Маршал попробовал пошевелить ногой и поморщился. В общем — терпимо, бывало и хуже… Идти, во всяком случае, он сможет, а если рану обработать, то через пару часов можно и вернуться к поискам лисы. Ким-Ким, конечно, назвал бы его идиотом, но Маршал не мог бросить это дело.
— Только погоди, — сказал бездомный.
Он вытащил из-за пазухи пластиковую бутылку, в которой плескалась мутная жидкость. Старик сделал большой глоток, а затем вылил остатки выпивки на рану. С тем же успехом он мог бы полить царапины щелоком. У Маршала перехватило дыхание. Он схватился за ногу и громко выругался.
— Потерпи чуток, — утешил его старик. — Зато эта штука убьет всякую заразу. Тебе не предлагаю, тут опыт нужен. Не каждому мужу под силу.
Он приложился к пустой бутылке, выжимая последние капли, затем со вздохом отбросил ее далеко в сторону.
— Кстати, можешь звать меня Спарк, — старик вытер руку о штанину и протянул Маршалу. — Если тебе интересно, конечно…
— Очень приятно, — Маршал ответил на рукопожатие. — Маршал…
— Вот и познакомились, — руку старик не отпустил. — Попробуешь встать? Или ты думаешь, я потащу тебя на горбу?
Он потянул его на себя. Маршалу ничего не оставалось, кроме как подняться. На удивление, удалось легко. Хотя рану сильно щипало, Маршал решил не обращать на нее внимания. Мелочи по сравнению с той участью, от которой его спас старик.
— Стоять-то можешь?
— Вроде да… — но стоило Спарку отпустить руку, как Маршал закачался. Старик спешно схватил его за рукав.
— Нет уж, приятель, — сказал он, подставляя плечо. — Обопрись-ка ты на меня. В тяжелый час в руке товарища мне помощь…
Боль постепенно отступала, и вскоре Маршал понял, что может идти самостоятельно. Он отпустил плечо Спарка, однако старик продолжал держать его за руку.
— Приятель, а у тебя сигаретки не найдется? — спросил он. — Хороший табачок и в горе в радость.
— Конечно! — Маршал достал пачку, вытащил зубами сигарету, а остальное передал Спарку. — Оставьте себе.
— Благодарствую. Царский подарок. Настоящий табак… За такие сигаретки и убить могут.
Старик бережно убрал пачку за пазуху, и Маршал понял, что тот не шутит. Они остановились прикурить.
— Убить? — переспросил Маршал. — Кто?
— Ты думаешь, я здесь один живу? — сказал Спарк, глубоко затягиваясь и с наслаждением выпуская дым через ноздри. — И царство то полно диковинных созданий… Тебе еще повезло, что именно я тебя заметил. Многие не стали бы тебя выручать — дождались бы, пока собаки тебя прикончат, а потом обобрали труп. А кое-кто и сам с радостью присоединился бы к пиршеству…
Маршал с сомнением посмотрел на Спарка. Эта история походила на городскую страшилку — из тех, что любит Ким-Ким. Меж тем Маршал заметил, как сосредоточенно курит старик, стараясь, чтобы ни одно колечко дыма не пропало впустую. Хорошие сигареты и в самом деле представляли здесь большую ценность.
— Скажи, какого черта тебя сюда занесло? — Спарк посмотрел на Маршала. — Люди вроде тебя к нам редко заходят…
— Работа, — Маршал взмахнул фотоаппаратом. — Я фотографирую животных.
— Так ты из этих? Защитников природы? — Спарк нахмурился.
— Не совсем… Скажем — у нас схожие цели, но разные методы.
— К нам пару лет назад наведывалась компания таких защитников… — Спарк сплюнул. — Хотели, чтобы тут все вычистили. Сперва с плакатиками ходили, но никто на них не обращал внимания. И тогда ночью они подожгли свалку. Из наших шесть человек сгорели заживо…
— Печальная история. — Маршал задумался.
С защитниками природы всегда так — в восторженном максимализме они слишком часто закрывают глаза на то, что не всякая цель оправдывает средства. Одно дело — убирать нефтяные разливы: тяжелая, грязная, честная и нужная работа. И совсем другое — взять и просто поджечь свалку, не заботясь о последствиях. Парадокс, но, думая о будущем, они часто о будущем забывают.
Старик действительно жил неподалеку. Они обогнули холм и вышли на неприметную тропинку, петлявшую меж мусорных куч. Справа из земли торчали щербатые бетонные колонны, ощетинившиеся прутьями ржавой арматуры. В стороне валялись растрескавшиеся плиты, грязно-зеленые от пленки водорослей. Из этих плит и был построен дом Спарка.
Впрочем, назвать это домом было сложно. Две плиты поставили на попа, а между ними натянули нескольких слоев черного полиэтилена — вот и все изыски. Напротив входа горел небольшой костер, рядом с которым сидела на корточках смуглая девушка лет пятнадцати. Длинной ложкой она помешивала в котелке.
— О как! А мы как раз к обеду, радостно сказал Спарк. — Это дочь моя, Кэтти.
Девушка обернулась на звук голоса. Однако, заметив, что отец не один, она на четвереньках бросилась к дому и скрылась за дверью-занавеской.
— Испугалась, — объяснил старик. — Она у меня совсем трусишка… Как лань дрожит при звуках грома.
Они подошли к дому. В котелке булькала и пузырилась коричневая жижа, в которой плавали кусочки чего-то похожего на размокшее печенье. Варево выглядело отвратительно, что никак не сочеталось с приятным запахом горячего шоколада. Спарк аж зажмурился от удовольствия. Он вытащил из котелка ложку и шумно облизал ее. Но, взглянув на Маршала, слегка помрачнел.
— Обед у нас не ахти, — пояснил старик. — Может, ты не ешь такого… Но чем богаты. Вчера вот нашли коробку шоколадных батончиков. Мы варим из них кремовый суп — и вкусно, и питательно.
— Никогда не пробовал, — честно признался Маршал. Он взглянул на бурлящую жижу. — Но думаю, это действительно вкусно…
Он присел рядом с костром. Сперва нужно заняться раной, а уж потом думать о еде. Маршал закатал штанину. Пока они шли, кровь успела подсохнуть, и ткань пришлось отдирать. С каждым небольшим рывком Маршал морщился.
— Кэтти, — крикнул Спарк. — Выходи, не бойся. Это Маршал, он ничего плохого тебе не сделает…
Из-за занавески донеслось неразборчивое мычание.
— Выходи, говорю, — в голосе старика зазвучали строгие нотки. — Мне нужна твоя помощь.
Полиэтилен зашуршал, из складок появилась чумазая физиономия. Глаза у девушки были на поллица и блестели от слез.
— Нужна Кэтти? — промямлила она.
Маршал почувствовал себя виноватым, что напугал девушку. Совсем ведь ребенок и, похоже, с задержками в развитии… Он ободряюще улыбнулся, но в ответ девушка чуть не разрыдалась.
У Кэтти было странное лицо — одновременно и худое, и одутловатое, правый глаз заметно подергивался. В то же время она совсем не казалась уродиной и в чем-то была симпатичной. Хотя и чудовищно грязной. Щеки и лоб девушки покрывали пятна сажи, а в прическе запутались кусочки засохшей глины.
