впрошлый раз, у алтаря, я понял, что попал отнюдь не на прощальную аудиенцию. Леди Джейн была облачена в парадное одеяние, подобное тому, в каком она появилась во дворце королевы Марии. Движением руки она отослала служителя и шагнула мне навстречу.
– Что вам угодно сообщить мне, господин посол?
Наставал решительный момент, и в мыслях своих просил я поддержки Всевидящего. Он, как всегда, промолчал.
– Ваша светлость, я должен признаться, что прибыл в Найт не только как посол моей государыни, но и.…
– Мне известно это, – оборвала мою речь герцогиня, – потому и принимаю вас здесь, а не в своем кабинете. И все же, поговорим сначала о земных делах.
– О самых простых, – добавила она, улыбнувшись, и улыбка ее была, ох, как нехороша. – Вы ведь опять хотите сказать мне нечто, не относящееся к вашей миссии.
Предсказание Кларенса сбывалось с неприятной точностью, и с неподобающей моменту иронией подумал, что, возможно, принц заразился этих краях особой ночной проницательностью. Как ни странно, именно эта неуместная мысль приободрила меня.
– Вы совершенно правы, ваша светлость, – сколь мог спокойно проговорил я. – Я хотел лишь известить вас о действительном похитителе 500 талеров. Это мистер Чарльз Стентон. И я могу доказать это.
– Сожалею, – холодно отвечала герцогиня, – но по законам Найта одно и то же преступление не рассматривается в суде дважды.
– Впрочем, – лицо ее озарилось вспышкой Ночи, – возможно на нем есть другая вина?
– Мистер Стентон двоеверен: посвятив себя Ночи, он не отрекся полностью от прежней веры.
– Да, за это следовало бы наказать, – согласилась леди Джейн. – Но, если этого не сделала сама Ночь, я тоже не стану вмешиваться.
– Еще что-нибудь? – тоном утверждения поинтересовалась леди Джейн. И я не обманул ее ожиданий:
– Вряд ли вы сочтете это серьезным проступком, ваша светлость…
– Говорите.
– Мистер Стентон помогает врагам ее величества корлевы Елизаветы. Полагая меня одним из них, он передал мне 500 талеров на поддержку заговора.
– Мистер Стентон ошибся в вас, не правда ли? – вновь улыбнулась герцогиня.
– Нравится ли мне моя государыня, не имеет значения. Я служу ей.
– Достаточно, – прервала меня герцогиня. – Мистер Стентон нарушил условия пребывания в Найте. И за это будет наказан.
Взгляд ее скользнул куда-то вправо, губы неслышно произнесли какое-то слово, и вслед за этим я услышал служителя Храма, подходящего к нам.
– Передайте мистеру Стентону, что я запрещаю ему покидать замок. Если же он успел выехать – верните его.
– Будет исполнено, ваша светлость, – в голосе исполнительного служителя мне почудилось злорадство.
– И поторопите остальных гостей: к наступлению полнолуния я хочу остаться одна.
– Но сэр Реджинальд желал бы еще раз предстать пред вашей милостью, – осмелился возразить страж.
– Главный Надзиратель Игры должен покинуть замок, как и все остальные, – отрезала леди Джейн. – Господин посол – последний, с кем я разговариваю сегодня.
Она полагала разговор завершенным, однако служитель стоял пред ней склонив голову, но не двигаясь с места.
– Ступайте, – тихим, полным льда, голосом произнесла герцогиня, – передайте сэру Реджинальду, что я не желаю дважды повторять одно и то же.
– А вы коварный человек, господин посол, – неожиданно произнесла она, глядя вослед уходящему служителю. – Разве ваша вера не считает это пороком?
– Моя вера требует наказания зла, – возразил я, но леди Джейн тут же перебила меня.
– В здешнем мире или в жизни грядущей, – продолжила она быстро. – Так почему бы вам не оставить все, как есть, до наступления жизни грядущей?
Я смиренно склонил голову:
– Слаб я, ваша светлость: очень хочу увидеть торжество справедливости своими глазами.
– Любой ценой?
Я промолчал. Да что мог ответить я могущественной женщине, живущей под крылом иного божества, в мире, где каждый от рождения твердо знает: Бог существует. Где заветы впитываются с молоком матери и первыми еще не твердо произносимыми словами. Где каждый проступок против Воли Божьей карается без промедления, где неизвестны ни милосердие, ни покаяние. Как объяснить ей, что чувствует человек, видящий, что в обычной жизни лучше всего приспосабливается нарушитель любых заветов, а Бог при этом безмолвствует?..
Ничего такого я не мог сказать Посланнице Ночи, и потому ответил вопросом на вопрос:
– Ваша светлость, его сурово накажут?
– Это как посмотреть, – любезно пояснила герцогиня, – поскольку договор о его пребывании в Найте был заключен еще до его перехода под покровительство Ночи, его нельзя будет осудить как клятвопреступника. Но у меня есть иная возможность. Он будет выслан на родину. Конвой проводит его до границы, а что с ним случится на той стороне, уже не моя забота.
– Впрочем, – добавила она, – он может войти во Храм, и заново, как принявший покровительство Ночи принять обязательство не вмешиваться в дела Полуденного королевства… Правда, Ночь отказать ему.
– Отказать? – переспросил я.
– Не принять его клятву. А это означает мгновенную смерть. Хотя, наверное, это лучше, чем ожидание казни от рук палача моей пресветлой сестры Елизаветы.
Леди Джейн сделала маленький шажок навстречу мне.
– Торжествует ли теперь ваша справедливость, господин посол? – вкрадчиво осведомилась она, пристально следя за выражением лица моего.
– Мне хочется верить в это, ваша светлость, – только и мог ответить я.
Герцогиня отвернулась и медленно пошла прочь, словно собиралась уйти совсем, покинув меня во Храме. Но, подойдя почти вплотную к Старикам, она обернулась и теперь стояла так, что три демона Ночи как бы выглядывали из-за ее спины.
– Итак, государыня ваша желает прочного мира, – сухо произнесла герцогиня. – Поскольку в войне, не мной начатой, победила я, то могу диктовать свои условия.
Она сделала паузу, как бы давая мне возможность выдвинуть возражение, но я молчал.
– Пресветлая сестра моя Елизавета может, конечно, попытаться переиграть итоги войны, но я не думаю, что конечный результат будет иным. Ведь даже опальный принц Кларенс не станет теперь сражаться за нее. Может быть, Орден…
И тут я недипломатично и даже невежливо перебил герцогиню:
– Орден Преображения не будет участвовать в такой войне.
Леди Джейн испытывающе посмотрела на меня:
– Возможно, лично вы, сэр Питер не будете и даже люди, подчиненные вам, но весь Орден…
– Орден Преображения не является армией ее величества. И я сумею убедить двух других командоров и великого магистра поступить согласно уставу Ордена.
Теперь герцогиня слушала меня очень внимательно.
– В уставе сказано, что Орден обязан защищать страну пребывания в случае внешнего вторжения, но не должен сам участвовать в подобных действиях.
– Однажды Орден уже нарушил свой устав, – живо возразила леди Джейн. – Когда напал на южных кочевников.
– Все произошло бы мирно, если бы кочевники сразу согласились пропустить нас к развалинам, где находились наши святыни.
