Официант принес заказ Ли, убедился, что у гостей все хорошо, собрал со стола использованные салфетки и испарился. Андреас с облегчением принялся за еду. Он зря затеял этот разговор. Надо было просто сказать, что подвез ее до работы. Что в этом такого? Соседская услуга.
— Я не могу читать твои мысли, — негромко проговорил Рамон, — но слышу их. Лучше тебе остановиться, дружок. Встретимся в зале суда, мне нужно подумать.
Он встал, положил на стол несколько идеально ровных купюр, поднял дипломат.
— Рамон?
Адвокат не ответил, но посмотрел полицейскому в глаза.
— Ей очень плохо.
Молчание.
— Позвони ей. До того, как войдешь в зал суда.
— Позвоню. После того, как выиграю дело.
Андреас остался один. Он допил кофе, глядя в окно и думая о том, что счастье, которое досталось Эверетту, тот оценить не способен. Ли не понимал, как можно поссориться до такой степени в самом начале отношений. Два месяца. Сладкий период одурманенности друг другом. Или у этих двоих все не так?
Полицейский вздохнул, расплатился по счету и, одевшись, в свою очередь вышел из кафе. При виде величественного здания суда из серого мрамора он переключился на то, что предстояло через несколько часов. Дело десятилетия. Самсон Шивали на скамье подсудимых. Об этом мечтало все управление, наконец посадить короля, а не пешку. Ли сомневался в успехе, как и в том, что исчезновение Самсона изменит что-то кардинально. Скорее, откроет путь для небывалого расцвета преступности. Ведь, присмотревшись, даже дурак бы понял, что Шивали не самый лучший представитель криминальной власти. Он был умен и силен — и только. Недостаточно для Треверберга, где балом правят люди (и не люди) исключительных достоинств и недостатков, люди абсолюта. Почему-то подумалось, что сам Эверетт больше походил на роль одного из королей криминального мира. Странно, почему он выбрал профессию адвоката.
Пошел мелкий дождик. Полицейский поднял ворот куртки и скользнул в здание, где уже собиралась толпа журналистов. Может и Мередит явится, хотя она отошла от криминальной хроники, как только Ли начал бывать в ее постели. Смысл, видимо, потерялся. Он улыбнулся воспоминаниям о Мередит, и запоздало понял, что так спешил скрыться от журналистов, что забыл покурить. В здании суда это было строжайшим образом запрещено. Нужно найти курилку для охранников. В это мгновение он, капитан полиции, чувствовал себя обычным охранником из частной конторы, которая трясется над лицензией и не смотрит дальше завтрашнего дня.
Его внимание привлек мощный мужик в черной форме частной охранной организации. Прозрачные глаза мужика казались мертвыми, а лицо невозмутимым. Неужели Ли сравнил себя с таким вот?
- Не подскажите, где у вас тут курят?
- Эээ, что? Ты кто такой?
Ли достал значок.
- Прислали из управления к двухчасовому заседанию. На улице толпа журналистов. Не поверю, что вы все ходите курить на ступеньки.
Скулы мужика покрылись красными пятнами, но не от возмущения. Он выглядел так, будто его поймали на месте преступления, и теперь он не знал, убить случайного свидетеля или «включить дурака». Ли посмотрел на него внимательнее. Мужик как мужик. Лет сорок, гладко выбрит, на голове стандартный для охранника «ежик». Шрамы на лице и шее, будто собака покусала. Еще застал войну. В глазах застарелая мгла. Так свойственная людям, чье отрочество прошло в аду. Впрочем, он скорее напоминал арийца.
- По коридору до конца, серая дверь справа. Без таблички. Там выход.
- Спасибо.
Ли бросил на него еще один пристальный взгляд. На нагрудном кармане красовалась нашивка «Адам Сортович». А под ней «Безопасный Треверберг». Ли никак не мог понять, зачем городу нужны частные конторы, если правильнее поставить на охрану подобных заведений профессионалов с соответствующей подготовкой. Шеф как-то пытался протолкнуть законопроект, который открыл бы управлению дополнительный источник дохода, но «наверху» его завернули. Невесело усмехнувшись, Ли пошел в указанном мужиком направлении. Курить хотелось неимоверно. У него было время до заседания. Он пришел рано.
