— Чем могу помочь, агент Мерфи?
— Два дня назад из вашего аэропорта вылетел преступник. В одной из камер хранения он оставил контрабанду. Мне нужно найти эту камеру и изъять контрабанду.
— А как выглядит эта контрабанда?
— Коробочка. Когда найдем, покажу.
Похоже, мысль о содействии настоящему агенту правительственной спецслужбы подстегнула мозги моего глупого приятеля. Он кому-то позвонил, повел меня в глубь своей вотчины и через несколько минут представил меня своему начальству — мисс Хэтч. Бицепсы у этой дамы были пошире моих бедер.
— Агент Мерфи, мне бы не хотелось отнимать у вас время, но я должна взглянуть на ваше удостоверение. Сами понимаете — инструкция.
Я протянул ксиву. Мисс Хэтч долго вертела ее перед глазами.
— Если не возражаете, я позвоню в агентство и удостоверюсь в подлинности этого документа. Я не говорю, что не верю вам. Просто в наше время не так уж трудно изготовить фальшивое удостоверение.
Нахалка бросала мне вызов. Я, конечно, ожидал чего-нибудь в этом, роде, но все равно у меня затряслись поджилки, да и все прочее. В эту минуту меня мог выручить только стиль Джексона Кросса. Я решил блефовать, скрежеща зубами:
— Мисс Хэтч, вот что я вам скажу!! Мне недосуг препираться со всякой мелкой шушерой, которая из себя корчит полицейских. Такие сценки можно разыгрывать в Пеории[13], но не в Лос-Анджелесе. Если не хотите сотрудничать, скажите напрямик, и я вас так взгрею, что ваша задница будет целый месяц пахнуть паленым.
Очевидно, мисс Хэтч не привыкла к подобному обращению. В ее глазах почти минуту бушевало пламя, но в конце концов она пошла на попятный.
Похоже, решила, что не стоит доводить агента Мерфи до греха, а то, чего доброго, он выполнит свою угрозу.
— Извините. Я знаю, федеральным агентам не приходится так строго следовать инструкциям, как нам. Я вам не препятствую. Если могу чем-нибудь помочь, скажите.
— Скажу, не беспокойтесь. Мне нужен только доступ к вашим видеозаписям и помощник, знакомый с аппаратурой.
Мисс Хэтч проводила меня в другое помещение и усадила рядом с затурканным до невозможности компьютерным гением. Я объяснил, что мне нужно, он вышел и вернулся с шестью лазерными дисками — по одному на каждую камеру хранения около выхода С-16. Целый час мы просидели за мониторами, вглядывались в лица людей, которые подходили к камерам между 14.30 и 16.00. На четвертом диске я обнаружил того, кто меня интересовал. Высокий, худой Оливер Идсен приблизился к камере и открыл ящик. Под пиджаком, который он нес перекинутым через руку, прятался рюкзачок. Идсен нервно оглянулся, сунул в прорезь несколько монет, запер ящик и вынул ключ.
Я повернулся к технику и велел узнать номер ящика. Он заставил Идсена попятиться и снова подойти к камере хранения.
— Шестнадцать, четыреста два.
Я успел так хорошо вжиться в образ аэнбешника, что даже не поблагодарил парнишку. Возвратясь в кабинет мисс Хэтч, я потребовал немедленно открыть ящик номер 16402.
Через двадцать минут я покинул здание аэропорта. Поступь моя была упруга, а в руке я держал рюкзачок Оливера Идсена.
Возвратясь в офис, я позвонил Фицпатрику.
— Мистер Мерфи! Рад вас слышать. Нелегко вас дома застать, ох нелегко!
— Это точно. Все мои подружки так говорили.
— Не сомневаюсь. Между прочим, я получил от вас посылку. И уверен, вы хотите мне кое-что рассказать.
— Ах да. Извините. Совсем из головы вылетело. Столько приятных развлечений…
Фицпатрик не был расположен муссировать эту тему.
— Итак, какие новости?
— Я добыл еще две шкатулки. Вы знаете некоего Оливера Идсена?
— Да, знаю. Он вам дал шкатулку?
— Гм-м… пожалуй, можно сказать и так. По-моему, нам уже пора собраться вместе и поговорить.
— Согласен. Очевидно, по замыслу Томаса мы узнаем его тайну не раньше, чем соберем все шкатулки. Но я надеюсь, четырех будет достаточно.
Я безошибочно узнал нетерпение в его голосе.
— Может, встретимся здесь? У меня в офисе?
— Нет… Лучше всего для этой цели подходит «Савой». Вероятно, следует пригласить всех причастных. Мне кажется, Томас хотел, чтобы на этой встрече присутствовали все, кому он доверил шкатулки. Вы не могли бы им позвонить?
Я не пришел в восторг, подумав о новом свидании с Уиттом, но Фицпатрик был прав.
— Попробовать можно. Вот только до Оливера Идсена не дозвониться.
— Жаль. В других обстоятельствах я бы предпочел его дождаться, однако сейчас мы вряд ли можем себе позволить такую роскошь, как промедление.
— Я постараюсь связаться с остальными и снова вам позвоню.
Фицпатрик отключился. Я достал записную книжку и нашел номер Уитта. Англичанин сообщил, что мистер Уитт в отъезде и вернется через несколько дней. Уж не меня ли он разыскивает?
Затем я позвонил Реган.
— Как дела?
— Отлично. У меня еще одна шкатулка.
— Последняя? Теперь они все у нас?
— Нет. Не знаю, где искать пятую, ту, которую у Эллиса украли. Но надеюсь, мы и без нее сумеем обойтись.
— Так за чем дело стало? Вези ко мне все шкатулки, и попробуем открыть.
— Для начала тебе следует кое-что узнать.
С ее лица исчезла улыбка.
— Что?
— У нас есть партнеры.
— Какие еще партнеры?
— Гордон Фицпатрик, старый друг твоего отца. Он в деле с самого начала.
— Я не собираюсь делиться с посторонними.
— Фицпатрик не посторонний, и деньги ему не нужны. Он меня нанял, потому что боялся за твоего отца.
— А мне плевать, что ему нужно, а чего нет. «Пандора» моя! Ее мой отец сделал, и никто ее у меня не отнимет!
— Да никто и не пытается. Я потому-то и звоню. Мы с Фицпатриком решили собрать всех, кто был связан с твоим отцом.
— Господи, ну при чем тут остальные? Тэкс, давай не будем усложнять себе жизнь. Вези ко мне шкатулки, а там разберемся.
— Шкатулки по одной не откроются, только вместе. Твой отец об этом позаботился. По-моему, он хотел, чтобы вы собрались все вместе, открыли шкатулки и решили, как с ними быть.
Судя по выражению лица Реган, мой довод ее не убедил.
— Да ладно тебе! Никто твою долю не украдет. Единственное «но» — это если мы решим, что кот слишком опасен и не стоит выпускать его из мешка. Но если до этого дойдет, ты с нами наверняка согласишься.
Видимо, Реган слегка успокоилась.
— Тэкс, ты ведь на моей стороне? Да?
Она выглядела такой слабой, такой ранимой… И кажется, даже не притворялась. Я в который раз подумал, что Реган — всего-навсего ребенок, который силится прыгнуть выше головы. Она старалась держаться независимо, но я-то знал, как ей хочется верить, что на этом свете у нее есть опора.
