между прочим: вроде как под присмотром мамахен, но всё-таки в сторонке. Вот бы мне так. Как думаешь, Ленк, заработаю я когда-нибудь на такую квартиру?
– У тебя же своя есть.
– Да ну! – Светка с силой утопила окурок в банке с торчащими кривыми хвостиками «бычков». – Одно дело, когда от бабки досталась и совсем другое, когда за свои денежки приобретено. Разницу чуешь? Знаешь, сколько в нашем доме квартирки стоят? Ну и не знай, крепче спать станешь.
– Светланк, мне идти пора, – нервно оглянувшись на дверь дядюшкиной квартиры, призналась Ленка.
– Вас понял, сворачиваюсь. В общем Макс мне тут на днях звякнул… Вот ещё одна странность, почему он с рождения Макс, а я Светланка? Не Света, не Светлячок, не Светлана Евгеньевна, заметь, а Светланка? Не знаешь? Мне вот в голову никогда не приходило его Максимом называть. Или Максиком. Или Масиком. – Подруга хихикнула. – Ладно, ладно, не нервничай, уже перехожу к сути. Короче, ему нужна женщина, чтоб за матушкой присматривать. Ничего особенного, прибраться, поесть приготовить, много ли одной старушке надо? Развлечь там ещё, погулять вывести. К ней медсестра ходит, но та по медицинской части, а требуется эдакая помесь домрабы с компаньонкой. Платит Макс очень прилично, поверь.
– Ну не знаю, – засомневалась Ленка. – Вот так срываться? А если у меня не получится?
– Что там может не получится? – фыркнула Светланка.
– Вдруг характерами не сойдёмся?
– Ты же не замуж за Макса собираешься. А мать у него мировая старушенция, я тебе говорю. К тому же от тебя никто не требует немедленно подписывать контракт кровью. Ты как в своей богадельне работаешь, два через два? Вот в выходные и сходи, попробуй. Не выйдет, так свалишь, зато хоть чуть-чуть, а подзаработаешь. Ну чего, я звоню Максу?
– А звони! – чувствуя молодецкую удаль, махнула рукой Ленка. – Попытка не пытка, да?
– Это смотря какая попытка, – охладила её пыл Светланка, выуживая из кармана халата телефон. –Макс, привет! – сладко разулыбалась подруга трубке. – Нашла я тебе порядочную женщину. Да какая мигрантка, ты чего! Зовут Лена, фамилия… э-э… – Светланка накрыла телефон ладонью и зашипела по-змеиному. – Слушай, у тебя как фамилия?
– Старообрядцева.
– Ого, – почему-то уважительно протянула подруга и опять зачастила в трубку. – В общем, русская она, посконная. Там сами разберётесь. Макс, ну какая разница, старая она или нет, чай не курица, не на ужин берёшь. Нет, не девочка. Хотя я не проверяла, конечно. Да поняла я, в каком смысле! Ну двадцать два, двадцать три. Пойдёт?
Ленка натянула рукава свитера на замерзшие пальцы, сунула руки подмышки, опёрлась затылком о холодную стену, закрыла глаза и затосковала, старательно не вслушиваясь в светланкин трёп.
Помнится, мама говорила, что у каждого человека есть свой ангел-хранитель. И если не обижать его, то он всегда поможет, из беды выручит, и самую-самую заветную мечту исполнит. Ленка очень старалась своего хранителя не расстраивать, только вот ангел ей достался то ли слишком суровый, то ли ленивый, то ли вообще какой-то бракованный: помогать не спешил, а на мечту и вовсе плюнул. Или просто мечта была неправильная? Или это сама Ленка какая-то не такая? Сложно всё…
Эх, на траве двора да лежат дрова. Чтоб им пусто было.
***
В некоторых книжках пишут: «Сражён наповал», мол, так чего-то героя или там героиню удивило, что у него аж ноги отказали. В принципе, Ленка верила, что эдакое на самом деле случается, вон в родном Мухлово дело было. У соседки Степановны муж уж как пил, не просыхал просто. Ну она, отчаявшись растолковать супругу весь вред пьянства подручными средствами, то есть всем, что под руку попадётся, начиная от полотенца и заканчивая кочергой, отправилась к местной бабке-ворожее, а та и насоветовала: «Поймай, – говорит, – ужика, да сунь мужу в штаны, пока дрыхнет. Тот проснётся, пойдёт до ветру, портки-то сымет, как увидит змею, так и испугается, что до чертей допился». Ну, Степановна так и сделала, а случилось всё по бабкиному. Муж-то соседкин, змею увидев, мигом «наповал сразился», потому как жена для надёжности не ужика, а гадюку запихала. Почему та мужика не кусанула, бог весть, пригрелась, наверное. А сосед и впрямь пить бросил, только с тех пор разговаривал невнятно и ногу приволакивал. Не восстановился ещё после инсульта.
Вот и Ленку, как того героя или соседкиного мужа чуть наповал не сразили. Никак она не ожидала, что дверь – громаднейшая, под самый потолок; да ещё с бронзовой ручкой, украшенной бронзовым же кулаком, сложенным в кукиш; да ещё с блестящей табличкой в вензелях, на которой было причудливо выведено «Петров А.И.» – откроется так неожиданно. Обычно-то хоть шаги слышно по ту сторону, а тут даже звонок не зазвенел, когда Ленка на него нажала, вот она и подумала, что сломался. Собралась стучать и чуть по лбу не заработала, едва отскочить успела.
Что-то не складывалось у неё в последнее время с чужими дверьми.
– Ну? – совсем недружелюбно спросила дебелая тётка, нарисовавшаяся на пороге.
Одета она была почему-то в спортивный костюм и ни на старушку, ни на Макса, владельца чего-то там, не походила категорически. Скорее уж на борчиху или, допустим, метательницу ядра.
Ленка оробела.
– Кто там, Махрутка? – раздался из глубин квартиры звонкий девчачий голос.
– Не знаю, – пожала могучими плечами «борчиха», – девка какая-то.
– Девка? Девка – это интересно. – Ленка вытянула шею, пытаясь рассмотреть что-нибудь за тёткой, и увидела край здоровенного, явно старинного зеркала, кусок какой-то тумбочки под ним, а на ней, на тумбочке, то есть, гигантского кота. Даже и не кота, а целую рысь, у него и кисточки на ушах имелись. – Давненько к нам девки не захаживали, – сказал кот и захлопнул пасть.
– Здрасти, – сперепугу выпалила Ленка, судорожно пытаясь сообразить, могут ли кошки разговаривать девчоночьими голосами или всё же нет.
Книжки утверждали, что могут. По крайней мере, некоторые – некоторые утверждали, а некоторые разговаривали.
– И тебе не хворать, – пробасила «борчиха» и канула куда-то за дверь, оставив створку открытой.
Кот сидел на трюмо, явственно мерцал янтарными глазами и больше пока ничего не говорил. Ленка облизала пересохшие губы, переступила с ноги на ногу и глянула через плечо. Путь для отступления пока был свободен.
– Что ж вы на пороге-то застыли?
