– Куда мы? – спросила Ирка.
– Хочу свозить тебя церковь. Тебе сейчас, больше чем когда бы то ни было, нужно Божье благословение.
– Предупреждаю сразу: я молитв не знаю, и…
– Попросить у Бога помощи можно своими словами. Он же не армейский старшина, с которым только по уставу положено разговаривать, – улыбнулся Макс. – А теперь смотри, сейчас купол появится…
Ирка, вытянув шею, устремила взгляд вдаль.
– Я был первым, кого в ней окрестили. Батюшка Феофан только-только семинарию окончил, его к нам направили. Церковь была в ужасном состоянии. Отреставрировали один алтарь да купол позолотили. Когда меня крестили, стояла зима, а отопления в церкви не было. Вода мгновенно замерзала, и меня не столько обливали, сколько льдом обсыпали… – Макс вскинул руку. – Вон она появилась, смотри!
– Красивая, – сказала Ирка.
Макс кивнул. Ему тоже нравилась архитектура старинной церковки. Еще до того, как она приобрела теперешний вид, а была обшарпанной и полуразрушенной, он любовался ею. Отец Феофан говорил, что церкви четыреста лет, и целых пятьдесят в ней не молились, а вязали веники.
Они подъехали к воротам. Макс припарковал машину, вышел, помог выбраться Ирке. Перекрестившись, они вошли в храм. Ирка стала озираться, рассматривая внутреннее убранство. А Макс сразу направился к церковной лавке и купил несколько свечей. Две из них он дал Ирке. Но не сказал, перед какими иконами их ставить – видно, думал, что она сама должна знать. Ирка не знала!
Нерешительно повертев в руках свечки, Ирка шагнула к самой большой иконе, решив, что не прогадает, поставив их перед ней, но тут увидела батюшку. Был он высок, статен и довольно молод. Ирка решила попросить у него помощи и устремилась к священнику. По мере приближения его черты казались все более знакомыми. Ирке чудилось, что она уже видела эти глаза, эти брови, скулы. Остальную часть лица закрывала борода, и рассмотреть ее не было возможности. Но когда она подошла к батюшке вплотную и увидела шрамы, покрывающие его шею, то сразу поняла, кто перед ней…
– Себастьян, – прошептала она пораженно. – Неужели ты?
Услышав свое имя, батюшка вздрогнул. Макс, который находился рядом, едва не выронил из рук свечу. А Ирка шагнула к Себастьяну и порывисто его обняла.
Отец Феофан не сразу понял, кто перед ним, но когда Ирка отстранилась и заглянула ему в лицо, улыбнулся (глазами, а не губами – они плохо растягивались) и сказал Максу:
– Ты хотел познакомить нас, но оказывается, мы давно знаем друг друга.
– Это Себастьян! – пояснила Ирка.
– Я уже понял, – пробормотал Макс. – И в том числе то, почему ты не верила, что он может быть убийцей…
– О чем вы? – поинтересовался отец Феофан, переведя взгляд с Макса на Ирку. И та воскликнула:
– Я не убивала Бэка!
– Нисколько в том не сомневаюсь.
– Тогда почему не приехал на суд, чтобы если не помочь своими показаниями, то хотя бы поддержать?
– Буквально сразу после той ужасной вечеринки я лег в клинику на операцию. Она не удалась. У меня началось отторжение тканей… Когда тебя судили, я умирал. Потом мучительно выздоравливал… – При воспоминании о страшных болях, которые мучили его и днем, и ночью, Себастьян внутренне содрогнулся. – Хотя это не оправдывает меня до конца. Ведь я не думал тогда о твоем горе, только о своем. Когда же прозрел, стал за тебя молиться.
– Я очень признательна тебе, – проговорила Ирка с благодарностью. – И еще. Пусть я и не очень верю в помощь свыше, но… помолись и послезавтра.
– Почему именно послезавтра?
– Она собирается вычислить убийцу мужа, – ответил за нее Макс.
– Каким образом?
Макс вопросительно глянул на Ирку, та кивнула, и он рассказал о ее планах. Выслушав его, Себастьян задал только один вопрос:
– Ирина, ты так во мне уверена?
– Да. Даже до того, как узнала, что ты стал священником, в тебе я почему-то не сомневалась.
– Спасибо.
– Помолишься?
– Конечно… – Он опять улыбнулся. – И поеду с вами.
Глава 7 (тот самый день…)
Вечеринка не удалась!
Люди, когда-то так замечательно друг с другом ладившие, теперь не могли найти общих тем для разговора. Более-менее раскованно себя чувствовали только Мила, которой было жутко интересно увидеть всех воочию, Люся с Сашей, болтавшие между собой, да Валя. За последнюю неделю Валентина прямо расцвела: успокоилась, перестала часто мигать, начала улыбаться и, кажется, даже немного похудела. Остальные были происходящим недовольны. Особенно Себровский и его супруга. Игорь злился из-за того, что директор «Конс-Евро» не явился на вечеринку, а Паша ощущала себя просто раздавленной – вырвалась в кои веки из деревни и куда попала? В деревню побольше! И платье ее некому оценить, кругом какие-то чудаки, да еще священник в придачу. Хороша тусовка!
Машуня от происходящего тоже была не в восторге. Себровский поговорил с ней сухо, а пока она вела с ним диалог, Колька нарезался и стал рассказывать Нике анекдоты про педиков. Ника терпеливо слушал – вернее, делал вид, что слушает, – а сам вел нескончаемые переговоры по сотовому телефону. Спокойно общаться с единомышленниками ему мешал не только пьяный Колян, но и совершенно трезвый Алан. Он докучал Нике своими идеями, и сколько тот ни говорил, что кандидатура режиссера будет утверждаться не им одним, Ку его будто не слышал.
Еще гости мало ели и плохо пили. Что отбило их аппетит, Ирка догадывалась – воспоминания, навеянные этим домом, были малоприятными, а крепко выпить среди гостей был не дурак только Колька. Остальные же лишь пригубливали: Мила, Люська и Саша – шампанское, Валя – белое вино, Машуня и Ника – коньяк, Себровский с Пашей – джин с тоником. Себастьян с Максом не пили совсем. Стояли в уголочке со стаканом сока и говорили о чем-то своем, не обращая внимания на остальных.
Ирка же пила много. Не так много, как Колян, но достаточно. А поскольку от обильных возлияний она отвыкла, то пьянела на глазах.
– Максим, – окликнула Макса Валентина, до того безрезультатно пытавшаяся отобрать у подруги фужер, – тебе не кажется, что Ирке надо придержать коней? Она уже в зюзю…
Макс обернулся на Ирку – та хохотала над рассказанным Колькой анекдотом и локтем толкала Нику в бок. Макс пожал плечами:
– Да пусть расслабится!
Валя вскинула брови, но ничего не сказала.
А Ирка тем временем схватила со стола бутылку с каким-то неизвестным вином, которое больше никто не рискнул пробовать, наполнила стакан и одним махом выпила. Потом кинула в рот оливку и потребовала от Коляна нового анекдота. Колян не мог отказать даме и выдал такую несусветную пошлятину, что получил от жены затрещину. Ирка тут же бросилась за него заступаться. Поднялся страшный гвалт. Машуня орала на именинницу, чтоб не лезла, та огрызалась, пьяно щуря глаза. Потом хватанула еще и стала совсем невменяемой.
