— А почему ей вдруг это стало важно именно сейчас?
— Ты посмотри на себя. На тебе мокрое очень короткое платье. В такой одежде у вас ходят только девицы лёгкого поведения и эти, как их? Варвары-кочевники. Вот твоя мама и подумала, что раз ты настолько легкомысленно одета, то все захотят склонить тебя к любовным утехам. Но ты говорила, что способна отбиться от кого угодно, и я тебе верю. Сам видел, что ты вытворяешь с огнём.
— Всё так, Ник. Этот тип из Тайной канцелярии пытался ко мне приставать, но огненный шар его отпугнул. Он потом соврал, что просто шутил. Кого он хотел этим обмануть, не знаю. А ты не будешь ко мне приставать?
— Так хочется угостить меня огнём?
— У меня больше нет магической энергии, — сделав честные глаза, соврала я. — Всю потратила.
Глаза Ника затуманились, он протянул руку ко мне и взял за локоть. От его прикосновения меня будто электронами ударило. Кровь прилила куда надо и куда не надо, мышцы напряглись, грудь расправилась, и я повернулась в его сторону, готовая по первому знаку спрыгнуть с коня прямо в эту речную грязь, мне было безразлично, куда, лишь бы с ним.
Увы, повернулась я неловко, наверно, коленом слегка придавила бок коня. А коню уже давно надоело топтаться в этой грязи, так что он с удовольствием послушался этого ошибочного приказа, и бросился обратно в реку. Недоумевающий Ник послал свою лошадь следом, а что ему ещё оставалось делать?
* * *
Примерно через час мы добрались до брода. Или до моста, они рядом, всего в десяти шагах друг от друга. В нашем королевстве так издавна делают, ещё со времён до Весёлого Короля. Кто не хочет мокнуть — платит и проезжает по мосту, кому жалко денег — едет через брод. Очень удобно — и казна пополняется, и недовольство подданных не растёт, ведь платить никого не заставляют.
Долго думать об экономике и налоговой политике мне не дали. Едва мы выехали на берег, к нам тут же подбежало множество людей. Здесь нас ждали моя мама с отрядом королевской стражи, и родители Ника, тоже с охраной из посольских стражников. Его маму я узнала сразу, хотя никогда раньше её не видела, да и по рассказам Ника представляла её иначе. Это была красивая зрелая женщина с волевым лицом и ухоженными руками, мне трудно было представить, что этими руками она пекла пирожки сыну в дорогу.
Спешившись, Ник с трудом дошёл до какого-то наёмного самолёта, очень уж хромал, ему даже помогал один из посольских стражников. На самолёте он даже не лёг, а рухнул. Я тоже спешилась и подбежала к нему. Поздоровалась с торговым атташе Иного мира, представилась его жене, матери Ника, если правильно запомнила, атташе по науке. Ник пообещал, что при первой возможности со мной свяжется, на прощание я поцеловала его в губы, и самолёт тут же улетел. Скомканным получилось прощание, я так много хотела ему сказать, но не успела.
Мама потребовала, чтобы я немедленно переоделась в сухое, запасное платье она привезла. Вряд ли она боялась, что я в такую жару после купания в тёплой воде слягу с простудой — мы, владеющие энергией огненной стихии, если и мёрзнем, то уж точно не жарким летом. Думаю, ей было стыдно за мой неприличный вид. Спорить я не стала, отошла в лес и сменила одежду. Запасную обувь она, к сожалению, не прихватила.
Пока переодевалась, моя лошадка и конь Ника куда-то исчезли. Мама сказала, что специальные люди отведут их по конюшням. Я не стала спрашивать, откуда эти специальные люди здесь взялись, тем более, у неё на лице было ясно написано нежелание отвечать ни на какие вопросы.
Мы уселись на самолёт с символикой стражи, и лётчица, бесцветная и ко всему безразличная женщина лет сорока, взяла курс на наш родовой замок. Мама задумчиво смотрела куда-то вдаль, причём наверняка думала о чём-то плохом. А я толком ни о чём думать не могла — на самолётах меня укачивает, какие уж тут размышления? Может, когда-нибудь привыкну, но пока мне в полёте очень плохо.
Приземлились мы во внутреннем дворе замка, возле самой входной двери. Папа и братья нас встретили, но никто ни о чём не спросил. Только самый младший тихо сказал «Алиса совсем зелёная», да я и без него знала, что выгляжу ужасно. Конечно же, от ужина я категорически отказалась, и сразу пошла спать. Правда, перед сном всё же заставила себя принять душ. После всего, что произошло за день, ожидала ночных кошмаров, но уснула мгновенно и спала крепко, совсем без сновидений.
* * *
Проснулась я из-за диких воплей сторожевого демона. Я даже не помнила, как его заклинала, да и трудно понять, зачем я это сделала, ведь в родном замке мне бояться нечего. Но от воплей всё равно вскочила с уже горящим шаром в правой руке. И тут же его погасила — демон поднял тревогу из-за мамы. Что ж, она зашла меня разбудить, и ей это прекрасно удалось. Демон, увидев, что я проснулась, сразу же замолчал.
Часы показывали четыре, за окнами уже рассвело, но я не понимала, зачем вставать в такую рань. Конечно же, спросила об этом у мамы, и не очень вежливо. Я на неё обиделась ещё вчера, и обида не угасла.
— Мы едем во Дворец, — пояснила она. — Собирайся, и побыстрее.
— Но почему так рано?
— У тебя будет возможность высказать все претензии лично Его Величеству. Твой дружок, лорд Николас, тоже там будет.
— Почему ты называешь его лордом?
— Может, потому, что он лорд?
— Но он же простолюдин!
— Повторяю: он тоже будет на аудиенции. Спросишь у него. Собирайся, не теряй времени. Вот одежда и обувь, я принесла.
Я глянула на туфли. Самые обычные летние, с открытой пяткой, как у сандалий. Вспомнила своё видение — я и Ник перед аудиенцией. Тогда на мне были совсем другие туфли. Не обратила внимания, какие, в памяти отложилось только, что очень неудобные. Рассказала об этом маме, и она, к удивлению, отлично меня поняла. Она вышла на пару минут, и вернулась с парой туфель, точь-в-точь таких, какие были на секретарше посольства Иного мира.
— Купила себе, но носить не смогла, — сказала она. — У тебя почти тот же размер, примерь.
Туфли оказались как раз по ноге, но стоило мне сделать шаг, как я тотчас же споткнулась и упала бы, если бы не успела применить левитацию.
— Что это такое? — беспомощно спросила я.
— Каблуки, — пояснила мама. — В Ином мире такое многие носят. Даже мужчины.
— Но зачем?
— Насколько я поняла, мужчины ими давят змей. Или раньше давили, змей больше нет, а каблуки остались. А у женщин это считается красивым.
— Неестественное красивым быть не может!
— Почему? Мы носим перстни и серьги, это неестественно, но… В конце концов, Алиса, ты собираешься одеваться?
Я быстро приняла душ, надела платье и туфли, которые принесла мама, и отыскала запасной пояс с оружием — мечом и кинжалом. Тот, что я носила раньше, остался на дне реки, а по многовековой традиции благородные подданные всегда приходят к королю вооружёнными, даже дети и женщины.
