– Там бесы сидят, – напомнила моя домохозяйка. – Не позволю у себя на дворе греховодить! Мы тута один дом свиданий прикрыли, а ты его у меня в порубе открыть хошь?!
– Складируйте в царскую тюрьму, – поправился я. – Постановление об аресте и обвинение предъявим завтра утром, а там пусть с ними церковные власти разбираются.
– Слушаюсь, батюшка сыскной воевода! – гаркнул он и осторожно покосился на Ягу.
– Иди ужо, не трону, – сурово сплюнула бабка. – Считай, что героическим деянием исправил прошлый промах…
Вот и замечательно. Я, честно говоря, немножко волновался по этому поводу, ибо наша бабушка быстро обид не прощает. Вдохновлённый победой и похвалой, мой деятельный напарник перетаскивал побитых монашек по три штуки за ходку. Мы же углубились в рассматривание бумаг гражданки Февронии, в миру Фёклы, допустив таким образом преступную оплошность – мы забыли о ней самой. А когда я повернул голову к кровати, заслышав какой-то лёгкий шорох, то было уже поздно…
– Стоять! Руки вверх! – заорал я, видя, как из комнаты пытается выскользнуть одетый в серое толстенький бес на тонких ножках. Останавливаться и поднимать руки он, естественно, не стал, но рванул с места в кавалерийский галоп навстречу судьбе…
– Не уйдёт, – сквозь зубы выдохнула Баба-яга, одним широким взмахом от бедра пуская вслед бесу огненный шар.
Попадание было убийственно точным: от маленького злодея не осталось даже полной горсти пепла, но…
– Наша энто вина, Никитушка, – глухо простонала бабка, указывая на всё так же лежащую вдоль кровати настоятельницу. Только теперь из её груди торчала чёрная рукоять ножа!
Кто-то убирает опасных свидетелей, без жалости и малейшего сочувствия. Я почувствовал, что вся эта афера с мечом-кладенцом имеет двойное, а то и тройное дно.
– Кощей?
– Он, соколик, больше некому. И почерк его, и характер. Сколь верно слуги всякие ему ни служат, а для него они всё одно что грязь под ногтями. И чую я, что нам с тобой за ответами вновь на Лысую гору лететь придётся…
Домой, в родное отделение, мы вернулись уже за полночь. «Воскрешение участкового» естественным образом отложилось до утра, сегодня уже не было ни сил, ни настроения.
Поиск царевны тоже был вынужденно отложен, мне требовалось время, скрипка и две порции табаку. Шучу. Хотя это очень грустная шутка, ведь на самом деле великому сыщику с Бейкер-стрит и одной затяжки бы не потребовалось, чтоб раскрыть всё это дело. А я мало того что ничего решить не могу, так ещё и прячусь от всего мира в бабкином тереме! Меж тем как в деле о краже меча-кладенца появляются всё новые фигуранты и, что хуже всего, трупы.
На данный момент уже два: настоятельницы монастыря святой Пургении и её убийцы – третьего беса из достопамятной компашки. Двое других арестованных честно сидели под замком в порубе, попыток к бегству не предпринимали и отправки на каторгу ждали словно манны небесной. Их можно понять: если они из Лукошкина пойдут не по этапу, а на волю вольную, гражданин Кощей Бессмертный просто избавится от ещё двух свидетелей и левой ногой наймёт новых. Благо, по словам Яги, безработных бесов хоть пруд пруди, граблями греби и лопатой ешь.
Так что «покой нам только снится» и что-то там, забыл, про степную кобылу, которая куда-то бежит. Отказавшись от чая с плюшками (вредно мучное на ночь), я сам заварил себе большую кружку крепкого немецкого кофе и, пожелав всем «спокойной ночи» (в последнее время не могу писать это словосочетание без кавычек, вы ж знаете, какие они у нас «спокойные»…), тихо поднялся к себе в комнату. Присел на табурет у подоконника, вгляделся в неровные очертания растущего месяца, отхлебнул горячий горький кофе и медленно раскрыл перед собой чистую страницу потрёпанного блокнота, вожделенной мечты дьяка Фильки.
– Итак, что мы имеем? Кража, бегство, шантаж, попытка отравления, осквернения могилы гробокопательством, убийство свидетельницы, смерть преступника в результате… хм… допустим, непреднамеренного превышения самообороны главой экспертного отдела. И?
Расписав на отдельном листке всех участников этого запутанного дела, я начал соединять имена стрелочками, но ясности это не добавило, превратившись в какой-то бессмысленный авангардный чертёж. Основных вопросов было два, и они никак не хотели связываться друг с другом.
Первое: кому и зачем нужен меч-кладенец? Нет, я готов поверить, что заказчик кражи – Кощей. Он у нас не первый день во всех милицейских сводках. Свидетельские показания против него на километр вытянутся, да и бабкину интуицию не стоит сбрасывать со счетов, но цель?
Горох уверен, что кладенец лишь старый меч. Овеянная легендами, воспетая в сказках дань традициям, но отнюдь не какое-нибудь оружие массового уничтожения. Зачем Кощею этот антиквариат? Что он с ним собрался делать? Ведь не на руку царевны Марьяны претендовать, правда же?! Карандаш вдруг дрогнул у меня в пальцах…
– А если хоть на секундочку предположить, что эта бредовейшая идея имеет какой-то смысл? Только предположим… Знал ли Кощей о Марьяне? Запросто! Мог ли заранее… Нет, глупо. Как он мог узнать, что она хочет замуж и полна романтических фантазий? Она же воспитывалась в далёком монастыре и… Зеркало! Он в него всё Лукошкино видит, он мог знать! Наём бесов и организация кражи – дело минутное при его-то авторитете. Но как Кощей догадался, что Горох откажется от турнира и Яга предложит взамен шоу с мечом-кладенцом? Допустим, не знал и заказал кражу заранее, а потом просто воспользовался ситуацией?
Так, так, так… Нет. Дыры. Неувязки. От момента договорённости с царевной до нашего спуска в подвалы прошло часа два – два с половиной. Чтобы за такое короткое время спланировать операцию, надо быть каким-то криминальным гением с огромными связями, отличными информаторами, бешеными деньгами и способностью к творческой импровизации! Поразмыслив на эту тему ещё минуту, я вынужденно пришёл к выводу, что гражданин Бессмертный вполне соответствует заданным требованиям по всем параметрам…
Утром я встал первым. Спустился вниз, бодро прыгая по ступенькам, вышел во двор, громко кукарекнул на ухо ещё дремлющему петуху, сполна насладился его перепугом и, не дожидаясь шумного осуждения уцелевших кур, вернулся к себе.
Умылся, оделся по форме, причесался, привёл в порядок все записи, поставил напротив фамилии «Бессмертный» жирный восклицательный знак с припиской «виновен». Дождался, пока петух за окном неуверенно и обиженно прокукарекает утреннюю побудку, и уселся за стол до появления Яги под молчаливое одобрение хозяйственного домового из-под печки.
– Никитушка, ты чего так ранёшенько вскочил-то? – В дверном проёме своей горницы показалась моя домохозяйка в длинной ночной рубашке с вологодскими кружевами по подолу, с всклокоченной головой и заспанным лицом.
