Оба мы состояли в законных браках, каждый в своем, и это обстоятельство как-то сближало, делало нас кем-то вроде заговорщиков против безвкусной общественной этики. Ведь предложение сходить в кафе чаще заканчивается сексом, чем просто предложение заняться самим сексом. Мила никогда еще не была в этой квартире, я впервые привел ее к себе и поэтому сильно нервничал. Странно, уж не мальчик вроде, да и встречались мы далеко не первый раз, но раньше все, что положено, случалось на ее территории, где я был гостем. Такое положение вещей, что странно, выглядело для меня намного привычнее, но после скоропостижного возвращения ее мужа халява закончилась, и, как я думал, уже навсегда.
Для начала я предложил выпить. Довольно быстро мы оба расслабились и перешли на обсуждение ее личных дел и растрепанных чувств. Эта та дань, которую приходилось платить за последующий интим. Почему-то разговор зашел о прошлых влюбленностях и полузабытых давних любовных связях нескольколетней давности. Мила ударилась в довольно-таки тягостные воспоминания.
— …у меня тогда была неразделенная любовь, и я все думала, почему быть достойной очень сложно, а просто жить, вернее — существовать, очень легко. Очень. Отсюда вопрос — если я просто существую, то почему мне так сложно?! — заключила она свой монолог.
— Ну, это бывает почти у всех, — бодренько ответил я, обрадовавшись, что удручающие мемуары закончились. — Мне тоже довелось когда-то быть игрушкой для собственной судьбы. Была тогда у меня одна девушка, очень ее любил, но обстоятельства сложились так, что надеяться стало не на что. Тогда я переключился на всякие иные стороны бытия, а их всегда можно найти, если поискать хорошенько. И от себя можно добавить. Могу еще сказать, что лучше уж злиться, чем заниматься самокопанием: совершенно бесполезное занятие. Контрпродуктивное, как сейчас говорят. И обязательно надо жить только сегодняшним днем, а назад уже не оглядываться. А ты как тогда справилась?
— А так вот и справилась, — выговорила Мила, сделавшись вдруг удивительно серьезной, что мне страшно не понравилось. — Я тогда пыталась найти ответ: как мне избавиться от всего этого кошмара. Я вроде давно знаю, что да как, и опыт отношений имелся, но вот на тебе — влюбилась по самые ушки! Чтобы сделаться дурочкой, совсем не обязательно быть блондинкой. Сначала мне по наивности казалось, что он отвечает мне взаимностью. Потом примерещилось, что он боится меня, как более сильного человека, а далее почудилось, что может, но не хочет, поскольку мы работаем в одном месте. Но только теперь я поняла: он никогда меня не любил. Вообще никогда. Я тогда решила, что главное для меня — избавиться от всех иллюзий, а неразделенная любовь потихоньку пройдет сама собой. Постоянно себе говорила, что я достойна лучшего, чем такое бесполезное горе. Через месяц подобных тренировок объект прежней любви превратился во что-то маленькое и даже жалкое. Я только тогда окончательно смогла поверить, что ему не нужна, когда увидела, что представляет собой этот человек в реальной жизни. И все же, все же… Понимаешь, время конечно лечит. Но в моем случае наверно должно пройти еще очень много этого самого времени. Я вот рассталась с этим парнем года четыре назад. Затем вышла замуж, потом закрутила роман с тобой, но до сих пор при виде его фотографии или при упоминании о нем, слезы наворачиваются… Возможно, еще слишком мало времени прошло…
— Ну, знаешь, по-моему, это уже патология, — заявил я безапелляционным тоном самозваного эксперта. — Времени прошло предостаточно. Вообще, если неразделенная любовь продолжается больше года, значит, в человеке присутствует некий комплекс неполноценности. Я где-то читал, что специалисты установили: за год в мозгу завершаются те биохимические процессы, что приносят чувство эйфории от влюбленности. Сходи к психологу. Только не попади к какому-нибудь шарлатану, их сейчас развелось — тьма-тьмущая. Надо внимательно разобрать, почему ты так старательно взращиваешь в себе это бесполезное чувство. Ничем не подкрепленное, кстати. Просто боишься новых отношений или опасаешься того, что выстроить их ни с кем уже не получится? От этого, знаешь ли, существует одно универсальное лекарство. Найди другой объект для своих чувств, при этом больше люби себя, и не выращивай в себе всякие разные внутренние проблемы. Сохрани уважение к себе и чувство собственного достоинства, убери свою любовь с пьедестала, пойми, что реальный человек состоит не только из достоинств, но и из недостатков. Последних обычно больше. Да и еще. Расширяй кругозор, и не отталкивай окружающих людей, и всенепременно присматривайся к представителям противоположного пола, особенно к тем, что рядом с тобой.
Я все это говорил и говорил, а сам тем временем не особенно-то и верил своим собственным словам. Поскольку твердо знал, что неразделенная любовь — очень тяжелое состояние. И, к сожалению, почти любому человеку в жизни приходится хотя бы один раз через него проходить. В такие периоды каждый остается один на один с собственным горем, и весь окружающий мир теряет свои прежние краски. Все мысли и чувства сосредотачиваются исключительно на недосягаемом объекте любви, делая попытки друзей утешить и отвлечь полностью бессмысленными. Причем неважно, жив этот объект, или уже нет. Я тоже не был исключением из этого правила, и чтобы не сойти с ума от раздирающей душу тоски, мне тогда приходилось искать в себе силы как-то приспособиться к неизбежной реальности. Навсегда отрешиться от той, с кем хочется слиться воедино. Опыт других для меня не подходил, собственная ситуация казалась уникальной, и надо было искать личную опору, которая помогала бы пережить бесполезные чувства.
«А вдруг это все же Мила написала то письмо? — снова подумал я, когда наступила неопределенная пауза. — Что тогда? Похоже, у меня у самого развивается паранойя в форме мании преследования. Как теперь с этим жить?»
Тут сразу вспомнилась цитата из какого-то кинофильма. «Если ты параноик — это еще не значит, что за тобой не гонятся!» Откуда это? Не то из «Снайпера», не то из фильма «Когда умирает мозг»… не помню…
Начав вспоминать фильмы, я невольно перескочил на какие-то иные темы, и так углубился в собственные воспоминания, что даже не обратил внимания, что Мила давно уже что-то мне рассказывала.
— …как вы в такое вообще можете играть? — говорила девушка. — Вы, мужики? Ведь онлайновые игры это же просто неинтересно! Я три месяца оплачивала аккаунт «Варкрафта», пока не поняла, что играю не больше часа в месяц. Это всё нереально скучно!
— Видимо, у тебя иные интересы или другие приоритеты, — испуганно промямлил я. Она что, знает нечто о моей деятельности в проекте «Химера»? Это что, намек? Может и она в том же проекте?
