Рушатся стены, взрываются дома. Слезы текут, перемешиваясь с кровью. Нагие женщины, изрубленные тела молодых пареньков…
И четыреста тысяч оборотней, вооруженных «Карателями» и магарбалетами. Суровые лица под силовыми забралами колдовских доспехов. Рты приоткрыты в безумном крике. Так и слышится: «Враг не пройдет!». Солдаты закрывают телами горстку плачущих детей. Башни магической защиты раскалены добела. Небо затянуто черными тучами ге-шершней. Магия сталкивается с горячей плотью демонов… Отсеченные щупальца, расколотые черепа, отрубленные конечности. Стон и мольба, хохот и крики о помощи.
Следящий Колокол медленно рушится вниз – на объятую пламенем Ратушу Мэра. Его поддерживает сила тысячи магов, но чувствуется, – он упадет. И тот, кто смотрит на картину, понимает – едва золотистое брюхо Колокола брызнет осколками – придет конец Валибуру. Ведь Колокол – исполинский генератор магии и единственный защитник города и его обитателей.
– То была страшная битва.
Я очнулся и выбрался из-под колдовского влияния картины.
– Что?..
– Вы воевали? – спросил владелец дома.
– Да, в Тридцать Второй. Но нам было проще. Солдат побольше, припасов… К тому же на Тринадцати Кругах вырастили нескольких демонов специально для защиты. А еще бастарки. Мы удерживали город в течение пятидесяти двух суток и еще одной ночи. Враги захлебнулись в нашей магии и потеряли большую часть своего войска. Мы воспользовались их потерями и произвели контратаку. А там и оттеснили супостатов к границе.
– Слышал об этом, – господин Шамур уважительно склонил голову. – Все, кто выжил на Тридцать Второй – герои.
– Да что вы.
Мне стало неловко.
– Говорю с уверенностью, хотя не воевал. Зато много изучал историю всех известных битв. – Господин бель-ал Сепио постоянно забывал местоимение «я» и потому казался слегка неуверенной в себе личностью. – Вы знаете, что история говорит об окончании Тридцать Второй Войны?
– И что же?
– Из похода вернулась только дюжина демонов! Представляете? Наши славные парни, наши оборотни и смертные почти до основания перебили орду захватчиков, превышающую их численностью примерно в восемь раз!
– Мне казалось, что демонов больше раз в восемьсот… – неуверенно пробормотал я.
– Вы – герой! – повторил он. – Потому буду с вами откровенен. Совершенно откровенен! Расскажу все. Даже факты, что утаил от бедного Рекула.
– Весьма благодарен.
– Что вы… – тут Шамур запнулся и посмотрел на меня с подозрительностью. – Лумиль сказал, что вы здесь по просьбе Марии. Кажется, он плакал. Его слезы как-нибудь относятся к моей старшей дочери?
– К сожалению.
Я рассказал господину бель-ал Сепио обо всех своих приключениях. Узнав о смерти Марии, Шамур из растерянного вдовца превратился в убитого горем отца.
– Проклятье! – взревел он. Кто бы подумал, что передо мной обычный коллекционер марок. Хозяин усадьбы выглядел смертельно раненным генералом боевого соединения оборотней. Пылкая, всепоглощающая ярость и гнев. Слезы и душевная мука. – Только не она! Моя бедная доченька…
Пришлось оставить рыдающего старика в одиночестве. Я усадил его в ближайшее кресло, коих здесь насчитывалось около двух десятков, и вернулся к картине. Мне казалось, что скоро и я заплачу в этом царстве скорби и слез. Прочь тяжелые думы!
Батальное полотно нарисовал великий мастер. Настолько великий, что страшно представить: какие деньжищи отвалила семейка бель-ал Сепио за этот шедевр. Каждая мельчайшая деталь была прописана с необычайной точностью. Не приходилось сомневаться, художник и сам побывал на той войне.
Несмотря на магическое переплетение нитей полотна и невероятную свежесть красок, в нем все же ощущался какой-то изъян.
Я призвал свою внимательность и стал осматривать картину небольшими участками. Ошибка обнаружилась на изображении падающего Колокола. В самом центре защитника Валибура белело чистое пятно, без капли краски или туши. Размером с половину ладони, продолговатое и очень мерзкое, учитывая красоту изображения.
Когда господин Шамур привел себя в порядок и смог нормально дышать, я поинтересовался у него на предмет странного пятна посреди картины.
– Такая трагедия, – папаша бель-ал Сепио схватился за голову и слегка ее потряс. Я было подумал, что он говорит о Марии. Но филателист объяснил.
– На этом позорном месте некогда висел мой самый драгоценный раритет.
Он умолк и долгое время пялился в полутемную пустоту. Уж не умер ли старичок?
Когда я придвинулся, чтобы проверить пульс старика, тот очнулся и мутными глазами посмотрел на меня.
– Вам Мария и так все рассказала?..
– Не все. Ее… в общем, она умерла во время диалога.
– Моя девочка скончалась у вас на глазах, а вы пришли сюда задавать вопросы! Откуда мне знать, что вы не шпион или полицейский дознаватель?
Я молча ткнул ему под нос свое удостоверение. Потом приподнял его руку и прикоснулся к мозгомпьютеру Шамура своим наручным механизмом.
– Так… – пробормотал старик. – Имеется регистрационная запись в ЭЛФе и ОРКЕ «О частном соглашении между госпожой Марией бель-ал Сепио и Ходжой Наследи, детективом с фиксированным налогом на услуги». Придется вам поверить.
– Вы обещали не утаивать информацию. Расскажите же мне обо всем, что знаете.
– С чего начать?
– Давайте с белого пятна на нашем героическом полотне. Остальные вопросы пускай пока отлежатся. Или… нет. Давайте все же начнем со смерти вашей жены. Она умерла от сердечного приступа? Когда?
Я обратился в слух.
– Донна умерла от сердечной недостаточности, примерно год назад, за два дня до праздника Убийства Первого Светила. Это несчастье случилось, когда вся родня была в сборе. Мы сидели за столом в обеденном зале: Олиель, Натоли, несчастный Джувил…
Пришлось фильтровать информацию, отбрасывая всякие нежности и ненужные детали. Мозгомпьютер работал исправно, показывая, что господин бель-ал Сепио пока ни разу не соврал.
Прелестная госпожа Донна скончалась осенью, перед Первым Новым Годом, как называют этот праздник в некоторых отражениях. Смерть хозяйки поместья стала первой горестью в семье. Но произошла она совершенно случайно, не имела последствий и, совершенно точно, не принадлежала к моему списку мнимых самоубийств.
Далее уже интереснее.
– Да, был вне себя. Все думал, что смогу вернуть ее, вырвать из лап ангелов Страшного Судилища! Но не смог…
Сквозь голос господина Шамура прорывались сдавленные рыдания и стоны.
