По прошествии двух месяцев раны зажили, зубы были вставлены искусственные, однако память к парню не вернулась. Он смотрел семейные фотографии, слушал бабушкины рассказы, но так и не вспомнил своих родителей, что было и к лучшему, потому что момент их гибели он тоже забыл. На стройку Себастьян не вернулся – руки его не слушались как раньше, другой работы не искал, жили вдвоем на скудные сбережения и бабушкину пенсию. Личной жизни у Себастьяна не было – он стыдился своего кривого носа, покрытого рубцами лица, вставных зубов. Да и кому он нужен без денег и со слепой бабкой на руках?
Все изменилось одним июльским вечером, в день его двадцатитрехлетия. Он шел из магазина с авоськой, пошаркивая стоптанными шлепками. Волосы, которые он отрастил, чтобы прикрыть оттопыренные уши, были затянуты в хвост, одет был в старые джинсы и линялую майку, но это тряпье не могло скрыть его великолепного тела и мощной жилистой шеи. Себастьян шел, помахивая сумкой, и не замечал, что за ним на тихой скорости следует белая иномарка, а женщина, сидящая за рулем, завороженно смотрит на его крепкие ягодицы, длинные ноги, широченные плечи. Потом машина прибавила скорость, обогнала парня, водительница высунулась из окна и скривилась от отвращения… Вместо столь же идеального, как тело, лица она увидела уродливую, всю в шрамах, кривоносую физиономию.
Себастьян женщину не заметил, он редко смотрел по сторонам. Так и шел себе дальше, погруженный в свои думы. Скользнул за угол, направился к дому. Неожиданно его окрикнули:
– Эй, парень, постой!
Он обернулся. К нему спешила женщина средних лет.
– Вы меня?
Себастьян был очень удивлен. С тех пор как лицо его стало похоже на наскоро заштопанный носок, его не окликали на улице представительницы слабого пола.
– Меня зовут Светлана, – заговорила незнакомка, – я управляющая ночным клубом «Стальной бизон». Не слышали?
– Нет.
– Я хотела бы предложить вам работу.
– Местным пугалом?
– Нет, стриптизером.
– Ха! – Себастьян развернулся, желая уйти, – решил, что его разыгрывают.
– Постойте. Неужели вам не нужны деньги?
– Конечно, нужны, но я вам не верю.
– Почему? Вот моя визитка, прочтите.
– Зачем я вам? Что во мне такого, что вы решили подойти ко мне на улице и пригласить на работу?
– У вас божественная фигура.
– У каждого атлета, пловца, культуриста фигура не хуже, но у них в отличие от меня не обезображено лицо. Отстаньте от меня.
– В вас есть грация. Я не могу объяснить, но в вашей походке, движениях есть нечто такое, что завораживает женщину. Поверьте, из вас можно сделать суперзвезду стриптиза.
– А на лицо вы мне наденете паранджу?
– Нет. Конечно, если бы вы были привлекательны, меня бы это устроило больше, но раз уж у вас шрамы, я придумала выход. Вы, наверное, знаете, что у мазохистов есть такой предмет униформы, как капюшон. Он черный, кожаный, с прорезями для глаз и рта. Вы могли бы закрыть лицо им – и шрамов не видно, и изюминку искать не надо. Вас как зовут?
– Себастьян.
– Это настоящее имя? Превосходно, и псевдоним не надо придумывать.
– Если я и соглашусь на работу, то под своим именем выступать не намерен. Хотя чего говорить? Все равно я никогда не соглашусь…
Но он стал стриптизером, хотя и не решался прийти в клуб в течение месяца. Его быстро научили танцевать, оказалось, что слух у него феноменальный, а тело гуттаперчевое. Он выходил на сцену под именем Зорро. Иногда в полумаске с распущенными волосами и в черном атласном плаще, иногда в садомазохистских одеждах и с плеткой, реже в боевой раскраске ирокезов, но неизменно он оставлял лицо закрытым и всегда раздевался догола. Успех к нему пришел мгновенно, деньги потекли рекой. Себастьян даже полюбил свою работу. Особенно ему нравилось выступать на гей-вечеринках – там преобладала культурная публика, если и приставали, то не слишком навязчиво. Женщины же, особенно богатые и не слишком молодые, готовы были разорвать его на части. Они просачивались к нему в гримерку, забирались в автомобиль, набрасывались прямо в зале и пытались облобызать его оголенное достоинство.
Проработал он в клубе семь месяцев, скопил порядочную сумму и собирался уже отвезти бабушку в клинику. Но тут его квартиру обокрали. Взяли все: деньги, технику, одежду. К счастью, старушка в момент ограбления спала, и ее не тронули. Себастьян готов был заплакать от такого невезения. Но слезами, как известно, горю не поможешь, и он, смирившись, начал зарабатывать деньги с удвоенной энергией. Именно в этот, столь сложный для него период и появилась в клубе Мадлена. Ей было сорок пять. Красивая, но дикой, грубоватой красотой, властная, надменная, элегантная и очень-очень богатая. Когда-то ее звали Мариной, родилась она в Жмеринке, но с тридцати проживала в Канаде и там приняла не русское имя. Она была вдовой и предпринимательницей. А еще страстной искательницей сексуальных приключений. Начав половую жизнь в тринадцать и сменив с того времени более трехсот партнеров и партнерш, Мадлена к сорока пяти годам настолько пресытилась, что любая, даже самая отвязная оргия вызывала у нее лишь скуку.
В Себастьяна она влюбилась с первого взгляда и тут же решила, что красавец в маске станет ее. Мадлена добивалась его долго. Она заваливала парня дорогими подарками, присылала цветы, но Себастьян оставался глух и слеп, презенты он отправлял обратно, а цветами одаривал бабушку. И только после месячной осады крепость пала – Мадлена, узнав о своем любимом все, вплоть до сорта кофе, предпочитаемого им на завтрак, предложила показать его бабушку швейцарскому офтальмологу. Профессор, ее друг, был признанным светилом и брал за работу бешеные деньги, но Мадлену это не останавливало. Что могут значить деньги, когда на карту поставлено ее счастье?
Себастьян согласился на встречу.
В ее доме он появился вечером. Без предисловий погасил свечи, зажженные для интимности Мадленой, включил верхний свет и предстал перед ней во всем своем безобразии, сказав небрежно:
– Если ты по-прежнему меня хочешь, то я согласен.
Молодой человек ожидал чего угодно, но только не такого приступа желания. Мадлена, увидев его шрамы, пришла в экстаз, не раздумывая, набросилась на Себастьяна и почти изнасиловала прямо на ковре. Пресыщенная женщина и сама не догадывалась, что уродство может настолько ее возбудить.
Они стали жить вместе. Он по-прежнему работал в клубе, но теперь его каждый вечер увозили из «Стального бизона» на лимузине. Еще у него появились часы «Ролекс», гардероб от Армани, фарфоровые зубы и гражданская жена, которая требовала от него ласк двадцать четыре часа в сутки.
