Как и все оборотистые люди, Стулов обладал умением быстро оценивать ситуацию и сразу же принимать решение, об этом Лидочка знала по Володиным рассказам. Его можно было застать врасплох неожиданностью вроде этой, но ненадолго. В следующую минуту физиономия его приняла сосредоточенное выражение.
— Так, так, — сказал он, соображая. — Значит, тогда вас было двое… Теперь многое становится понятным.
— Что вам становится понятным? — поинтересовался капитан.
— Странное поведение ведущего конструктора Колесникова.
Стулов поднялся, поворачиваясь к сидящим за столом.
— Да, поведение Колесникова было более чем странным. То он работал как все, с интересом, с огоньком, то неузнаваемо менялся — грубил, писал кляузы в Москву, восстановил против себя весь коллектив. Оказывается, они по очереди ходили на работу.
— Это ложь, — сказал со своего места Володя. — Я вообще не имею привычки грубить людям. И коллектив ко мне хорошо относился. Это вы настроили всех против меня, чтобы заткнуть мне рот. Ваш проект…
— Подождите, товарищ Колесников, — перебил его капитан. — Вам пока слова не давали. Не будем нарушать порядок.
— Вы все сказали? — обратился он к Стулову.
— Пока все.
— Вот теперь к вам вопрос, гражданин московский Колесников. Можете ли вы подтвердить показания гражданки Колесниковой, что один из вас двоих рожден женщиной, а другой создан искусственно с помощью неизвестных науке средств?
— Да, это так, — сказал Володя. — Один из нас является природным, нормальным человеком, а другой представляет собой очень точную биологическую копию, сделанную искусственно. Природный человек, как нетрудно догадаться, это я.
— Тогда расскажите обо всем подробнее.
Володя посмотрел на двойника, который отошел к стене и стоял там с непроницаемо холодным лицом.
— Ну что, тезка, будем раскалываться, как выражаются клиенты этой почтенной организации?
— Я не полено, чтобы меня раскалывали, — сурово отвечал Владимир Сергеевич. — Я ни в чем не виноват перед законом и сумею постоять за себя.
— Говорите, не стесняйтесь, — подбодрил Володю Соселия. — Чего теперь скрывать?
— Хорошо, попробую, — сказал Володя.
И он стал рассказывать — обо всем, о чем уже говорила Лидочка, только подробнее и точнее. Говорил он неторопливо, уверенно, как говорят на хорошо знакомую тему. Во всем его облике, манере держаться — спокойной, без жестикуляций — было столько искренности, что даже самый отъявленный скептик поверил бы, что все это хоть и странная, необычная, но все-таки правда. Некоторое время Лидочка следила за его рассказом, а потом, поняв, что ничего нового не услышит, стала наблюдать за присутствующими.
Капитан сидел с невозмутимым видом человека, которого трудно чем-нибудь удивить. Соселия, не поднимая головы, что-то быстро писал на листе бумаги. Совсем по-иному вел себя Стулов. Он снова сидел на своем месте и вертелся, словно за шиворот ему насыпали колючек, хмыкал, ежился, покашливал, бросая короткие быстрые взгляды на людей, находившихся в комнате.
Но больше всего Лидочку насторожил, даже напугал Владимир Сергеевич. Он стоял у стены, неподвижный, как памятник. Глядя на него, можно было подумать, что это восковая фигура, а не человек, пусть даже искусственный. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Могло показаться, что он совершенно равнодушен к происходящему, но Лидочка по опыту знала, что он все внимательно слушает и в мозгу его сейчас идет напряженная работа. Ей даже почудилось, что она слышит, как в голове его тихо вращаются колесики, постукивают рычажки, вычисляя, сравнивая, анализируя…
— Ну что ж, картина ясна, — сказал Соселия, когда Володя кончил говорить. — Все выглядит вполне правдоподобно. Остается выяснить, кто ваш друг.
— А вот этого я вам сказать не могу.
— Почему? — поинтересовался Соселия.
— Потому что не хочу впутывать его в эту историю. Да и все равно ничего нового вы от него не узнаете.
— Почему не узнаем? Он расскажет нам, где находится эта ваша волшебная ванна, и все станет на свои места.
— Волшебной ванны больше не существует, вынужден вас разочаровать, сказал Володя. — Вернее, она используется no своему плановому назначению, как записано в теме, то есть для консервирования удаленных органов. Вся аппаратура для изготовления копий уничтожена.
— Как уничтожена? Буквально?
— Буквально. С помощью гидравлического пресса на базе вторцветмета. Я сам отвозил ее туда.
Соселия скорчил смешную гримасу.
— Вы с вашим другом что, сумасшедшие?
Володя пожал плечами.
— За себя ручаться не могу, меня еще в институте считали сумасшедшим, а мой друг совершенно нормальный человек. Просто у него очень развито чувство ответственности.
— Боится отрицательных последствий от своего открытия? — догадался следователь.
— Именно так.
— Чего же он боится?
— Есть чего…
— Да чего, чего? — вскидывая руки, почти закричал Соселия. Он во все глаза смотрел на Володю, словно и впрямь считал его сумасшедшим.
Тот усмехнулся.
— Боится, что не утвердят докторскую на тему «Гомункулусы и их применение в народном хозяйстве».
— Вот оригиналы, а? — сказал Соселия капитану. — Сделали открытие и молчат. Первый раз такое слышу.
— А может быть, никакого открытия и не было, раз молчат?
— Тогда предложите какую-нибудь другую версию, объясняющую наше сходство, — сказал Володя. — Я в свое время думал об этом, рассчитывая как раз на такой случай, но ничего путного не придумал. Если вы сумеете придумать, то я немедленно отрекусь от всего, что вам здесь рассказал.
Соселия рассматривал Володю с острым любопытством и, как показалось Лидочке, дружелюбно.
— Хорошо, — сказал он и в самом деле дружелюбным тоном. — Допустим, что открытие есть. Но почему вы берете на себя ответственность решать, вредно оно или нет? Пусть ученые решат этот вопрос. Сообщите о нем в соответствующее научное учреждение, в Академию наук например.
— Да ну, не стоит, — сказал Володя добродушным тоном. — Зачем беспокоить занятых людей? У них своих дел по горло.
— Это вы серьезно? — удивился Соселия. — А если мы сделаем обыск в вашей квартире?
— Бесполезно, ничего не найдете.
Соселия хмыкнул и сказал капитану, показав ладонью на Володю: — Вот поговори с таким! Ничего не боится.
Тот молчал, барабаня пальцами по столу, и смотрел на Володю. Оба представителя власти были явно обескуражены твердостью Володи.
В этот момент Стулов, молча следивший за разговором, поднял руку.
