Ненаучный подход (СИ) - Келин Алекс

— Так я и к делу! Лабазы забиты, ни на одном торговом подворье даже уголок не снять без бумаги от княжьих чиновников. Купцы за места для товаров чуть не дерутся, перевальцы сдают огороды под грузы, сарай с дырявой крышей стоит, как справный амбар.

Виктор с неодобрением наклонил голову.

— Шеф, ну я же к самому главному подошел! Бочки-то наши не под забором валялись, а на нормальном складе! Вот! Выдал-таки кто-то жуликам разрешение!

— Интересно, — одобрил Виктор. — Бумагу добыл?

— А то как же. Вот она, туточки. Только чиновник тамошний, который на бумажки печать про разрешение ставит, не вспомнил, кто с ней пришел. Моя, говорит, печать и подпись моя, и, раз поставлено — значит, от правильной конторы эту накладную принесли. Владельцем груза значится бандюк убитый. Вот, — стажер заметно погрустнел. — Тупик. Мы чиновника и стращали, и уговаривали — ни в какую. Напугался, что с хлебного места погонят, но молчал, как сом на дне.

— Красочное сравнение, — кивнул Виктор. — Ладно, давай сюда бумажку. Молодцы, хорошо поработали. Может быть, это и не тупик.

— Ага, — с надеждой кивнул стажер и воткнул вилку в кусочек рулета.

Мелодично прозвенел колокольчик на входной двери в посольство. Через секунду Виктор уже был у входа — на всякий случай. Вряд ли гвардейцы, стоящие на крыльце, пропустили бы сюда гнездовцев с вилами, но мало ли?

Откуда вилы у горожан? Скорее, дреколье какое… Тьфу, какой бред в голову лезет!

— Здрасте вам, — Эрик подчеркнуто старательно вытер сапоги о роскошную ковровую дорожку. — Ваш?

За спиной стражника моргал Винс.

— Наш, — ответил Виктор. — Что такого натворил юноша, раз его городовой к родителю ведет?

Виктору самому не понравилась корявость фразы, но почему-то ничего лучше придумать не получилось.

— Ничего я не натворил! — звонко заявил Винс. — Он, — пацан кивнул на Эрика, — сказал, что вы меня ищете.

— А драку между добрыми горожанами и сотрудниками посольства не ты спровоцировал? — ехидно поинтересовался Эрик. — Вся компания мной доставлена в участок, и вспоминают они тебя добрыми словами. Одни зовут «паршивцем», вторые «высочеством». Характеристики твоего поведения тоже разные употребляют, но сходятся в том, что весь сыр-бор из-за тебя.

— Ну, виноват, — не смутился Винс. — А чего эти, которые «высочеством» кличут, меня ловили? Мне отец, — Винс кивнул на Виктора, — велел от таких держаться подальше.

— Все правильно сделал, — сказал Виктор, похлопав Винса по плечу. — Спасибо, Эрик, что привел его сюда. Если у стражи или сотрудников посольства будут претензии к Винсенту Бергену, пусть выскажут их мне.

— У посольства нет претензий, — сообщил Соболев. Как атташе умудрился бесшумно подкрасться — отдельный вопрос, но Виктора он сейчас не особо волновал. — Более того, — продолжил имперец, — это я от имени дипмиссии приношу вам извинения за досадное недоразумение.

Винс недобро покосился на него исподлобья.

— Зачем хватать-то было?

— По протоколу для чрезвычайных ситуаций, Ваше Высочество, мы обязаны принять все меры для обеспечения безопасности всех членов императорской фамилии.

Винс засопел. Виктор подозревал, что пацан хочет высказаться в стиле «ну охренеть теперь» или «совсем с дуба рухнули?!», но пока еще стесняется. Скорее всего, это ненадолго.

— Господин Соболев, — холодно произнес Виктор, — я прошу вас впредь не предпринимать никаких действий в отношении моего сына, не согласовав со мной.

Соболев церемонно поклонился.

— Как бы ни развлекали меня семейные дела Мстиславичей, — подал голос Эрик, — служба не ждет. Пойду я, пожалуй.

— Мне бы тоже пойтить, — Винс посмотрел на Виктора, — ой, то есть пойти. Анне Егоровне ужин сготовить надо. Она, небось, устала вашу заз… тетку эту лечить. А каше часок потомиться бы.

Виктор медленно повернулся к Винсу.

— Анна Георгиевна на перевале, — тяжело и горько сказал он.

