висел какой-то странный табачный запах. Дима такие сигареты не курит.
Снова звонила. Недоступен.
И такая меня тоска-пустота взяла, что ничего не оставалось, как лечь и уснуть. Я только маме позвонила: говорю, у Димы переночую.
И заснула.
Просыпаюсь среди ночи – набираю номер. Недоступен.
Чувствую – есть хочу. Пошла на кухню. Пожевала сыра, съела яблоко.
Голова – пустая, ноги ватные. И такое состояние – как будто на краю, как будто до ужаса осталось всего ничего.
Доплелась до кровати – спать.
И вот пошли третьи сутки, а всё – по-прежнему.
Я боюсь звонить Наталье Николавне. Что я ей скажу? Что я скажу Лёльке? Как посмотрю им в глаза?
Марь Палне пришлось рассказать – она же видит меня, такую, не скроешь.
Потом Марь Палну вызывали к Главному. Я догадалась – зачем. В редакции уже знают про нашу поездку в Шарм. И вообще – знают.
А что она могла сказать? Недоступен.
Марь Пална снова проходит у меня за спиной и, наконец, тихо говорит:
– Надо в милицию заявлять, Кать… Главный тоже так считает.
Я сижу какое-то время, молчу, потом говорю:
– Он вернётся. Вот увидите, он вернётся.
Марь Пална вздыхает и обнимает меня за плечи:
– Господи, Катя, я тоже в это верю… Но надо сообщать.
– Вы думаете, я должна? – спрашиваю я.
– Да нет, что ты! – говорит Марь Пална. – Я пойду к Главному, мы сами… А ты… тебе придётся маме сказать.
Я киваю и с ужасом думаю о том, что меня ждёт вечером.
Журналист. Крик души
Это какой-то кошмар.
Кто бы мог подумать, что нахождение в ограниченном пространстве доставляет столько неудобств. Нет, не то слово. Страданий – вот правильное слово. Оказывается, естественное состояние души – движение, полёт.
А как же – в теле?
Да, с телом душа живёт в каком-то органическом единстве: спит, сидит, стоит, бежит, ест, совокупляется – делает всё, что захочет, и ощущает полную гармонию.
Это я теперь очень хорошо понимаю. Раньше – не сознавал до такой степени, а теперь – до дрожи, до ужаса, до кошмара.
Нахождение здесь, в этой замкнутой сфере – это какое-то издевательство.
Зачем он это делает? Он не может не знать, что мы чувствуем.
Значит – это наказание?
За что?
…
Выпустите меня, пожалуйста. Я вас очень прошу.
Я не хочу здесь находиться!
Я живая душа, я должна быть в своём теле!
Почему вы это делаете? Почему я должен быть здесь, в этой грёбаной сфере, а не в своём собственном теле, которое рядом?
Господи, ну почему, почему я встретил этого человека? Почему именно я? Разве я такой грешник, что заслужил ад при жизни?
Выпусти меня, сукин сын, негодяй, мерзавец, проклятый фашист!
…
Я делал всё, что мог, – всё, что в моих душевных силах.
Я сосредотачивался, как мог, и пытался проскочить границу сферы – как это легко удаётся нам на свободе, где мы проникаем сквозь стекло, бетон, камень, воду и любое другое материальное препятствие.
Я пытался – но непонятный барьер мягко отбрасывал меня назад.
Я обследовал каждый миллиметр поверхности сферы.
Я научился раскручиваться вдоль сферы, увеличивая обороты, – а потом с разгону бил в точку – никакого эффекта.
Ничего не помогает.
Я не нахожу себе места – в буквальном смысле…
…
Выпустите меня отсюда.
Мне ничего не нужно.
Мне не нужны полёты, деньги, власть и ненасытные бабы.
Я хочу получить своё тело. И не покидать его до самой смерти.
Я хочу своё тело, вы понимаете? Я хочу получить своё не такое уж молодое тело и прожить с ним столько, сколько мне суждено. И жить с девушкой по имени Катя, и заботиться о своей дочке и матери, и быть обычным человеком.
Вы слышите меня?
Это слишком большое требование для обыкновенного человека?
Что вы молчите?
Или это – то самое, о чём говорил голос на Синайской горе?
За всё надо платить?
Господи, неужели я заслужил такое наказание?
Неужели ты наказываешь меня руками этого сумасшедшего конструктора?
Почему?
Почему??
Почему???
…
Выпустите меня отсюда.
Я не знаю, чьё орудие этот генеральный псих, мне всё равно.
Я хочу одного – отпустите меня, дайте мне покою.
Я готов умереть, исчезнуть без следа, не трогайте только моих женщин.
…
Ты слышишь меня? Ты, грёбаный конструктор с замашками вселенского фюрера!..
Ты уже научился расшифровывать вопли душ в твоей ловушке?
Ну, так слушай, ты, наместник дьявола на земле.
Ты не обнаружил бога. Нигде, ни на земле, ни на небе.
Тебе не повезло.
Но наступит и твой час.
И твоя душа будет так же метаться, не находя пристанища.
Да, я грешил, да блудил, да, шантажировал.
Но не загонял слабые души в капканы, не доводил их до белого каления!
Будь ты проклят, ты, изувер, вышедший за пределы природного и человеческого!
Будь ты проклят на веки вечные!
…
Выпустите меня!
Выпустите меня!!
Выпустите меня!!!
Полковник. Душа обязана трудиться
Когда мы собрали журналиста воедино, он выглядел неважно. Я бы даже сказал: отвратительно выглядел. Выходит, прав наш гениальный ГК: тела стареют гораздо быстрее, когда живут порознь со своей личностью.
Но это не мои заботы. У меня хватает своих, под самую завязку.
– Ну, как? – спросил ГК.
А журналюга так сверкнул на него глазами, что даже мне на секунду стало не по себе. Что же он там такое пережил, в этом своём шаре?
Он тяжело выдохнул воздух и как-то так потянулся, словно хотел расправить тело.
– Знаете что, соратники хреновы, – сказал, – так с коллегой не обращаются.
И снова посмотрел на нас недобрым взглядом.
– Это вынужденная мера предосторожности, Дима, – объяснил ГК. – Вы взрослый человек, вы должны понимать. Мы не можем допустить даже вероятность ошибки.
– Пока мы не уверены в тебе, – добавил я, – ты не сможешь свободно летать. И местонахождение этой базы останется для тебя неизвестным. Понял?
Журналист не дурак, он всё понял. Но смирился ли он с этим – я не уверен. Вообще я гораздо меньший энтузиаст по его поводу, чем ГК.
– Дима, мы вас не наказываем, – пытался смягчить ситуацию ГК. – На нашем месте вы поступили бы точно так же… Видите ли, нахождение личности в сфере – дело относительно новое, и каждый ощущает это по-своему. Дискомфорт у всех, но с разной остротой… Значит у вас очень остро?
– Очень, – сказал журналист. – Убил бы любого… если б мог.
Так как он был очень даже не своей тарелке, мы решили, что его субстанция будет храниться в сфере только тогда, когда без этого нельзя обойтись. Например, транспортировка во время операций.
Остальное время он сможет проводить в собранном состоянии в палате для обследования. Эта палата, как и сферы, оборудована защитным экраном.
Кроме того, ГК обещал журналисту провести с ним тренинг: как находить внутри сферы точку покоя. Якобы, в этом случае можно впадать в состояние, близкое ко сну. Близкое. Очень утешительно. Я тогда в очередной раз подумал: каким всё-таки противоестественным делом занимаемся мы с ГК.
Так или иначе, но журналист получил в нашей гостинице лучший номер. Хотя и
