Клянусь, на него то и дело зачарованно глядела и миссис Мидуэл, и даже миссис Дарем. Если бы за обедом присутствовал викарий, он наверняка и перекрестил бы мистера Кина, и окропил святой водой. Потому что такая красота действительно уникальна для простых людей.
И все равно после окончания обеда я собралась с духом и попросила мистера Кина прогуляться со мной по саду. Ничего не подозревающий юноша, разумеется, согласился, не ожидая никакого подвоха. Мое сердце буквально разрывалось от боли — и, кажется, это не было метафорой. В груди и правда ныло.
Когда мы зашли под раскидистую старую яблону, мне удалось произнес то, что я не желала говорить вслух.
— Вы очень хороший человек, мистер Кин, однако… Однако люди уже начали говорить, что мы с вами слишком близки для обычных друзей.
Это были самые тяжелые мои слова.
— Боюсь, нам с вами лучше не видеться наедине больше…
Сказать откровенно и прямо то, что я должна была произнести, оказалось просто невозможно, однако мистер Кин понял меня и таак.
— Мне нельзя вас любить, ведь так, мисс Бет? — тихо спросил Джулиан.
Его ладонь скользнула по моим пальцам — словно дуновение ветра, неуловимое, едва ощутимое.
Я поймала его взгляд и почувствовала себя настоящим ничтожеством, которое предстало перед вечностью, не в силах оценить ее. Потому что та любовь, которая тихим теплым светом озаряла лицо мистера Кина, — и была вечностью.
— Я… Я так сожалею, — прошептала я и сделала шаг назад.
Юноша с грустной улыбкой покачал головой, принимая мой беспомощный отказ с достоинством, которое я могла ожидать от кого угодно, но не от этого ребенка в теле мужчины.
— Не нужно, мисс Бет. Пусть я глуп, но не настолько. Кто я в сущности такой?
Джулиан Кин мгновение опустил голову, и волосы черней ночи скрыли от меня лицо актера.
— Я не доставлю вам неприятностей, мисс Бет, не беспокойтесь.
Творец всемогущий, словно бы я из-за этого переживала!
— Вы прекрасный человек, Джулиан. Вы непременно встретите девушку, которая оценит вас по достоинству.
Юноша выпрямился каким-то резким дерганым движением.
— Прекрасный человек? — сперва мне показалось, что он переспросил, потом подумалось, что мистер Кин просто бездумно повторил мои слова. — Прошу прощения за беспокойство, мисс Бет. Мне пора.
Когда он вернулся в дом, я до последнего смотрела ему вслед, не имя душевных отпустить уходящего юношу взглядом.
Опомнилась я только когда ко мне подошла миссис Мидуэл и окликнула меня. Я повернулась и с растерянностью посмотрела на хозяйку.
— Творец всемогущий, Бет, неужели же вы плачете? — переспросила пожилая дама всплеснув руками. — Мистер Кин чем-то обидел вас?
С горьким смешком я мотнула головой.
— Я обидела его.
Миссис Мидуэл с обычной своей проницательностью поняла все и без слов.
— Бедное дитя.
О ком именно она говорит — обо мне ли, о Джулиане ли, осталось загадкой.
— Порой кажется, Бет, что наше сердце — бесконечно глупо, — тихо произнесла миссис Мидуэл. — Но действительно ли это так?
Я сжала руки в кулаки и прямо посмотрела женщине в глаза.
— Вы не хуже меня знаете, кто он. От кого и как он рожден. И как… как я могла принять его чувства, скажите на милость? Как я могла…
Тут я поняла, что мне просто не хватает воздуха, чтобы продолжать.
— …признать, что также полюбили его? — закончила за меня миссис Мидуэл. — Вот такого его — покрытого с рождения позором, зарабатывающего на жизнь лицедейством, бесконечного глупого мальчика? Ваша гордость никогда не позволит вам сдаться на милость своим чувствам. И как ваша нанимательница я одобряю ваш выбор, Бет.
Последние слова Элинор Мидуэл были переполнены грустью.
И я продолжила плакать.
