— Хорошо, убедили, откладываем до вечера.
Элоиза улыбнулась и стала собирать с полу свои разнообразные вещи, в основном — содержимое сумки, украшения… да, и некоторые предметы одежды тоже. Какого чёрта она чулки-то сняла, чем они мешали? Сейчас вот тащиться через половину дворца босиком…
Он поймал ее у двери. Целовались долго, потом она отстранилась.
— Идите спать тоже, хорошо?
— Хорошо. Дайте посмотреть на вас еще пару минут.
— Да ладно, я представляю, на кого я сейчас похожа!
— На фею, — сказал он.
— Скажете тоже! Феи не бывают лохматые, без чулок, и в мятом платье!
— Отличное платье, гладить вас в этом платье очень приятно. Поэтому фея. Всё, не обсуждается, ступайте, раз собрались.
— Только не вздумайте сейчас заниматься делами, ясно вам?
— Ясно, Элоиза.
Она улыбнулась ему еще раз и выскользнула наружу.
Кто-то был под дверью снаружи, в коридоре. Элоиза вышла, осмотрела стены и портьеры и сказала негромко:
— Я знаю, что вы здесь есть, кто бы вы ни были. Проследите, пожалуйста, чтобы монсеньор отправился к себе и лег спать. И чтобы его не беспокоили, пока сам не проснется. Это важно.
Напоследок осмотрела с улыбкой коридор, никого не увидела и отправилась к себе.
У себя бросила вещи в кресло, разделась прямо в ванной, расчесалась-переплелась (о да, если феи выглядят именно так, то спасите мою душу от таких фей), буквально пару минут постояла под горячей водой, надела шифоновую сорочку и хотела было уже ложиться и спать, но… Что-то заставило ее взять из сейфа с драгоценностями заветный блокнот в барочных завитушках и остро отточенный карандаш, сесть в гардеробной прямо на пол и писать. Строки ложились не слишком легко, но ложились, и это было восхитительно само по себе, но еще и казалось правильным завершением минувшей безумной ночи. Нужно было выпустить изнутри всё, что накопилось, хотя бы и таким странным способом.
И когда три строфы окончательно оформились, она со спокойной душой легла спать и мгновенно уснула.
3.22 О родственном беспокойстве, о телефонах и о том, как валяли дурака
* 64 *
Элоиза проснулась в удивительно хорошем настроении. Это было необычно, ведь всегда она просыпалась тяжело, ей не хотелось вставать и приходилось заставлять себя принять вертикальное положение. Здесь же она легко встала, посмотрела, сколько времени (для этого пришлось найти в сумке часы и заодно вспомнить, что она в данный момент без телефона), оказалось — почти два часа дня. Ну и ладно. Умыться, поесть… да-да, поесть, потому что вечером на мероприятии было не до еды, а потом — тем более.
Она вышла в гостиную уже одетая для выхода, увидела кучку вещей со вчера — раскрытая сумка, туфли, чулки — и заставила себя отнести всё это хотя бы в гардеробную. Поставить туфли на пол, положить чулки в грязное, а мелочи из сумки разложить по местам. Ах, черт, да, чулки… она вспомнила. Момент был на самом деле прекрасен. Себастьен взялся выговаривать ей за то, что не лечит ноги и ходит на высоких каблуках, а она фыркнула и сказала, что всё давно в порядке. Он усомнился. И тогда она в доказательство своих слов приподняла юбку и продемонстрировала. Он все еще сомневался. Тогда она сняла чулки и предложила проверить. Он, конечно, изумлялся, говорил про обман зрения и про то, что она морочит ему голову, а сам тем временем нежно гладил свеженаросшую кожу кончиками пальцев. Странно, почему это не вылилось ни во что большее?
И еще нужно не забыть взять разбитый телефон — может быть, кто-нибудь из компьютерщиков сможет его отремонтировать? Или уже скажет, что проще выбросить и купить новый. Но ведь из старого нужно будет еще как-то добыть информацию, у нее там целый воз контактов.
И уже только собравшись выходить наружу, Элоиза обратила внимание на порог в прихожей. Да, милые шуточки службы безопасности, иначе быть не может. На пороге стояла ваза с букетом из прекрасных темно-красных роз. Рядом лежала записка, предлагающая ей прийти завтракать в «сигму». Так она скоро в «сигму» просто переселится, уже можно переносить туда её офисный компьютер и вообще никуда не выходить! Тем не менее, она поставила вазу на столик в гостиной, записку положила в карман простой рубашки в клеточку, которую надела к джинсам, и отправилась туда, куда звали.
