— Эй, разорви вас все демоны Хелле! — мальчик замер ни живой ни мертвый. — Сколько можно ждать? Если вы сейчас же не принесете мне… — старик замолчал, к чему-то прислушиваясь, а потом продолжил еще более нетерпеливо: — Вы, болваны, так все мои амулеты растеряете! А мне какое дело, что он в щель провалился? Ладно, оставьте, искать потом будете. Мне сейчас дракон не нужен, да и пользы от него никакой — красивая безделица, и только. Потом займетесь поисками, а сейчас несите скорей сундук.
Дверь открылась, и в проеме показался небольшой окованный железом сундук. Он летел в метре над землей и двигался неровно, как будто вышагивал на невидимых ногах. Наконец, сундук добрался до стола и с грохотом опустился на красную атласную скатерть.
— Осторожней, болваны! — взъелся старик. — Сколько раз повторять, что стекло — вещество хрупкое? Разобьете что-нибудь, я вас так накажу, что… ладно, ладно, нечего ныть, проваливайте.
Каракубас отложил рукопись, подошел к сундучку и, что-то прошептав, открыл крышку. Генрих вздохнул — он понял, что никто их с Клаусом не раскрыл, и старик, не подозревая о слежке, занят своими делами. Клаус, успокоенный тем, что Генрих в панике не бежит от окна, зашевелился.
— Ну, что там? — послышался его нетерпеливый шепот.
Генрих, не оборачиваясь, отмахнулся и ближе придвинулся к окну, чувствуя, что вот-вот станет свидетелем невероятного. Из сундука Каракубас достал керамическую вазу с длинным узким горлышком, фигурную деревянную шкатулочку, флягу из зеленого стекла, полу сгоревшую свечу, желтоватую кость и горсть пестрых перьев. Когда все это оказалось разложенным на столе, старик подошел к камину и взял с него книгу в белом глянцевом переплете, очень похожую на ту, которую приобрел днем в магазине.
— Ну что, госпожа Винкельхофер, пришло время нам познакомиться поближе, — радостно сказал старик, открывая книгу на закладке.
Фамилия Винкельхофер показалась Генриху очень знакомой. Он был уверен, что с этой фамилией связан какой-то очень известный случай, но какой, мальчик вспомнить не мог. Пока он напрягал память, Каракубас успел закрыть книгу и занялся каким-то химическим опытом. Он налил в вазу немного жидкости из зеленой фляги, бросил в нее щепотку белого порошка из деревянной шкатулочки и несколько перьев. Из кувшина потянулась сероватая струйка дыма. Старик довольно ухмыльнулся, зажег свечу, а когда она разгорелась и пламя сделалось достаточно высоким, Каракубас облил замешанным в кувшине раствором кость и занес ее над свечой.
— Да он же колдун! — с ужасом понял Генрих. — Самый настоящий колдун. И это было ясно с первого взгляда. Как я сразу то не догадался, а послушался Клауса с его печеными выдумками об ограблении Форт-Нокса?»
Каракубас между тем закрыл глаза и принялся монотонным голосом напевать что-то на незнакомом Генриху языке. Вначале старик пел тихо, но с каждой секундой голос его становился громче, выше, противней. Из камина вдруг вырвался ветер. Он пронесся по комнате, в одно мгновение разметав рукопись и затушив огонь в люстре и в подсвечнике. Ветер сбросил на пол вазу с магической смесью, выхватил порошок из деревянной шкатулки и щедро осыпал им колдуна с головы до ног. Однако Каракубас, увлеченный пением, ничего этого не замечал. Голос его был так пронзителен и громок, что все стекла в доме дрожали, грозя вот-вот рассыпаться на мелкие кусочки. Только магическая свеча, над которой колдун держал кость, казалась неподвластной ни жуткой песне, ни слепой ярости ветра — ее пламя оставалось непоколебимым, точно каменное. В злобном бессилии ветер в последний раз взметнул листы рукописи и умчался обратно в камин, выбив из него тысячи искр. Тьма вокруг старика сгустилась. Генрих, парализованный страхом, заметил в ней смутные, уродливые силуэты, которые тянули к колдуну тонкие щупальца, а коснувшись его, испуганно отступали в темноту.
— Винкельхофер! — выкрикнул вдруг Каракубас и резко оборвал заклинание.
В режущей слух тишине пламя свечи ожило, вспыхнуло ослепительно ярким светом. Генрих зажмурился, а когда открыл глаза, увидел в комнате женщину с прекрасным печальным лицом. На женщине было роскошное старинное платье, а возле нее стояли две высокие поджарые собаки. Именно собаки и помогли Генриху вспомнить, кто же такая была госпожа Винкельхофер.
Глава V
ПРИЗРАК МАРТЫ ВИНКЕЛЬХОФЕР
Эту легенду с детства знал каждый житель Регенсдорфа.
Давным-давно, в старое время, дочку пекаря, прекрасную Марту Готлайн, полюбил Хельмут Винкельхофер, сын старого герцога Винкельхофера, чей замок в Регенсдорфе позднее был превращен частью в музей, а частью в ратхауз. Молодой герцог был высок и статен, и хотя назвать его красавцем нельзя было, в нем было столько благородства и мужества, что глаза дочерей многих знатных господ восхищенно вспыхивали при одном упоминании его имени. Но Хельмут не обращал ни на кого из них внимания, потому что по наивности, присущей всем молодым людям, полагал, что счастье и любовь не имеют никакого отношения ни к состоянию, ни к положению в обществе. Он так сильно полюбил Марту, что готов был умереть за один ее благосклонный взгляд.
Прекрасно понимая, что старый герцог осудит, конечно же, любовь к простолюдинке, влюбленные долгое время встречались тайно. С каждым часом, с каждой минутой росла в сердце молодого герцога любовь к Марте, пока не наступил день, когда Хельмут решился рассказать обо всем отцу и обвенчаться со своей возлюбленной. Узнав о решении сына, старый герцог при шел в ужас.
— Нет большего позора для нашей семьи, чем смешать благородную герцогскую кровь с кровью каких то булочников. Ты слишком молод, и твое сердце беззащитно перед натиском чувств, поэтому виню я не тебя, а эту подлую девку, которая так сильно вскружила тебе голову, я уверен, не без помощи колдовства. Ей, известное дело, хочется сменить мужицкое платье на герцогские одеяния но не по ней они сшиты. Одумайся, сын, забудь о ней и посмотри вокруг — сколько прекрасных, достойных фройляйн только и ждут, чтоб ты повел их под венец.
Но Хельмут твердо стоял на своем. Он говорил, что без прекрасной Марты ему не жить, что о колдовстве и речи быть не может, потому что девушка искренна в своей любви, а полюбили они друг друга, когда девушка еще не знала, что Хельмут — молодой герцог. Конечно, никто точно не знает, какой разговор произошел между сыном и отцом, но факт остается фактом: Хельмут обвенчался с прекрасной Мартой, а старый герцог на их свадьбе не присутствовал.
Не любили молодую госпожу Винкельхофер в замке. Для всех она была чужой, даже для слуг, с которыми всегда была ласковой и доброй. Завидовали ей слуги, ненавидели за то, что она дочка пекаря и по рождению вроде бы как им равная. Только две герцогские охотничьи собаки не чаяли души в молодой герцогине, следовали за ней повсюду и злобно скалили клыки, когда поблизости оказывался старый герцог.