Чтобы скрыть свое состояние от миссис Браун и ее гостей я предпочла выскользнуть через сад и попросила свою хозяйку попрощаться со всеми за меня. Показывать кому-то заплаканное лицо? Нет, совершенно невозможно. Как и посмотреть на Джулиана. Страшно представить, что он сейчас обо мне думает, причем вполне оправданно. Честь боролась с моей любовью и одержала победу настолько сокрушительную, что сокрушена оказалась даже я сама.
Оставалось только гадать, какие чувства бушуют в душе мистера Кина, но моя душа корчилась от боли. Хотелось проклясть собственное происхождение, которое за недолгую жизнь не принесло мне ничего помимо несчастий и страха. Но нельзя изменить кровь в своих жилах, даже если хочешь этого сильней всего на свете.
— Идите к себе, думаю, вам нужен отдых, — отослала меня к себе миссис Мидуэл, едва только вернулась домой.
Очевидно, выглядела я по-настоящему дурно, раз меня разом освободили от всех домашних обязанностей.
— Если вы… передумаете, думаю, мистер Кин просто выбросит все из головы, — вполголоса произнесла миссис Мидуэл, наверное, пытаясь дать мне некоторое подобие надежды.
Вот только как я могла передумать?
— Я знаю, миссис Мидуэл, — почти прошептала я.
Он действительно такой человек, который не простит — а просто все позабудет, словно и не было ничего. И я была бы рада… но ведь нельзя. Незаконнорожденный актер, пусть даже он вдруг станет самым знаменитым в мире, не может быть рядом с графиней Карлайл. Такой мезальянс просто невозможен.
Когда посреди ночи раздался звон бубенчиков в моей спальне, я даже не удивилась. Наверное, именно этого и ждала: отказалась от чистой любви ради фамильной гордыни — вот тебе и грязная похоть во всей своей ужасающей красе.
Когда глаза привыкли к темноте, я увидела, что незваный гость устроился прямо на подоконнике, его скрывала кисея, за которой удавалось разглядеть только силуэт. Одна нога фэйри была согнута в колене, вторую незваный гость свесил с подоконника и беззаботно болтал ей как маленький ребенок, а не коварное злокозненное существо.
Что же, по крайней мере, сразу стало ясно, в каком ключе пройдет разговор. Сегодня соблазнять меня никто не собирался — об этом говорили и загнутые носы башмаков, и колпак с бубенцами.
Мне уже начало казаться, что я пусть немного, но понимаю шута, научилась по мелким деталям предугадывать, что именно может выкинуть это стихийное бедствие. Сейчас он уже не будет целовать. Возможно, тот поцелуй и вовсе ничего не значил для нечисти, даже желания соблазнить меня. Просто способ даровать свое благословение или проклятие.
Я заставила себя сесть на постели, пусть и хотелось зажмуриться и притвориться, что продолжаю безмятежно спать. Но нельзя было давать трусости возобладать над собой. Да и какой смысл? Я не капли не сомневалась, что о моем пробуждении фэйри узнал в тот же момент, как я открыла глаза.
Снова зазвенели бубенчики. Шут подался ко мне, но из-за занавеси так и вышел.
— Кажется, миледи решила действовать. У миледи появилась смелость, — раздался насмешливый визгливый голос.
— Решила действовать. Но без вашей помощи, — отрезала я, пытаясь продемонстрировать собственную силу и решительность. Ни того, ни другого во мне не было.
Нечисть рассмеялась.
— А миледи так уж уверена, что сможет победить без моей помощи? — задал самый злободневный для меня вопрос неблагой фэйри.
Его слова прозвучали… двусмысленно. Чертовски двусмысленно.
Шут снова намекал мне на то, что мои противники — или одна противница? — вовсю пользуются помощью потусторонних сил? Вполне возможно.
— Не уверена, но если я приму вашу помощь, разве не победите только вы?
Я ни капли не сомневалась, что сделка с фэйри просто не может быть честной. Подозреваю, что в этом смысле Благой двор мало отличается от Неблагого… Но насчет Неблагого вообще не имелось никаких иллюзий.
— Какие у вас безрадостные мысли, миледи, — фыркнул фэйри. — И какая удивительная прямолинейность. Разве вам никогда не приходило в голову поторговаться?
Его нога и так и болталась как маятник из стороны в сторону.
