— Вот так-то, — тяжко вздохнув, закончил Коэн.
— Значит, вам дали понять, что дело Майка пора закрывать? — поняла Шано. — И вы считаете, что это как-то связано с вашим интересом к этому самому лицу?
— Связано с интересом — это ты точно сказала, — ответил Коэн. — Только связано ли с делом Касслера — это еще вопрос. Д'Озера могло взбесить одно то, что я просто заинтересовался этой… э-э-э… особой. Даже безотносительно к Майку.
— Почему? — не поняла Шано.
— Они одного поля ягоды, — сказал Коэн. — Один круг. Аристократы, словом. — Он помолчал и вдруг добавил: — Да и под меня он давно копает, мечтает на пенсию спровадить.
— Наверное, кого-то своего посадить хочет, — посочувствовал Мюллер.
— Поговаривают, Ноймана, — ответил Коэн.
И Шано поняла, что старшему инспектору, знаменитому сыскарю, неловко вот так, перед ней, девчонкой, признаваться в своей слабости. Ведь и вправду он уже не молод и не хочет на пенсию, потому что — ну что он будет делать на этой пенсии? Разводить розы? Коллекционировать марки? Или организует сыскное агентство и, как господин Мюллер, будет просиживать штаны в конторе в ожидании хоть какого-нибудь облапошенного торгаша или неуверенного в верности супруга?
Чтобы отвлечь стариков от печальных мыслей и вернуть разговор в деловое русло, Шано произнесла нарочито громко:
— Значит, вы хотите, чтобы этим делом занялись мы с патроном? В частном, так сказать, порядке.
— Не совсем так, — возразил Коэн. — Этим делом займусь я сам. Правда, именно в частном порядке. Пока в частном, — Коэн недобро усмехнулся. — Тебя ведь, как я понимаю, такое положение вещей тоже не устраивает? Тем более после всего, что я рассказал. Ты ведь не успокоишься, пока не узнаешь, в чем тут дело, верно?
— Даже не надейтесь! — подтвердила Шано.
— Вот и мы так подумали, — улыбнулся Коэн. — Тем более что кое-чего не можешь сделать даже ты, при всех своих несомненных талантах, а кое-чего не могу я, даже в частном порядке.
— Ага, — догадалась Шано, — например, съездить к тетушкам в Мюр.
— В том числе и это, — согласился Коэн. — Не стоит сейчас дразнить гусей, а то совсем кислород перекроют.
— А патрон? — вкрадчиво полюбопытствовала Шано.
— А патрон, — в тон ей ответил Мюллер, — на то и патрон, чтобы заниматься текущими делами, пока кое-кто развлекается тайнами. Должен же кто-то возиться с этим, — он кивнул на заваленный бумагами стол.
— Не клевещи на себя, Карел, — погрозил ему пальцем Коэн. — Будто тебя наши тайны не интересуют.
— Может, и интересуют. Только мне для этого не надо разъезжать за казенный счет и собачиться с начальством. Тем более что я сам себе начальство, — закончил он самодовольно.
— Ну вот, — сделала вид, что обиделась, Шано. — Мало того что мне достается самая неблагодарная работа, так еще и упрекают вдобавок.
Новоявленные компаньоны выпили еще по наперсточку, на дорожку. Шано даже предложила шутливый тост за будущее сыскное агентство «Мюллер, Коэн и Шевальер», но инспектор живо возразил:
— И не мечтайте, ребята! Если д'Озер выпрет меня на пенсию — сам открою свое дело и буду перебивать у вас клиентуру.
Посмеялись.
Шано начала собираться в дорогу: подправила макияж, заглянула в сумку — все ли на месте; выйдя в соседнюю комнатку, переоделась по-дорожному, но в пределах приличий, дабы не очень шокировать своим видом милых старомодных старушек.
Когда она вернулась, господин Мюллер уже устроился в любимом кресле за своим столом и, нацепив на нос очки, разбирал какие-то бумаги — работал. Недопитая бутылочка была уже убрана в сейф, и контора приобрела свой обычный, повседневно-деловой вид. Тихо гудел компьютер, и Коэн, в ожидании Шано покуривавший у окна, больше напоминал очередного клиента, чем инспектора полиции.
— Кстати, господа компаньоны, — привлекла к себе внимание Шано. — А что это за таинственность вы напустили насчет «той особы»? Могу я все-таки узнать ее имя?
— Можешь, — не отрываясь от своего занятия, ответил Мюллер. — Например, в Мюре-на-Отейне. — Шутите, патрон? — удивилась Шано.
— Шутит, — ответил Коэн. — Хотя в каждой шутке, как известно, есть лишь доля шутки. Просто пока тебе лучше этого не знать, и Карел со мной согласен. На данный момент это лишняя информация. Ведь мы не знаем главного: имеет ли это самое лицо вообще отношение к делу Майка? Вот в чем проблема. И твоя задача — попробовать это установить. Предвзятость здесь может только помешать. Так что не сердись.
— И не думаю, — ответила Шано и, чтобы скрыть свое неудовольствие, сказала бодро: — Ну что, господин инспектор, поедем? Пока, патрон!
Мюллер сделал ей ручкой и бросил на прощание тем самым тоном, который так иногда раздражал Шано:
— Приедешь — позвони.
— Домой? — уточнила Шано.
— Нет, сюда.
— Это будет уже поздно, часов в десять.
— Вот в десять и позвони.
Шано пожала плечами. Уже на пороге она вдруг вспомнила:
— Да, патрон! Мне должна позвонить Сузи Героно. Так вы скажите ей, что я задержусь, пусть перезвонит завтра. А если спросит, то нужные ей материалы я собрала. Они у меня на столе в синей папочке.
— А, эта твоя колдунья, — проворчал Мюллер. — Ладно, передам. Ты лучше о своем деле думай.
6На поезд она чуть не опоздала.
Молодая кассирша пыталась уверить ее, что Мюр находится вовсе не на Отейне, а на Мезе, и Шано пришлось заставить ее свериться с расписанием, чтобы убедиться, что помимо Мюра-на-Мезе, где некогда родился классик северингийской литературы Ян Боррэ, есть еще и никому не известный городок Мюр-на-Отейне. В результате Шано еле успела вскочить в вагон уже трогающегося поезда.
Все-таки она устала за эти дни. Сначала она пыталась думать, анализировать разговор с Коэном и Мюллером, однако мерный перестук колес и покачивание вагона убаюкивали, и Шано закрыла глаза, прогнала из головы все мысли и перестала сопротивляться перестуку и покачиванию.
До тех пор, пока ее не разбудил звонок.
Звонил телефон. Звонил тревожно и настойчиво. Звонил, постепенно затихая, вплетаясь в звуки идущего поезда, которые различала уже просыпающаяся Шано.
Некоторое время она лежала, приходя в себя. «Господи, — думала Шано, — да что же это такое!» Она думала, что этот кошмар закончился, а он, оказывается, притаился где-то в глубине подсознания и, стоило ей расслабиться, вновь напомнил о себе. Что все это может означать? Что-то же это должно означать, черт побери! После смерти Майка Шано мимолетно подумалось, что ночные звонки из сна как-то связаны с его странным убийством. Майк умирал и… звал ее?.. предупреждал?.. просил о чем-то? — но она не слышала. И только когда сон отключал суетное и деятельное сознание, мозг улавливал эти сигналы и преобразовывал их в привычные телефонные звонки, будоражащие, выдергивающие из сна, но и сами являющиеся лишь частью этого сна.
