая внимания на боль. Горячая оплеуха по левой щеке заставила меня прекратить и ошарашенно замереть. – Ты… – я хотела сказать, что он об этом пожалеет, но грубая мужская рука сдавила мне челюсть так сильно, что казалось кости не выдержат и треснут. Он так резко задрал мою голову, что шейные позвонки звонко хрустнули. Его глаза, чёрные как уголь, глаза не моего мужа, а дьявола, горели нездоровым блеском.
– Я думаю, сегодня ты поработаешь своим болтливым ротиком. – Вова засунул средний палец свободной руки мне в рот. Я ощутила горечь и тут же закашлялась.
– Как только твой член окажется в моём рту, я откушу его нахрен! – с нажимом на каждое слово выдавила я, а потом резко дёрнула головой в сторону, освобождаясь от его тисков.
Вова присел на корточки, заглядывая мне в лицо.
– На этот счёт у меня для тебя сюрприз. – Он выпрямился, сунул руку в карман штанов и вытащил оттуда какой-то ремешок, напоминающий намордник. Я отчаянно замотала головой, когда осознала, что он хочет надеть это мне на голову. Схватив меня за волосы, он без труда нацепил на эту штуку мне на лицо. Закрепил на затылке застёжку, выдрав при этом локон волос. Далее мой рот оказался открытым, подбородок туго удерживал всё тот же ремешок. Вова затянул застёжки ещё сильнее, и теперь я не то, чтобы говорит, я даже пошевелить головой не могла.
– Ну вот, хорошая девочка. – Вова выпрямился, оценив свои труды. Погладил меня по волосам.
Я пыталась выдавить из себя хоть что-нибудь, но могла только издавать нечленораздельные звуки. Он снова начал что-то скреплять где-то сверху. Я чувствовала, как цепи ходят ходуном. Потом моя голова вновь против воли взметнулась вверх. Он прикрепил ремешок к цепям, практически полностью меня обездвижив. В углу тихо плакала Света.
– Если будешь себя хорошо вести, я дам тебе конфетку. – Вова стал расстёгивать ширинку на штанах. И вскоре перед моим лицом вырос его возбуждённые красный член.
Ему пришлось чуть пригнуть коленки. Первое что он сделал, это вогнал мне в рот два соединённых пальца, чтобы вызвать рвотный рефлекс, а когда меня начало тошнить отошёл назад, чтобы не запачкаться, при этом нежно подрачивая свой член рукой. Собственно, тошнить было нечем. Из-за рта повисла длинная тягучая слюна. Потом Вова вновь начал делать, что-то с цепями и через несколько секунд, моё тело поднялось на несколько сантиментов, и теперь моё лицо было прямо на уровне, его причиндалов.
– Мой совет, расслабься и получай удовольствие, потому что я буду вводить глубоко, очень глубоко. – Я слышала с какой томной сладостью он произнёс эти слова, буквально дрожа от нетерпения. Он взялся за член и провёл им по моим губам. Я пыталась закрыть рот, тем самым причиняя своим челюстям неимоверную боль. Потом он харкнул себе на ладонь и обмазал слюной весь член, и уже через мгновение всунул его мне в рот. Дикая боль разодрала глотку. Я замычала, сжавшись всем телом, по лицу поползли слёзы. Вова издал глубокий вдох, потом выдох. Стал водить членом туда-сюда, то проникая внутрь горла, то выводя обратно, не обращая внимания на рвотные позывы, не обращая внимания на моё мычание, на плач в дальнем углу. Он схватил меня за волосы и вошёл ещё глубже, так глубоко, что казалось я просто задохнусь. Из-за нехватки кислорода перед глазами поплыли тёмные круги. Я уже смутно ощущала, как он шлёпнул меня по щеке и сладко застонал, продолжая всё глубже впихивать свой долбанный хрен. Казалось, ещё немного, и он достанет до желудка.
Уберите! Уберите его из меня!
…нет, конечно, нет ничего ужасного, что вы с любимым решили поэкспериментировать…
…так делают все влюблённые пары…
…иногда хочется отойти от привычных классических поз и попробовать нечто новенькое…
…член должен находиться внутри горла не более двадцати-тридцати секунд, иначе может произойти нехватка кислорода… иначе ты просто можешь сдохнуть.
Снова стон, учащённое дыхание, ускорение ритма. А я уже практически не здесь и словно наблюдаю за всем со стороны.
Я уже начала отключаться, когда внутрь выплеснулась горячая вонючая сперма, сопровождающаяся пульсацией полового органа. Вова затрясся и издал ещё один стон, подтверждающий, что он достиг пика удовольствия. Он поводил обмякшим членом взад-вперёд и наконец-то вытащил его, в заключение ко всему вытерев остатки налипшей спермы о губы и щёки. Как только он открепил застёжки. Мозг пронзила яркая вспышка боли. Желудок скрутило в узел. Меня тут же стошнило. На пол выплеснулась мутная жидкость, с разводами белой спермы.
51
Вы когда-нибудь задумывались над тем, почему некоторые люди (я сейчас говорю о всяких маньяках и насильниках) становятся таковыми? Ведь они рождаются, как и все обычные дети. Их не приносит сатана в кулёчке, не изрыгает преисподняя. Большинство из них выросли в обычных семьях, где мама – учительница младших классов, а отец – механик на заводе. Но что-то обязательно происходит в их жизни, какой-то надлом. Случается, нечто, что навсегда меняет их разум, разрушает мозг, после чего они переступают черту человечности. Психологи и психиатры начинают копаться в их детстве, пытаясь найти лазейку, первопричину всего случившегося. И, как правило, они находят, ту самую травму. Слишком строгая мать, жестокий отец, издевающиеся одноклассники и прочее. И потом психологи решают, вот она истинная причина. Но что, если это не так, точнее не совсем так. Давайте взглянем на это немного иначе. Разве бывает такое, что человек прожив всю жизнь, не встречается с трудностями? Практически с каждым случается, что-то, что может повлечь за собой непоправимые последствия. И самое важное, что именно будет этому сопутствовать. Люди становятся плохими лишь потому, что на самом деле слабы, они сдались сначала в своей голове, а потом и в жизни и позволили злым существам ими управлять. И дело не в том, что случилось с ними когда-то в детстве, дело в том, что эти люди нашли утешение во тьме. Они впустили в свои головы чужих, приспешников дьявола. Это как болезнь. Сначала появляется нездоровая мысль. Любой нормальный здравомыслящий человек поскорее отгоняет её прочь всеми правдами и неправдами. Но в душе, где слишком много боли и обид, не остаётся места для веры, и нездоровая мысль возвращается снова и снова и начинает плодиться, будто вирус, стоит только позволить ей задержаться ненадолго. Она завладевает разумом и телом, затмевает взгляд и дает мнимое наслаждение от содеянного. А что потом? А потом полнейшее мракобесие, где от человеческого вида уже не остаётся и напоминания.
Мы
