Квартира была непривычно пустой и тихой, но Джек слишком устал, чтобы обдумывать еще и это. Наскоро проглотил несколько бутербродов, упал на кровать и сразу отрубился.
Какая только дрянь не снилась ему этой ночью.
Энца чувствовала, как злится Донно. Чувствовала даже кожей, и не знала, что с этим делать. Она замерла, отодвинувшись к самому окну, и ремень безопасности неприятно царапал горло сбоку.
Донно вел машину ровно, плавно поворачивая. Лицо его было непроницаемо, но Энца думала, что оно скорее застывшее, чем действительно спокойное.
Она болезненно хмурилась, сжав руки на коленях. Что делать, и как надо разговаривать, она не понимала, но тем не менее чувствовала, что своим молчанием и отчужденностью ухудшает ситуацию.
Донно вел себя как истинный рыцарь: вчера, привезя ее к себе домой, накормил, выдал чистую сменную одежду и уложил спать на свою кровать. Сам лег на пол, недалеко.
Перед этим он попросил ее постоять смирно.
— Я сниму негатив, — пояснил он. — Ты много сегодня нацепляла.
Его ладони провели по воздуху, очерчивая контуры ее тела, и затем он резко встряхнул кистями.
— Вот так, — сказал он и поцеловал в висок, сжав ее голову руками. — А это персональная защита от меня. Будет действовать дней пять как минимум.
Она так устала, что едва голова ее коснулась подушки, девушка заснула, в моментально наступившей круговерти странных образов, белых лап, тянущихся к ней, плачущих голосов и чьего-то смеха. Приснилось, что она снова в яме, только совсем одна, и в темноте над головой ни одной звезды. Кто-то сидел у края сверху и кидал ей на голову ягоды рябины, одну за другой, хихикая, когда ягоды попадали в макушку.
Наутро Донно сказал, что на работу ей не стоит ехать, а лучше бы отдохнуть. И даже можно взять оплачиваемый выходной.
Энца посмотрела на него с изумлением: ей в голову не приходило прогулять работу, как бы тяжело ни было… ведь надо отчет писать, договариваться с Артуром о выезде (и заодно выяснить, почему он не отвечал вчера на звонки), и можно уже браться за дела, которые не этого месяца, а прошлого… за завтраком она уже составляла в уме план на день, и предложение Донно ее просто огорошило.
— Да нет, — неуверенно сказала она, не желая обидеть его. — Со мной все в порядке… Я лучше поработаю, у нас там много всего, и еще надо успевать на тренировки перед турниром.
Она с грустью подумала, что утреннюю свою разминку-гимнастику пропустила, постеснялась при Донно проводить.
— Если ты боишься, — мягко сказал тот, — я могу позвонить вашим и сам все сказать.
Энца недоверчиво посмотрела на него. Нет, с одной стороны приятно, что он так беспокоится, но… ведь на самом деле ничего с ней не случилось, это вон Джек поранился, и как-то неудобно было, что Донно раздувает из мухи слона.
С той же горбаной, или после того, как с крыши так неудачно свалилась, все было гораздо хуже. Одни порезы на ноге сколько заживали. А она все равно на работу ходила, даже не задумываясь о том, что можно пропускать. Джек подобное поведение называл «синдром отличницы» и обидно фыркал.
Донно положил свою большую ладонь поверх ее пальцев.
— Ничего не бойся, — сказал он, склоняясь над ней, — я никогда не причиню тебе вреда.
Его поцелуй был мягким, горячим и необыкновенно нежным.
Ну, а вот почти сразу после него Энца все испортила. Она попросила вторую порцию омлета с ветчиной, которую Донно ей с удовольствием положил, а потом вдруг вспомнила, что Джека-то никто будить сегодня не будет.
Она попросила у Донно телефон: свой она так и не зарядила, забыла вынуть из сумки. Узнав, кому она собирается звонить, Донно посуровел, и позвонил Джеку сам.
— Ты решила все же ехать? — серьезно спросил Донно. — Ты могла бы отдохнуть этот день.
Энца покачала головой.
— Извини, — очень тихо сказала она. — Работы, правда, много. Я не могу пропускать.
— Я отвезу, — отрывисто сказал Донно.
Еще перед самым выходом, он попробовал ее переубедить, заодно узнав еще одну ее сторону: если Энца на чем-то упиралась, то сдвинуть ее с этого места было практически невозможно.
Сдавшись, Донно поворчал еще для порядка, чем изрядно напугал девушку, принявшую все всерьез. Ну и всю поездку, недовольный ее упрямством молчал. И то, что она не хотела с ним разговаривать, расстраивало сильнее, чем он мог бы признаться.
Джек уже торчал на стоянке института, когда они подъехали, взъерошенный и недовольный.
— Чем я тебе насолил, малявка? — скорбно спросил он, когда Энца выбралась из машины. — Это ж надо было додуматься, натравить на меня этого медведя… а я-то думал, удастся отоспаться раз в жизни.
Он недовольно нахмурился, оглядев ее:
— А ты чего такая надутая?
Донно, который вышел с другой стороны, тоже внимательно осмотрел девушку, потом прищурился на Джека. Подошел к нему ближе, положил увесистую лапищу на плечо и вполголоса сказал:
— Не твое дело, Джек. А к тебе просьба: своими ужимками не порти ей жизнь. Надо вставать рано, значит встаешь. Надо ехать — едешь. И вообще, головой за нее отвечаешь, понял?
Он казался настоящим медведем по сравнению с худощавым оппонентом. Светлые глаза Джека сощурились, не выдавая ни капли страха. Он поднял руку и сомкнул пальцы поверх широкого запястья Донно. Сжал так, что суставы побелели, а Донно непроизвольно скривился: у Джека оказалась на удивление крепкая хватка.
— Не кипятись, Донно, — ровно сказал он. — Я все делаю так, как считаю нужным.
— Кроме тебя в мире есть еще люди, — в низком голосе Донно зазвучали рычащие ноты. — Оглянись как-нибудь, удостоверься. Это пока есть, но если ты будешь продолжать плевать на них, то никого не останется…
— Донно, — позвала Энца.
Она положила руки на их плечи и, тревожно заглядывая им в лица по очереди, заговорила:
— Не надо, пожалуйста… Ну зачем вы так? Донно…
— Ты опять, — рассердился Джек, стряхивая их руки и отходя подальше. — Чуть что, глаза на мокром месте.
Он ткнул пальцем в Донно и сказал:
— Короче так, здоровяк. Я тебя не трогаю, ты мне тоже мозг не полощешь, ясно? Делайте тут что хотите, я пошел работать.
— Не зарывайся, Джек. Ты понял, о чем я, — хмуро сказал Донно. — И, кстати, сходи почисти ауру, нахватал где-то дряни.
Он резко кивнул ему, потом склонился к Энце и, поцеловав ее, тихо сказал:
— Прости меня, ладно? Не хотел тебя обижать или пугать.
— Да ладно, чего там, — тихо пробормотала Энца.
Она помахала ему на прощание и побежала догонять Джека, который уже удалялся в сторону их флигеля.
