К счастью, ничего такого не случилось.
— Что это?
Он не ответил.
Первая страница, слегка пожелтевшая от времени, была исписана мелким убористым почерком.
«Это случилось в 1997 году, когда я еще не работал в Конторе. Некто К-в, сотрудник первого отдела, побывал в одной восточной стране. В загранкомандировке, ага. Не знаю, чем именно он там занимался, поскольку первый отдел, будучи «белой костью» Конторы, своеобразной кастой избранных, всегда надежно хранил свои секреты. В тех материалах, что позднее попали в мои руки, детали операции не раскрывались, да и не в них суть».
— Так что же это? — настойчиво повторил я.
— Допустим, дневник одного твоего старого знакомого. Который думал, что его сжег. Не спрашивай, как это попало ко мне. Просто прочти, — спокойно и даже как-то лениво ответил Крымов
«Интереснее другое. Из своей поездки К-в привез два одинаковых по размерам, круглых и черных шарика для медитаций. На одном из них было стилизованное изображение дракона, на другом — феникса. Каждый из шариков по величине примерно соответствовал мячику для пинг-понга. Ничего особенного, такие сейчас можно увидеть в любом магазинчике, торгующим эзотерическим барахлом: две небольшие металлические сферы, покрытые лаком, а в каждой — колокольчик. По словам К-ва, он купил их за копейки на одном из тех рынков, где праздные туристы приобретают псевдодревние безделушки. Как дело обстояло в действительности, никто так и не выяснил: спустя четыре дня после своего возвращения оперативник скончался прямо на рабочем месте в своем кабинете, сжимая «дракона» в левой руке, а «феникса» — в правой. Официально было объявлено, что сотрудник разведки застрелился из табельного пистолета. Но вот согласно засекреченному заключению эксперта, которое я лично изучал, став сотрудником «инквизиции», оперативник скончался в результате «возникновения очага кратковременной и интенсивной гипертермии в области сердца и верхней части желудка». Проще говоря, товарищ в буквальном смысле сгорел, словно внутри у него вспыхнул и тут же прекратился небольшой пожар с температурой пламени порядка 400 градусов по Цельсию. В отчете патологоанатома было указано, что кожа на ладонях К-ва почернела и обуглилась. По этой причине хоронили его в закрытом гробу. А почему — коллегам К-ва так и не объяснили. По Управе поползли фантастические байки о внедренных в штат исламских террористах, об астральных террористах и даже о террористах-инопланетянах, кровожадно убивающих наших оперов. Начальство впало в ярость, породив глупейшее распоряжение о пресечении нелепых слухов, а также дисциплинарных мерах взыскания по отношению к распространителям недостоверных сведений. На том все и закончилось. Впрочем, старожилы Конторы, с которыми я потом общался, в подробностях живописали, как в Управу явились два молчаливых спеца в костюмах химзащиты, поместили шарики в контейнер и увезли в неизвестном направлении на бронированном джипе».
Я закрыл папку, не решаясь перевернуть страницу. Мне казалось, что там, дальше будет нечто неотвратимое и бесповоротное — то, что не смогу ни принять, не изменить.
Или же это был страх, который снова вцепился в меня своими когтистыми лапами.
— Скажи, что такое Локус-2?
Он издевательски усмехнулся:
— Это просто место. Место-два. Странные вопросы ты задаешь. Ты ведь из нас двоих лингвист.
— Допустим. Но тогда получается, что ты… Ты мертв?
Крымов отрицательно помотал головой:
— Не дури. Как видишь, я жив и даже почти здоров, насколько это возможно для инвалида. Вот только мне интересно, как ты отнесешься к такому предположению: а вдруг К-в в этих записках — вовсе не Крымов. А, например, Князев. Что скажешь, @Knyaz_E?
— Не понимаю, о чем ты, — сказал я, пытаясь справиться с внезапным приступом дурноты.
Никогда, никогда больше не буду пить таблетки! Даже от головной боли.
— Ты просто не хочешь понимать. Ты думаешь, что я и весь наш разговор — всего лишь реакция на препараты, которыми тебя напичкали. Ты хватаешься за соломинку, когда думаешь, что я — это мираж, иллюзия, бред твоего подсознания или наркотическая галлюцинация. Оставь всю эту чепуху.
— А чем ты докажешь, что это не так? Ведь…
Он раздраженно перебил:
— Довольно! Чем ТЫ докажешь, что не являешься МОИМ навязчивым видением?
Я скептически хмыкнул, надеясь, что это выглядит естественно, но уже ощущая бездну впереди. В двух шагах по прямой.
Крымов вперился в меня цепким холодным взглядом. Все-таки сотрудников спецслужб можно всегда вычислить по тому, как они на тебя смотрят. И я уже не сомневался, что Марк и мой собеседник были, как говорится, из одной песочницы.
— Я пришел сказать тебе о Лаиле, — нарушил долгую паузу он.
— О… ком? — глупо переспросил я.
Это всего лишь странный, идиотский сон. Вот сейчас я проснусь и…
— Ты не спишь. Ты не болен. Просто вспомни, как в детстве ты прочитал притчу про ассирийского царя Ассархадона, который захватил в плен Лаила, — ответил он спокойным и даже слегка убаюкивающим тоном.
— Причем тут Ассархадон? Ну, допустим, и что? — ответил я на автомате, внутренне сжимаясь, как перед ударом.
Еще шаг до пропасти.
— «Ты и Лаил — одно и то же». Так говорил Ассархадону некий мистически возникший старец, призывая его не убивать пленника. И ты наверняка помнишь, что старик убедил царя в правдивости своих слов. Любопытный момент: считается, что именно Ассархадон построил так называемую Вавилонскую башню — зиккурат Этеменанки. Что случилось после этого, объяснять не надо, Библию ты тоже читал. Так вот, ты и Лаил — одно и то же. Ты и Ассархадон — одно и то же. Ты и я — одно и то же. Время строить башню.
Я не успел ничего сказать. Он подался вперед и резко выкрикнул:
— Вспоминай!
И голос его был как хлыст.
Господи, до чего погано в клинике неврозов. И кто здесь? Я! Я, @Scomorroh, который всегда с пренебрежением относился к воплям знакомых писателей, поскольку знал, что больше всего нашу братию заботят, по меткому выражению одного фантаста, «тиражи-бабки».
Я всегда честно считал, что, если ты умеешь складывать буквы в слова настолько хорошо, чтобы людям это было интересно читать, настолько, что они готовы за это платить, значит, складывай их. Каждый день. Даже если не хочется. Бери и складывай, поскольку, ты должен давать текст.
Остальное, все это «я так вижу мир», это все «истерика творца». Игра на публику или оправдание собственного пьянства. Очень, знаете ли, удобное оправдание.
