– Для вас уничтожили годовое поголовье валибурского скота? – поинтересовался я у дворецкого.
Тот не понял моей незамысловатой шутки. Пришлось ткнуть пальцем в ковер.
– А, – пожал он плечами. – Стригли всего десяток овец, н-да.
Я удивился.
– Просто этот палас ткали примерно две сотни лет.
– Надеюсь, мастер ковровых дел не умер до окончания работы.
Старик пронзил меня холодным взглядом и пошел дальше. Его руки уныло болтались, голова безвольно покачивалась на коротенькой шее. Бедняга грустил, но у меня не нашлось подбадривающих слов. Кто бы взбодрил меня? Ведь это в моем кабинете погибла дочь любимой хозяйки дворецкого.
По дороге мне послышался знакомый запах. Сладковатый аромат дорогих духов и слабый привкус беличьей шерсти. Мы как раз миновали две ближайшие к лестнице комнаты.
– Есть мнение, тут проживают Натоли и Олиель, – я не обращался к старику, но тот вдруг остановился.
– Что с ними?! – в его голосе прозвучал неподдельный испуг, почти животный ужас.
– О, все в порядке, – я надеялся, что блеск очей моих бесстыжих не выдаст во мне похотливого совратителя сестричек. – Мы ехали в одном купе.
– Хоть кто-то избавился от родового проклятия, н-да, – пробормотал дворецкий.
Я уцепился за это сообщение.
– Вы упоминали, что здешних обитателей, возможно, убивает дом.
– Поместье проклято! – заявил он с жаром. – Проклято после смерти госпожи!
Опять эти слезы. Как же мне надоел этот ноющий коротышка.
– И кто, по-вашему, проклял его?
Леприкон остановился и попытался посмотреть на меня в упор. Но роста явно не хватало – его надбровные дуги находились примерно на уровне моего пупка.
– Сказать по правде, – вздохнул дворецкий, – не знаю, н-да. Но все хорошее ушло на Страшное Судилище вместе с милой Донной. Дом помрачнел, появилась какая-то пустота, что ли… А когда хозяин понял тщетность попыток вернуть госпожу, так и вообще…
Тут до старичка дошло – сболтнул лишнее. Он осекся.
В Валибуре строжайше запрещена магия смертельного изворота. Не жизненная, как противовес некромантии, а именно – смертельного изворота. В отличие от некромагии, которая занимается использованием мертвой материи в мирных и военных целях, смертизворот пытается возвращать с Той-Стороны настоящих умерших. Не зомби, духов, личей и прочих частиц Истинной смерти, а саму Смерть. Даже во время конфликтов с Хаосом и Дальними кругами эта мощнейшая магия не рассматривается из-за невероятной опасности. Никто не смеет шутить со Смертью. А если пошутит, мигом башка с плеч и – в крематорий.
Если бы некий «доброжелатель» донес на господина Шамура бель-ал Сепио, и того заподозрили в смертизвороте… Нетрудно представить, что хозяин поместья тут же исчез бы из родного дома и никогда не возвращался.
– Я имел в виду, – поспешно объяснил старик, – что хозяин пробовал пообщаться с духом госпожи Донны. Он очень тяжело перенес ее скоропостижную смерть и хотел хоть раз полюбезничать с обожаемой супругой, н-да.
– Не сомневаюсь, – сухим тоном я дал дворецкому понять, что в гробу видал баловство Шамура с запретными учениями. – И как? Удалось призвать хоть клочок протоплазмы?
– К сожалению, нет.
Невидимый щуп еще несколько минут назад притронулся к леприкону и передавал информацию на мозгомпьютер. Магическая машинка сообщала, что дедуля не лжет.
– Если здесь не появлялись духи умерших и не вершились темные обряды, откуда же в этом месте родовое проклятие? – блеснул я эрудицией. – Ведь раньше никто не умирал в гостеприимных комнатах вашего дома?
– Кроме как своей смертью – никто.
Он опять говорил правду.
Версия о вызванном демоне-разрушителе несмело отползла куда-то в забытье.
– Я правильно вас понял? Господин бель-ал Сепио перестал заниматься криками в пустоту, когда очаровательная Донна не появилась?
– Совершенно верно, н-да. Вот уже месяц, как хозяин окончательно уразумел, что не имеет таланта к волшебству. Он бросил колбы к разорванным пентаграммам и вернулся к изучению раритетных марок.
Слова дворецкого во многом совпадали с полученной от бель-ар Торинно информацией. Единственное отличие: Мэр Дубльвилля давно не видел Шамура и потому не знал, что тот перестал заниматься глупостями.
– Но что же случилось, когда прекратились исследования вашего хозяина?
– Ничего такого… – губы леприкона задергались, словно он пережевывал что-то несъедобное. – Просто в это время вернулся молодой господин, н-да.
– Это кто?
Я помнил, что первым из семейства умер старший и единственный сын. Но не знал его имени.
– Молодой Джувил, родной сын Шамура и Донны. Он почти два года пробыл в плену у Князя Хаоса, – в словах старика сквозила такая горечь, что даже мне поплохело. – Потом его удалось не то выкупить, не то отбить.
Вот оно как! Оказывается, братец Джувил побывал в пекле Хаоса. Вполне вероятно, он мог притащить оттуда какое-то чудище, убивающее всех на своем пути. Хотя… сомнительно. Всех освобожденных пленников довольно тщательно проверяют сперва на Границе, а потом и в ГУБНИКИСе. Если бы он привез что-то с собой или внутри себя, это бы заметили. Но надо взять на заметку: поинтересоваться в Управлении, не имелись ли какие-нибудь странности в возвращении первенца бель-ал Сепио?
– Неужели вам ничего не рассказали о тяжелой судьбе глубокоуважаемого Джувила?
– Обо всех подробностях знает лишь хозяин. Меня не интересуют такие вещи, н-да. Мое дело – присматривать за домом, выплачивать жалованье работникам, закупать продукты и принимать гостей.
В кои-то годы узнаешь, что случается прислуга, не жадная к секретам хозяев.
– И что, молодой господин не рассказывал о своих злоключениях?
– Он был немногословен.
Разговор закончился, когда мы прошли мимо двух обнаженных девушек в виде статуй. То есть, тьфу! Двух статуй в виде обнаженных девушек. И почему, когда мой взгляд натыкается на голые груди, в мозгах происходит замутнение?
Я добавил к воображаемому плану поместья еще два коридора, оставшихся позади. Второй и третий этажи были построены в виде крестов. В три стороны от колодца над холлом уходили короткие коридоры. В конце каждого из них сияли широкие окна, охраняемые вооруженными доспехами. Там же находились двое дверей – налево и направо. По словам дворецкого, в этих шести комнатах (за лестницей коридора не наблюдалось) размещались высокие гости хозяина. Остальные домочадцы, кроме господина Шамура, жили на третьем этаже.
– Здесь у нас оружейный зал, – с тихим благоговением сообщил старик. Кстати, звали его Лумиль, как я узнал чуть позже.
