Банальный совет, но следовать ему оказалось не просто. Псы топтались на месте. Маршал старался на них не смотреть и постоянно оборачивался. Всякий раз чудилось, что собаки приблизились, хотя они и не сдвинулись с места. Паника скользким угрем закопошилась в груди. Маршал почувствовал на спине липкие капли пота.
Стараться не делать резких движений… Он попытался высвободить ногу. Фанера была старой и разбухшей от влаги. Острые щепы держали, как зубья капкана. Малейшее движение — и они только глубже вонзались в кожу.
Двумя руками Маршал взялся за край листа и попытался сломать его пополам. Но, как ни старался, фанера только выгибалась. Мешало то, что на три четверти лист скрывался под мусором, разгребать же его не было времени. Маршал отколупывал длинные щепы, занозы впивались под ногти. Так можно возиться до бесконечности.
Маршал с силой дернул ногой и едва не закричал от боли. Собрав силы, он попытался еще раз…
Крупный пес, с мордой, похожей на крысиную, шагнул вперед. Очевидно, вожак стаи — по тому, как вызывающе уверенно он держался. Пес оскалился, обнажив здоровенные клыки. Вся стая шагнула следом. Вожак хрипло зарычал и сделал следующий шаг… Скоро собаки перейдут некую невидимую границу и тогда кинутся все разом. А остальное — дело нескольких секунд.
— Пошли прочь! — заорал Маршал. Голос прозвучал визгливо и хрипло.
Оставив попытки освободить ногу, он принялся лихорадочно шарить вокруг себя в надежде найти что-то похожее на оружие. Под руку попалась пустая пластиковая бутылка. Размахнувшись, Маршал швырнул ее в приближающуюся стаю, но не добросил. Собаки не отступили.
— Проклятье!
Маршал со всей силы дернул ногой, однако старая фанера держала крепко. Свалка не собиралась отпускать свою добычу. На глаза навернулись слезы досады. Осознав, что жертва угодила в ловушку, псы совсем осмелели. Если б не было вожака, они бы давно на него набросились. Но пока собаки выжидали, подвывая и скаля зубы.
Зло выругавшись, Маршал поднял камеру. Он фотограф, и если уж ему суждено погибнуть, то он умрет с фотоаппаратом в руках. Маршал на автомате сделал пару кадров, даже не думая о композиции. В первую очередь он надеялся на то, что отблески вспышки вспугнут зверей. Но этого не случилось — собаки приблизились еще на шаг.
Маршал отрешенно подумал, что снимки-то получились великолепные. Злые, нервные, жестокие… Потом, если камеру найдут, они наверняка заработают «Лучшую фотографию года». Если найдут…
Собаки изготовились к прыжку. Маршал напрягся — нужно успеть сделать еще пару кадров, прежде чем клыки вонзятся ему в горло. В тот же момент над головой раздался громкий свист.
В воздухе мелькнуло что-то темное и ударило вожака по морде. Массивная голова дернулась, с громким визгом пес отскочил в сторону. Свист повторился. Остальные собаки залились лаем. Охотничий порядок смешался, и псы бросились наутек, воя на все голоса.
Не понимая, что происходит, Маршал нажал на спуск. Камера сухо щелкнула. Одна из собак упала, остальные прибавили хода.
— Йо-хо! — раздался за спиной радостный крик. — И враг бежал, сражен моей рукою!
Стая скрылась за отвалом мусора, но Маршал все равно продолжал снимать, не находя сил, чтобы остановиться. Опомнился он, только когда камера зажужжала, сматывая пленку. Внутри словно что-то оборвалось, и Маршал без сил рухнул на спину.
— Эй! — кто-то толкнул его в плечо. — Приятель, ты живой? Иль смерть рукой костлявой ведет тебя дорогами Аида?
Сознание возвращалось медленно. По телу прокатилась волна тупой боли, за ней следующая… Маршал попытался повернуться. В ногу будто воткнули раскаленный нож. Он застонал, закашлялся и тут же вспомнил, где он и что случилось.
Маршал открыл глаза и уставился на морщинистую кирпично-красную физиономию. Ковыряясь в носу мизинцем, на него смотрел незнакомец. Маршал сжался от резкого запаха — непередаваемой смеси алкоголя, грязи, кислых и гнилых ароматов свалки и давно не мытого тела. Незнакомец громко высморкался в кулак.
— Живой, значит, — подвел он итог. — Мертвецы нос не воротят… Лежи и не дергайся.
— На меня… — начал Маршал.
— И помалкивай, — перебил его незнакомец. — Сейчас мы тебя вытащим.
Спасителем Маршала оказался бездомный, один из тех обитателей свалки, о чьем существовании знает лишь Армия Спасения. На вид ему было лет девяносто, впрочем, на деле могло быть куда меньше. Глубокие морщины почернели от набившейся грязи. В руках старик держал большую рогатку. Он дружелюбно улыбался, демонстрируя гнилые пеньки зубов.
Присев на корточки, старик осмотрел фанерный лист. Сдвинув мятую шапку, он задумчиво почесал затылок.
— Да уж, угораздило так угораздило, — сказал он. — Вовремя я тебя заметил. А то не ведают жалости отродья бездны, клыки скрипят от адской злобы… Попадешься им, и каюк.
— Спасибо, — выдохнул Маршал. — Даже не знаю, что…
Он поперхнулся. Горло пересохло, даже слова скребли по нему острыми когтями. С каждым ударом сердца нога пульсировала тупой болью. Голова кружилась; Маршал почувствовал, как его повело. Проклятье… Рана же неглубокая. Не хватало еще подхватить какую-нибудь заразу, мутировавшую среди ядовитых миазмов свалки.
— Тихо, тихо, — бездомный сжал его плечо. — Не двигайся. Будет больно, но начнешь дергаться, станет больнее. И это… кричи, не стесняйся. Нет стыда в крике героя, кричали и Гектор, и Ахилл…
Маршал кивнул и стиснул зубы. Двумя руками старик взялся за край листа, оперся об него коленом.
— Готов? — и, не дожидаясь ответа, рванул лист на себя.
Фанера затрещала. Казалось, острые зубья так глубоко вонзились в ногу, что проткнули ее насквозь. Маршал зажмурился и громко выдохнул сквозь сжатые зубы. Вот дрянь… Глаза слезились.
Старик отшвырнул большой кусок фанеры и встал, картинно отряхивая руки.
— Ну, вот и все, — сказал он. — Свободен узник, словно ветер, расправить можешь крылья…
Он взялся за ботинок Маршала и помог вытащить ногу.
Опираясь на локти, Маршал приподнялся и посмотрел на рану. На деле все оказалось не так плохо. Штанина, правда, разодрана в клочья, а ткань потемнела, пропитавшись кровью. Но царапины были неглубокими. Нагнувшись, старик выдернул из его ноги длинную щепку.
— Надо тебя перевязать, — сказал он, вертя ее перед глазами. — А бинтов, прости, у меня с собой нет… Придется отвести тебя домой. Ничего — это близко.
Маршал попробовал пошевелить ногой и поморщился. В общем — терпимо, бывало и хуже… Идти, во всяком случае, он сможет, а если рану обработать, то через пару часов можно и вернуться к поискам лисы. Ким-Ким, конечно, назвал бы его идиотом, но Маршал не мог бросить это дело.