Какой-то неправильный день.
Кое-как скоротав время, он дождался прибытия коллег и в 14.01 с чистой совестью вошел в зал суда, где уже с обманчиво спокойным видом сидел Шивали со своим адвокатом. Эверетт выглядел безупречно. Андреас, который успел переодеться в форму, занял свое место. Представители «Безопасного Треверберга» замкнули периметр. Они стояли каждые пять метров. Все как один бритоголовые и широкоплечие. У двоих из них, включая знакомого Андреасу Адама Сортовича, выражение глаз которого не изменилось, было оружие. Автоматы с гладкими черными стволами висели на груди. Ли напрягся. Ему самому выдали резиновую дубинку. Разрешение на оружие в суде управлению не дали. Вот вам дубинки. С копьями против пушек ей-богу.
Соротович смотрел в одну точку. Он будто ничего не видел вокруг, но Ли узнавал эту выправку. Такую же, как и у его коллеги. Небрежно переброшенный через плечо и замерший на груди автомат, ноги на ширине плеч.
Где же судья.
Самсон Шивали молчал, что-то рисуя на белом листе. Эверетт встал. Внимание Ли переключилось на него. Адвокат легко улыбался, будто готовился встретить гостей. Волосы идеально уложены. Рукава рубашки закатаны до локтя. Пиджак остался на стуле. Вольность, которую мог позволить себе представитель защиты. Ли знал, что Эверетт использовал все в работе. Все имело значение. Цвет рубашки, наличие или отсутствие пиджака, цвет галстука. Он подбирал свой гардероб с тщательностью маньяка. Предстояла короткая процедура утверждения присяжных.
В зал влетел Дрейк. Он подошел к Эверетту, тот с невозмутимым видом пожал руку.
— Вас пригласили понаблюдать, детектив Дрейк? — спросил Рамон негромко.
Ли напрягся. Дрейк сдвинулся на Шивали и в целом был способен на необдуманные поступки. Капитан встал и приблизился к говорившим. Коллега окинул его недовольным взглядом, но протянутую руку пожал.
— Понаблюдать за тем, как справедливость восторжествует, господин адвокат.
Рамон хотел ответить, но не успел. Прозвучало объявление, в зал вошел судья. Стук молотка. Бесшумно и неумолимо закрылись двери в зал заседания. У них встали два клона-охранника. Никто не войдет и не выйдет, пока судья не объявит перерыв. Ли вернулся на свое место. Подумав, встал у стены между двумя охранниками. Поймал на себе взгляд Адама и на мгновение оцепенел: столько мрака и холода было в его взгляде.
Прокурор и адвокат утвердили присяжных и судья начал заседание. Треверберг против Самсона Шивали. Самое громкое и невозможное дело о наркотиках последнего десятилетия.
Два часа спустя.
Ей было от силы двадцать лет. Тонкая и хрупкая, словно белая лилия, она дала присягу, положив руку на тревербергскую конституцию. Уже уставший зал следил за новой свидетельницей с напряженным интересом.
- Мадлена Ливер, 20 лет, я работаю хостесс клуба «Сладкие грезы», которым владеет мистер Шивали, ой… Я думаю, что он владелец, но документов не видела.
- Мисс Ливер, расскажите, что происходило вечером семнадцатого февраля этого года, пожалуйста, - с очаровательной улыбкой проговорил Эверетт.
Присяжные, шесть мужчин и шесть женщин, смотрели на свидетельницу и адвоката. Каждый старался читать лицо, но каждый невольно обнажал перед Рамоном душу. Синие глаза мужчины то и дело останавливались на том, кого он хотел впечатлить. Природная магия бессмертного существа умножалась на профессионализм. У присяжных и прокураторы не было шансов.
— Это была моя смена. Было многолюдно, щедрые люди. Пришли отдыхать. Мои смены построены так, чтобы я могла отдыхать. Два часа в зале, двадцать минут в подсобном помещении. Там можно поесть, покурить, даже принять душ. В двадцать три тридцать я оставила зал на попечение Кейт — это барменша, — и ушла в подсобку. Вечер был тяжелый, и я решила принять душ. Душевые комнаты находятся в глубине здания. У подножия лестницы, которая ведет в административную часть.
