смотрел вслед уезжавшему в сторону южных ворот Петеру и испытывал смешанные чувства. Может быть, стоило все-таки читать газеты, а не отгораживаться от всех упоминаний о прошлом? «Кентавр Гарца», надо же! А тут «Малышом» обозвали.
«Что, греет душу признание венценосных особ? – как наяву, представил Виктор ехидный голос наставника. – Сейчас обратно в рыцари намылишься? А что, красота – вернешься в Империю, выпросишь у императора Александра непыльную должность… Может, даже в Цитадель позовут на какой-нибудь прием, в уголке постоять. Кентавр ты наш. Только не женись, а то с твоей лошадиной половиной такое народится…»
Так. Стоп. Дурацкие прозвища бывшего рыцаря фон Берген сейчас далеко не самая главная проблема. Важно другое. Какие еще «свои некроманты»? Анна Мальцева?
Откуда, черти б его драли, барон Эзельгарра в курсе специализации нашего эксперта?
Сержанты в управе на Виктора больше не глазели. В страже слухи расползаются почти так же быстро, как и в княжеском замке, – так что все были в курсе, что «Малыш под прикрытием работает, среди блаародных! Видали, красавец какой?» Этот негромкий разговор Виктор услышал краем уха, поднимаясь на второй этаж, к кабинету шефа.
Силин полулежал в кресле, закинув ноги на стол. На животе шефа вольготно развалился полосатый котенок-подросток очень простецкого вида, с симпатичным белыми пятнышками-«носочками» на передних лапках. Шеф почесывал котенку шею, котенок громко урчал и запускал когти в жесткое золотое шитье парадного мундира. На полу в углу кабинета стояла до блеска вылизанная тарелочка.
– Кроты достали, – вместо приветствия сообщил Горностай, продолжая чесать котенка. – Причем кроты во всех смыслах – и нехорошие люди, которые болтают, с кем не надо, и мерзкие земляные твари, поедающие огород. Жена какую-то невероятную полянскую свеклу посадила, так эти гады сожрали почти всю. А виноват некромант, паскуда. Я из-за него теперь тоже святынями обвешан, так что амулетик, который мышей и кротов гонял, сдох. Жена в бешенстве, поутру мне полмозга выела… Выхожу я, значит, из княжеского парка, печалюсь о своей трагической судьбе и перспективе разборок с безопасностью – а тут этот сидит. Тощий, голодный, и орет. Ну, думаю, вот и немножко счастья мне, горемыке, – хоть проблему огорода решу. Хоть где-то кротов повыведу.
– Симпатичный… – только и сумел выговорить Виктор, обалдев от такого зрелища. – Как назовете?
– Муськой, – отрезал шеф, мгновенно превратившись из задумчивого балагура в жесткого начальника.
Он пересадил котенка на стол и пружинисто встал с кресла. Котенок тут же поддел лапкой короткий карандашик, лежавший на краю, скинул его на пол и азартно погнался за добычей.
– Муська со своими кротами разберется, а нам с тобой нужно выловить остальную шушеру, – бросил Силин через плечо, прохаживаясь по кабинету. – Слухи по Гнездовску еще не расползлись, но сегодня вечером, край – завтра, я уверен, на всех лавочках бабки под лузганье семечек будут судачить про некроманта. Со слов какой-нибудь замковой кухарки, которой рассказала служанка, слышавшая от поломойки… Накрылась вся твоя конспирация. При таком количестве посвященных шило в мешке не утаить. Так что готовься отбиваться от шустрых газетных писак.
– В морду можно? – деловым тоном поинтересовался Виктор.
– Можно. Но без свидетелей. Или с такими, кто скажет, что он сам три раза споткнулся.
– Понял. Шеф, насчет ссадины. Олег мог, конечно, поцарапаться где угодно. Но такие следы я видел на мертвых часовых, снятых гетскими егерями.
– Это распространенный прием. – Шеф потер переносицу.
Виктор без приглашения уселся к столу совещаний. Попробовал придать лицу опечаленное выражение – как же, дело не закрыто, горевать надо… не получилось, несмотря на всю проснувшуюся было придворную выучку.
– Так очень удобно сворачивать шею. – Силин встал напротив Виктора. – Тут все довольно просто, – объяснил он, – одна рука на подбородок, вторая – на затылок, чуть приподнять, чтобы позвонки не так плотно друг в друга входили – и резко повернуть.
Виктору показалось, что он слышит, как хрустнула шея воображаемой жертвы шефа.
– И не лыбься ты, тут плакать надо!
– Извините. – Виктор перестал пытаться изобразить печаль. – Вы согласны с моим выводом?
– Мастер Николас еще выдаст экспертное заключение, но, сдается мне, о скамейку Олега приложили затылком уже мертвого.
– Что напрочь меняет суть дела, – завершил его мысль Виктор. – Кто-то хочет повесить на альградского секретаря убийство трех человек.
– Кристально мыслишь. Кто-то, имеющий опыт диверсионных операций.
– Или выживания в бандитской среде? – поинтересовался Виктор.
– Тоже вариант, – кивнул шеф, хитро ухмыльнувшись. – В любом случае, с растяпой-некромантом как-то не вяжется, не находишь? Хотя, уж прости, чутье мне говорит, что и бандитами тут не пахнет, а чутью я верю.
«М-да… – Виктор посмотрел на шефа, пытаясь представить его в зеленой егерской форме. В фантазиях Виктора она на Горностае сидела как влитая. – Горностай прекрасно умеет снимать часовых. Коллег по цеху чует за версту. И это армейская выучка, а не школа выживания уличных бандитов. Где ж вы служили, шеф, до того, как пойти в стражу?»
– Значит, либо это не серия, и убийц двое, – вместо неуместного вопроса сказал Виктор, – либо, убивая Верку и Юрку, он старательно изображал неумеху, а с Олегом и Анжеем надо было торопиться. Вот черт, нам бы досье безопасности на этих секретарей-пажей… Все ведь на них сходится!
– Надейся… – хмыкнул Силин. – Может, тебе еще луну с неба? Принцессу в… И не сверкай тут на меня глазами, мне твой рыцарский роман до звезды. Кстати, попробуй у дамы сердца поклянчить материалы. Альград разработку ближайших прихвостней владетельных господ ведет не менее старательно, чем любое другое государство. А она тебе, вроде как, обещала полное содействие.
– Шеф! – очень серьезно заявил Виктор. – В мой адрес говорите что угодно, но о благородной даме, прошу вас, только по делу.
Горностай ехидно приподнял бровь, но промолчал.
– С содействием как-то не очень получается, – продолжил следователь исключительно деловым тоном, – комнату Олега нам обыскать не дали, сами, говорят, справимся, если чего интересного найдем – расскажем. И от трупа его меня конунг оттер лично. Сюзерен, имеет право. Мол, господин Траут был в гостайну посвящен, так что по карманам его рыться вам, страже гнездовской, нельзя. И ведь достал что-то у покойника из рукава, знать бы что… А во-вторых, мы все-таки гнездовские, не лучше
