нем на миг промелькнул опасный бунтарь в кожанке и на мотоцикле, которого Корделия, как выяснилось, вполне искренне не любила. — Я сто раз собирался сделать Анне предложение. Кольцо купил. Но каждый раз, как черт из табакерки, выскакивала ее мать с наездами, когда уже я это сделаю. И вышло бы, что я женился оттого, что меня заставили. А я так не хотел.
Лютер лишь вздохнул — сложные выверты мужской психологии. Он бы женился на Рокси хоть сейчас. И плевать, что бы говорили все остальные. Интересно, она согласится?
— Я думал, бабушка все время была с тобой, — сказал он, обращаясь к ней. — С самого рождения.
— Я тоже так думала, — пробормотала она.
— Нет, она приехала, когда тебе было лет пять, — возразил Дерек. — С подругой. Тогда все и началось.
Лютер слушал сбивчивый рассказ недооборотня, поглядывая на Рокси. Она держалась молодцом, хотя ее мир рушился. Да что там — его мотало как утлую лодочку в шторм, закрутило смерчем, разнесло в ошметки ядерной бомбой. Корделия Боулден, которую она сперва считала слегка назойливой подругой бабули, а после — злобным вампиром, оказалась Сесилией Медоу, настоящей бабушкой Рокси.
Лютер восстанавливал картину произошедшего по кусочкам, как пазл.
Корделии сейчас уже за шестьдесят, но выглядит она лет так на сорок пять. Кровь вампира пробудила в ее организме скрытые резервы, старение прекратилось.
Корделия-Сесилия, Анна, Рокси. Три женщины одной семьи. Одна наследственность. Сперва вампирша нашла бабулю. Бог знает, сколько она уже вела свои эксперименты, и зачем ей все это надо, но она приехала в Танорок со своей якобы подругой не просто так.
Мысленно он продолжал звать ее Сесилией, и это имя ей шло. Она сделала все точно и красиво: убедила всех и его в том числе, что растила Рокси с рождения. Отослала отца подальше. Не стала его убивать, чтобы не вызвать лишних подозрений — слишком много крови. А может, не захотела привлекать внимание спецслужб, что куда правдоподобнее. При вскрытии могло выясниться, что в организме есть характерные для перевертышей изменения: зубы, суставы, особое строение волосяных луковиц. Она заставила Дерека уехать, но прокололась, не внушив ему мысль о том, что она — настоящая мать Анны.
А может, план занять место подруги созрел у нее позже.
— Но тогда бабуля… Сесилия… — Рокси не могла себя заставить произнести слова, которые прозвучат приговором.
— Мы все выясним, — пообещал Лютер. — Дерек, спасибо, вы очень нам помогли.
— Оставайся со мной, — быстро предложил тот Рокси. — Дочка. Я не знал, что она все еще там. Не думал… Я смогу тебя защитить. Скоро полнолуние. Я убью ее!
Он не сумеет даже подойти к ней. Внушение держаться подальше от Танорока заставит Дерека развернуть свой мотоцикл, если тот вообще заведется, и уехать прочь.
— Это ошибка, — твердо сказала Рокси. — Этого не может быть. Она же старая! Она хромает! Она чуть не умерла! Она готовила мне блинчики по утрам!
Рокси вдруг осеклась, и Лютер тоже понял — не Сесилия, а соседка пекла ей блины.
Она жила напротив, ходила к родной внучке в гости, носила ей блинчики и пирожки и гордилась ее успехами. А еще, наверное, отчаянно боялась. Ведь ее место заняла другая — опытная лиса, безжалостная хищница. Она появилась в Танороке с подругой, и люди толком не запомнили, кто там из них Медоу, а кто Боулден. А вовремя укушенный шеф полиции помог с документами.
Отсутствие данных Корделии Боулден в больнице совсем легко объяснимо. Первый же осмотр любым практикантом покажет, что пациентка слишком бодра для столетней женщины.
Но падение Сесилии с лестницы, кровь в прихожей и такое непродуманное убийство Луизы Паркер… Пазл не складывался, как Лютер его ни крутил.
— А это еще кто? — спросил Дерек, кивнув в сторону машины, откуда выбирался Перси.
Он стукнулся головой о крышу, едва не прищемил себе ногу дверцей и помахал им, широко улыбаясь.
— Коп из Танорока, — ответил Лютер.
— Ну, удачи вам, — с сочувствием пробормотал Дерек.
Рокси бездумно провожала взглядом темные ели, росшие вдоль дороги. Она искала волка не там, шарахалась мимолетных теней. А оказалось, что волк уже давным-давно пробрался в дом, лег в бабушкину постель, а она, Рокси, не заметила ни ушей, торчащих из-под чепчика, ни острых клыков.
Рамка с фотографий лежала у нее на коленях. Рокси вглядывалась в такое знакомое лицо, подмечая сходство, которого не видела раньше. Полнота сгладила скулы, смягчила овал лица, но теперь Рокси не понимала, как могла не заметить, что соседка похожа на нее куда больше, чем бабушка.
— Почему она не убила ее? — спросила Рокси у Лютера.
— Не было нужды, — ответил он так, как будто речь идет о походе в магазин.
Не было нужды. Крови и так в избытке. А если понадобится, так что ж…
— Она ее кусала?
— Да, — ответил он почти без паузы.
— Почему Корделия не попыталась мне объяснить, поговорить…
А она ведь постоянно с ней разговаривала, интересовалась ее жизнью. Рокси думала, это обычная соседская вежливость: как дела, как успехи в школе. Потом — поступай, конечно, в колледж, ты ведь такая умница. Теперь за банальными фразами ей виделись забота и искреннее внимание.
— Она боялась, — ответил Лютер.
Не только за себя, но и за нее.
— А зачем вообще меняться местами? — спросила Рокси. — Жила бы себе по соседству…
Горло сдавило от накатившей тошноты. Как будто съела пол-яблока и только потом увидела, что оно кишит червями.
— Полагаю, у них с Сесилией какой-то договор, — ответил Лютер.
— Мне кто-нибудь вообще расскажет, что происходит? — не выдержал Перси. — Что вы узнали? Кто был этот мужик? Вампир?
— Мой отец, — ответила Рокси.
Дерек и правда был совсем не таким, как она представляла. Какой-то маленький, высохший, как будто из него выпили все соки. Даже оборотень из него не получился. Так, что-то волосатое и даже без хвоста.
— Вы вообще не похожи, — заявил Перси, и ей