В «сигме» отдыхали. Отец Варфоломей и Лодовико играли в шахматы, Карло комментировал партию и время от времени получал за особо едкие комментарии по лбу то от одной стороны, то от другой, а Себастьен Марни полулежал на том самом диване с бокалом в руке. На столе стояла всяческая еда. Элоиза просто постояла минуту на пороге, разглядывая эту идиллическую картину.
Мужчины увидели её, поднялись, заулыбались, спросили, куда посадить. Элоиза невольно улыбнулась всем и села на диван, рядом с Марни. Четыре пары глаз с выражением разной степени удивления были ей ответом на улыбку. Ну да, раньше у неё не было привычки улыбаться в этом доме кому бы то ни было.
— Как вы? — хотела было взять Себастьена за руку, но подумала, что уже не ночь и вообще.
— Всё отлично, благодаря вам. А вы? Поспать удалось?
— Да, спасибо. И за розы спасибо.
— Вам понравились? Я рад.
— Донна Элоиза, что вам положить? Вы ведь не завтракали? — Лодовико пододвинул стол ближе к ней.
— Я, страшно сказать, очень голодна, — ответила она. — В последний раз ела вчера в обед. Не считая, гм, — она вспомнила клубнику со сливками, снова просияла улыбкой.
— Это и вправду не в счет. А вдруг приснилось? — улыбнулся в ответ Марни.
— Скажите, кому мне показать телефон? Вдруг его еще можно реанимировать? — она достала из кармана упомянутый предмет.
— Попросим Ланцо, он посмотрит. Кстати, вы вчера звонили кому-то из родственников с моего, так вас уже с утра ищут по этому номеру, — посмеялся он.
— Ой, — об этом Элоиза вообще не подумала. — Покажите, пожалуйста, может быть, мне стоит сообщить, что со мной всё в порядке, — она даже растерялась.
— Держите, — он достал из кармана джинсов свой и протянул ей.
Элоиза нашла список последних вызовов. Ну да, Доменика два раза и пять раз Полина.
— Вы тоже не сразу начали отвечать на звонки? — рассмеялась она.
— Именно, — он тем временем положил ей на тарелку сыр, ломтики мяса и кусочки куриного филе. — Я, следуя вашим наставлениям, ушел спать к себе, а телефон остался здесь. И звонил в свое удовольствие. И только недавно я обнаружил столь упорный интерес к моей особе и выяснил, кто же это и что им нужно. Я сказал обеим дамам, что ваш телефон пал смертью храбрых в сражении с хитрым графом Барберини, и заверил, что вы в полном порядке, и непременно сообщите о себе, как только проснетесь.
— Тогда я с вашего позволения позвоню родственникам, — она начала с номера Доменики. — Привет, Доменика.
— О, пропажа нашлась, — радостно откомментировала кузина.
— И ничего я не пропажа, я просто все еще без телефона и вообще спала до обеда. Со мной все в полном порядке. А вот скажи, как там наш вчерашний отравленный?
— А что ему сделается, он живучий!
— Откачали?
— Ясное дело. Я потом тебе расскажу, какие именно элементы вымыли из его желудка. Если тебе это о чем-то скажет, конечно. Коктейль тот еще, скрывать не буду.
— У него было много шансов выжить?
— У него почти не было шанса помереть, при сложившемся раскладе. Вот если бы вы там вчера часок подумали и помедитировали на его воющую тушу, то можно было бы не успеть. А вы все сделали сразу, к тому же, ты, зараза такая, меня сговорила его с того света вытаскивать! Будто у меня своих неприятных пациентов мало!
— Да ладно, Доменика, я просто знаю, что ты лучшая. А вот состав того зелья, что не ужилось с другим содержимым его желудка, можешь кинуть мне на почту? Я сама-то ничего не пойму, но найду, кому показать.
— Ладно, хочешь в кишках копаться — копайся, хотя бы и виртуально, пришлю.
— Просто у меня есть все основания полагать, что содержимое бокала предназначалось вовсе не графу.
