не ты ли способна перевернуть мир, чтобы узнать правду? Обо всем. Но нет, зная о предсказании, ты сидела молча и покорно ждала, что будет дальше. И это с образованием Тенета, информацией о гнилости, крови, земле и так далее. Мне казалось, тебе мозги промыли в этом твоем дворце. А потом я понял другое: вы все такие, все твое окружение похоже. Для вас гнилость и возможность лечить любые раны — обыденность, это как вдыхать воздух или смотреть на небо. Об обыденности не хочется узнавать больше. Вас всех устраивает выданная кроха информации, ведь она кажется океаном по сравнению с тем, что знают остальные жители Мертвоземья. А ваш Храм поддерживает иллюзию чьей-то избранности. И жизнь идет своим чередом…
— И тут выискался самый умный альтьер Актер с намерением раскрыть все тайны Мертвоземья разом. И что там за тайна на очереди? Гнилость? Посмертье и Судьи? Кровь Гранфельтских?
— Все сразу, пожалуй, — и не думал отрицать Хал. — Ты знала, что Аллигом — вовсе не город Мертвоземья? Когда-то он был частью Равнсварта, но его отторгли. С Аллигома началась Мертвая Земля, а название городу давали сами свартцы. Аллигом — это Могила. Полагаю, все Мертвоземье — это Могила.
— Чья, Хал? Кого-то зубастого?
Он пожал плечами:
— Что-то вдохновило Ренана Гранфельсткого на строительство зданий, похожих на острые зубы. По всему Мертвоземью настроил. А гнилость — нечто мертвое и гниющее. И вряд ли дело в человеческих трупах, по крайней мере, хотелось бы на это надеяться.
— И что будет дальше? Когда не останется новых тайн, Хал?
— Новая страница в истории Мертвоземья. Страница без секретов, на которой лечить себя могут все желающие, а гнилость не под запретом. Где наличие мертвой крови — не символ проклятья, а привилегия. Как видишь, твой билет в Аннерам пришелся очень кстати, я о многом успел подумать.
— Это та же страница, на которой можно привязать к себе кровью человека, который возражает? Я была на месте этого человека, Хал, могу смело заявить: ощущения так себе. Если ты полагаешь, что наступит мир во всем мире… не наступит, потому что властных придурков вроде тебя в мире полно. Просто они мельче и трусливее, не высовываются пока. Но когда ты вручишь в их руки власть… как бы Мертвоземье не уничтожило само себя. Начнется хаос.
— Не начнется, если действовать постепенно. Начать с образования, например.
— Все происходящее не похоже на «постепенно», Хал. Ваши вылазки во дворец… вчерашняя была последней. Дверь отныне закрыта для посторонних, придется поискать другой способ напакостить.
— Ты смотришь на меня, наблюдаешь… но сама не веришь, что кто-то входил в вашу Дверь, не так ли? Ты в Посмертье впервые, Ида? Или уже знаешь, что после выхода в реальный мир трудно думается и говорится, тело не слушается. На время живой мир становится чуждым. Проникнуть во дворец через Посмертье, тайно убить кого-то, а затем вернуться… нереально. Даже теоретически. Твои подозрения больше похожи на бессилие.
Хал продолжал кружить возле меня, точно хищник. С каждым его новым шагом это впечатление усиливалось. Да, в Посмертье его пригласила я, использовав связь, но есть чувство, что это приглашение привело в ловушку меня саму. Все из-за Актера, всегда из-за него. И его поразительной способности все вывернуть в свою сторону.
— Ты слишком много ходишь, — не выдержала я. — Не боишься, что твои шаги привлекут внимание тех, кто прячется в тенях?
— Не думаю, что там кто-то прячется. Звуки здесь… всегда странные.
— Ты много раз бывал в Посмертье?
— Десятки.
Хваленая самоуверенность Актера дала о себе знать, ведь говорил он так, словно несколько визитов сделали его хозяином Посмертья. А меж тем сама Роксана упоминала, что тени скрывают мертвых, которым любопытны незваные гости. Могла ли Роксана подтрунивать надо мной в тот момент? В Посмертье она выглядела и вела себя иначе, но… вряд ли. И я слышала шорох, страшное копошение, скрытое во тьме. Коридор — это перевалочный пункт, если живые могут здесь находиться, то почему бы мертвым не проявить любопытство?
Хал остановился в паре шагов от меня:
— Что дальше, Ида? Вспомним о настоящей цели этой встречи?
— И что это за цель, Хал?
— Полагаю, банальная: ловушка, в которую я так легко попался. Или еще не попался, ведь для этого стоит что-то предпринять… устроим поединок? Или как ты планировала все провернуть… но учти: драться с тобой мне не хочется.
— И почему же?
— Не хочу тебя победить.
Против воли я засмеялась:
— Твоя уверенность в себе… вот источник моей бесконечной зависти.
— Это факт, Ида. Не умаляя твоей, без сомнений, впечатляющей подготовки, мы не равны изначально. Тебя тренировал заботливый наставник во дворце, а меня — темные подворотни Низменности. Этого не отнять, это никуда не деть, это не забыть даже спустя годы. Я умею драться на победу, без намека на честь, — он шагнул ко мне и протянул руку: — Идем. Во дворце не стоит оставаться, если там кого-то убивают.
Я смотрела на его раскрытую ладонь с длинными тонкими пальцами и всерьез обдумывала, как лучше поступить. Уйти или остаться? В этот раз Хал будет осторожнее, побег превратится в настоящее испытание. Но я буду рядом с ним, видеть и знать… теперь, когда за плечами столько сомнений в будущем Мертвоземья, в пророчестве и в самом Александре… отправиться с Актером казалось неплохим выходом. Не переметнуться на его сторону, конечно, нет. Но быть рядом и наблюдать, ударить исподтишка когда-нибудь в будущем. Смогу ли я сыграть такую роль второй раз? Один раз справилась. Но тогда Актер не наблюдал за мной внимательно, он сам погряз в желаемой иллюзии… нет, пожалуй, он не поверит мне вновь. Никогда больше.
Все же мой путь — возвращение во дворец.
Альтьеру Актеру придется посторониться.
Глава 17. Ида что-то пропустила
Посмертье прекрасно в своей уникальности. Оно существует и никогда не исчезнет, не изменится под влиянием времени или политических разногласий. Религия Мертвоземья основана на неоспоримых фактах.
Выдержка из памятки для переселенцев.
Рука Хала так и осталась висеть в воздухе.
Из-за пояса я достала нож и отступила назад. Хал наконец убрал руку, за моими действиями он наблюдал почти с печалью. Победитель по жизни собрался победить и меня, а ведь ему это так претит… мне даже этого захотелось. Сражения, пустить ему кровь,