— Не. Дома она, — махнул рукой Винс. — Я когда от этих, посольских, удрал, решил у нее пересидеть. А тут Ангел на меня свалилась, вся в крови перемазана. И тетку тащит, та — как из канавы.

В душещипательных пьесах от таких известий герои орут от счастья. Виктор всего лишь бесшумно перевел дыхание, чувствуя, как в груди разжимается ледяной кулак страха за напарницу.

Жива, работает, ждет ужин — что еще нужно?!

— Эрик, остаешься здесь, охранять, — скомандовал Виктор. — Если что — разберешься. Вернусь — сменю. Винс, ты…

— Я Анне Егоровне ужин обещал!

— Понятно, — сдался Виктор. — Хорошо, идешь со мной. Василь, — он махнул рукой стажеру, — ты сейчас сломя голову бежишь в управу, находишь полковника Силина и докладываешь, что князь жив, и обе наши колдуньи-эксперты тоже. А ты, — Виктор посмотрел на второго стажера, тихонько пыхтящего в уголке, — пока набегался. Переходишь в распоряжение сержанта.

— Й-есть! — выдохнул тот.

— Всю жизнь мечтал охранять имперское посольство в компании желторотика, нарушая приказ непосредственного начальства, — сварливо сообщил Эрик. — Ладно, командир, не бухти. Есть. Если квартальный в амбицию полезет, на тебя свалю.

Соболев смотрел на происходящее с искренним любопытством и почему-то не возражал.

К ним подошел Петр Румянцев. Кирасу он держал в руке, зато под курткой была видна кольчуга — хорошая, кстати, попрочнее иного панциря. И пара пистолетов на перевязи.

Виктор хотел было глупо пошутить про возврат казенной брони в оружейку, но Петр сам поставил кирасу у стенки и вежливо попросил Эрика забрать ее после дежурства.

— Ваше Высочество, — Румянцев повернулся к Винсу и протянул мальчишке тяжелый сверток, — пожалуйста, наденьте кольчугу. Если ваш батюшка не против.

В слове «батюшка» Виктор угадал легкое ехидство, но не стал это комментировать. Просто кивнул.

— А пистолет дадите? — с восторгом растопырил глаза Винс.

— Нет! — хором сказали Виктор, Румянцев и Соболев.

— Воспитатели, — фыркнул Эрик. — Гувернеры, дуэньи и родители. Ну все, теперь я спокоен за будущее Империи. Пойду бдеть у входа. Передавайте поклон Её Высочеству Юлии.

В городе было тихо. С площади доносилось гудение толпы, но вроде не агрессивное. Люди молились, а не стремились проломить голову ближнему.

По улицам шагали патрули стражи. С Виктором они вежливо здоровались, на остальных и ухом не вели — раз идут в компании со следователем, значит, так надо. В паре патрулей Виктор увидел не только стражников, но и военных из гарнизона. Судя по тому, что парни были хоть и в форме, но без брони, — это чья-то личная инициатива, а не приказ воеводы.

И то хорошо.

Мирных гнездовцев на улицах было немного, но кое-кто все-таки вышел по делам. На углу Печной улицы и бульвара княгини Софьи сидел знакомый сапожник. Женщина в потертом плаще быстро шла с корзиной снеди — видимо, с базара. Куда-то спешил чиновник, за ним увязался было попрошайка, но увидел стражников и свернул в переулок. Старик копался в палисаднике, а девица в форменной курточке университета уговаривала его поберечь спину и подождать, пока она переоденется и сама изничтожит сорняки. Дед многословно возражал — мол, ты, внученька, со своей наукой росток крокуса от одуванчика не отличишь, погубишь всю красоту.

«Да неужели», — мрачно хмыкнул про себя Виктор.

Радоваться было рановато, все еще может перевернуться в мгновение ока, но есть надежда, что — удержали. Что город не полыхнет от горя и неизвестности.

За пару кварталов до дома Анны Виктору стало не по себе. Остро захотелось обнажить меч, использовать Благословение, отправить Винса с Румянцевым куда подальше и…

Что «и», он сказать не смог бы.

Просто как-то тревожно было. Как тогда, в морге, рядом с хрипящим зомби.

У забора дома Анны Мальцевой верещал тощий молодой парень в затасканной монашеской рясе и с горящей лампой в руках.

— Ведьма! Князя погубила, людей его убила, теперь к нам руки тянешь! — визгливо заорал он и пнул калитку.