Вера Чиркова - Кокетка

Что там должен понимать хозяин дома, договаривать он не стал, пусть придумывает себе, что хочет, главное, что уточнять ему не позволят правила приличия и воспитание.

— Я не в претензии. Это вы меня извините за испорченный аппетит. А госпожа Кайолла… не с вами?

— Ей стало нехорошо, — скорбно сообщила Лэни, — и она приняла приглашение графа Чардена переночевать в его доме. А утром мы отправимся смотреть поместье господина Лирэтмиса и доставим ей ее сундуки… она собиралась написать вам письмо.

— Вот как, — в голосе барона прорвалась нотка отчаяния, но он моментально взял себя в руки, — это ее право. Ужинать вам придется без меня, извините, что не могу составить компанию… но у меня веские причины. Поэтому кушанья подадут в ваши комнаты, если у вас нет иных пожеланий.

— Большое спасибо, у нас нет особых пожеланий, — предупредив мужа взглядом, тихо сказала графиня, начиная догадываться, что даже четыре серебрушки в месяц не удержали прислугу в этом месте, — а можно вопрос… все ваши слуги остались на месте?

— Вы удивительно догадливы, — со сквозившим в голосе горьким сарказмом вздохнул он, — разумеется, нет. Моя верная экономка в компании с камердинером покинули поместье полтора часа назад. Но повара мне удалось уговорить взять на себя ее обязанности, пока я не найду новых слуг.

— Сочувствуем, — почти дружески кивнул хозяину Дагорд, ведя жену к лестнице и вспоминая свои собственные невзгоды.

И первым в памяти всплыло чувство злости на самого себя за собственную беспомощность и невозможность хоть что-то переменить в череде направляемых чьей-то враждебной волей событий. И отчаянное желание хоть как-то вырваться из навязанных недругами условий.

— Нужно зайти в комнату Кайоллы, — деловито заявила Лэни, проходя по коридору, — забрать ее вещи. Я не хочу оставлять их там на ночь.

Змей только послушно кивнул, соглашаясь, и сумел сдержаться, чтобы не сказать, что он и сам не желает оставаться тут на ночь. После приветливого, светлого дома Чардена, мрачные стены коридора тяжело давили на душу, как своды подземелья, а редкие свечки в пыльных, закапанных воском подсвечниках, пугливо вздрагивавшие при их приближении, казались последним оплотом света в сумерках быстро гаснущего осеннего дня.

Однако Лэни не собиралась поддаваться угнетающей тоске этого места, деловито достав из кармана длинный огарок, тихоня зажгла его от чахлого пламени свечи, и он вспыхнул на удивление ярким и ровным огнем.

Свеча из лавки алхимиков, с уважением покосился на жену граф, хотя по внешнему виду ничем не отличается от обычной. Зато гореть будет в несколько раз дольше и не погаснет даже под дождем. Комнату Кайи они открыли отданным болтушкой ключом, но сразу тихоня входить не стала.

Несколько минут, подняв выше свечу изучала тайные знаки, оставленные болтушкой перед уходом, затем принялась снимать ловушки. И только теперь Змей понял, как повезло ему в тот вечер в Турисе, что Эста не успела еще расставить всех этих крохотных капканчиков из иголочек и несмываемой краски.

— Забирай сундук, — ловко упаковав вещи Кайи, скомандовала Эста и оглянулась на Змея, — зайчик! Ты что на меня так смотришь?

— Я только сейчас понял, какой самый гадкий недостаток в женщинах. И радуюсь, что в тебе его нет.

— Как интересно, — лукаво усмехнулась она, — но задавать вопрос, какой именно, я сейчас не стану. Потерплю до своей комнаты.

— Благоразумие тоже хорошая черта, — кисло вздохнул Змей, поднимая сундук, — но скучная.

— Боюсь, — очень тихо буркнула Лэни, — что здесь и благоразумным скоро будет очень весело.

— Так может, зря мы не просим помощи? — все же услышал граф.

— Не зря… — туманно вздохнула она, не доверяя ни тишине, ни безлюдности этого странного дома.

В своих комнатах тихоня так же тщательно проверила уже собственные ловушки, и наблюдающий за нею Змей терялся в догадках, когда она успела их поставить.

— Это делается почти неосознанно, зайчик, — поняла его взгляд Эста, — точно так же, как человек снимает обувь, ложась спать. Но ты хотел сказать про недостатки… чего там, по-твоему, самое страшное?

— Злопамятность. Я теперь в этом совершенно уверен. Мне встречались люди, не способные простить даже шуточных слов или поступков… не говоря уже о тех, что человек совершил по ошибке или недоразумению… и это страшно.

— Зайчик… — Она внезапно шагнула к сидевшему на стуле мужу и крепко обняла, прижав его голову к груди и нежно гладя белокурые локоны парика, — я с тобой согласна, но давай не будем сегодня об этом говорить? Отложим на потом, когда будем жить в своем собственном поместье. Этот мрачный дом навевает на меня жуткую тоску… надеюсь, нам не придется здесь ночевать больше двух дней. Если ты все же решишь покупать то поместье, условься с хозяином о возможности сразу занять пару комнат? А я уговорю остаться кого-нибудь из слуг и прикажу закупить продукты…

— Эста… — насторожился Змей, услышав в ее голосе знакомые по глупышке интонации, и, почувствовал, как его прижали еще крепче, словно призывая не проговориться, — я и сам хотел это предложить. Думаю, сегодня мы ночуем тут первый и последний раз. С утра съездим к господину Лирэтмису, и если его имение покажется мне более привлекательным, вернемся за багажом.

— Но зачем нам ездить туда-сюда? — капризно осведомилась тихоня, и граф окончательно убедился, что говорит она вовсе не для него, — давай прямо с утра заберем сундуки и распрощаемся с бароном… а если не понравится имение господина Лирэтмиса, поедем прямо к графу Чардену.

— Ты у меня умница, — похвалил Змей, незаметно опуская ладонь на рукоять кинжала, — так и сделаем, — этот мрачный дом вызывает у меня отвращение. Никогда не понимал, зачем людям такие огромные и неуютные особняки. Тогда нам наверное, не стоит распаковывать сундуки?

— Я только достану одежду потеплее, — уверившись, что муж ее понял, согласно кивнула Лэни, и направилась к шкафу.

А через минуту повернулась и, прислушавшись, довольно подмигнула мужу, еле слышный шорох, свидетельствующий, что за неплотно прикрытой дверью кто-то стоит, удалился в сторону лестницы. И в том, что это был не барон, она могла бы поклясться, легкий след характерного запаха, последствие обеденной «шутки», еще сопутствовал хозяину особняка.

Время до ужина прошло в сборах, и когда служанка принесла поднос с едой, супруги были готовы к вылазке, хотя по их внешнему виду об этом могла бы догадаться только Тмирна. Поверх мужского костюма на графине была надета юбка и мягкая темная шаль, а Змей щеголял в вышитой домашней куртке.