— Так, — согласился я, хорошо понимая, что скоро об этом пожалею.
— Вот и замечательно. Тогда съешь это сейчас. Хи-хи!
Я сухо сглотнул.
— Это что?
— Это порошок радости. — Лукаво поблескивая глазками, сказала она. — Хи-хи-хи-хи-хи-хи! Ешь!
— Может не надо? Тебе сейчас нужно лечь спать.
— Ложиться будем с тобой потом, а сейчас проглоти это! Я приказываю, так надо для твоей, хи-хи-хи-хи-хи, безопасности!
— Ты что, тоже наелась этой дряни?
— Это не дрянь, это — порошок радости. — Ешь, давай! Ты должен, это сейчас тебе нужно!
— Хорошо, только отвернись, — как можно увереннее сказал я. — Или глаза закрой.
— Даже не думай! Хи-хи-хи-хи! Я прослежу за тобой! Не думай выбросить! Хи-хи-хи-хи-хи-хи! Меня не обманешь и ничем не проведешь!
— Я стесняюсь, — соврал я. — Ничего я не сделаю. Если не веришь, то возьми мои руки в свои, насыпь свой порошочек сюда, а глаза зажмурь! Не смотри, а я слизну.
— Хи-хи-хи-хи-хи-хи!
Но она все-таки сделала, как я просил. Узкой дорожкой насыпала на стол какой-то мелкомолотый белый порошок, и зажмурилась. Вероятно, этот «порошок радости» притуплял интеллект. Когда она закрыла глаза, я попытался представить, как это вещество распадается на элементы.
Никакого эффекта.
Я представил все снова, и очень-очень захотел этого.
Ничего не произошло.
Вначале я подумал — Хельга просто подглядывает, но быстро убедился, что это не так.
— Ну? Долго еще? — спросила она, теряя терпение. Вероятно, в ее нынешнем состоянии, чувство терпения тоже ослабевало. Что за наркоту она сожрала интересно?
Тут я понял, что ни черта у меня не выйдет, я же не знаю состава этого вещества! Даже приблизительно! А всякие трансформации мне удавалось осуществлять только в том случае, когда примерный химический состав был известен.
Я мысленно послал все к черту, слизнул беленькую дорожку и проглотил. У порошка оказался едкий горько-сладкий вкус. Вкус был скорее приятным, чем противным. Почти сразу мой язык, а потом и горло онемели.
— Запей! — сказала Хельга, и протянула мне стакан с какой-то густой темной жидкостью. Когда она только успела налить, я даже не заметил. — Хи-хи! Хи-хи-хи! Пей!
С ужасом я узнал в этой жидкости местное черное вино.
— Это же черное вино! — волнуясь, возмутился я, — Ты же сама не велела мне его пить!
— Хи-хи! Хи-хи! Пей-пей! — хихикая уверила меня Хельга. — Сейчас можно и нужно!
Я быстренько осушил стаканчик, и горлу стало немного легче.
В первый момент кроме некоторого онемения ничего интересного со мной не происходило, но потом началось! Я не буду сейчас подробно описывать свои впечатления, потому, что это на фиг никому не надо. Они были настолько яркими, что в тот момент я нестерпимо желал лишь одного — поделиться с как можно большим числом людей. Все сделалось настолько светло и близко, и все то, что я когда-то старался в себе найти лежало теперь прямо перед глазами, на самой поверхности. Не нужно уже умных теорий, никаких заморочек, ни к чему ничего усложнять — все тут, рядом, все во мне, просто я почему-то давно про это забыл, а сейчас вспомнил. Я ощущал, как мое сознание инфляционно раздулось, как мой мозг заработал на таком недосягаемом уровне, что уже не нужно помышлять о последствиях, потому что причина и так ясна. Я понял, что не стоит бояться себя в себе и людей снаружи, потому что в каждом человеке есть свой создатель и лишь не хватит воображения испугаться этой первопричины, да и зачем даже пытаться делать это? Очень много масок, стереотипов и стен появлялось предо мной — и я сам был их творцом. Я бился о них, старался разрушать их, но в результате появлялись новые. Потом стало ясно, что не стоит ломать их, проще не создавать. Затем все начало постепенно отступать и разваливаться, и я превращался в больного и немощного. Я в больнице. Прокуренные и вялые больные, холодные стены в сортире, вонь хлорки и залитого едкой мочой пола. И белый цвет. У него есть запах. Кратковременный ужасный зуд по всему телу. Мне казалось, что я покрылся красными пятнами. Подушка была Америкой, а другая часть кровати Россией.
Потянуло в сон, и я поддался.
Уснул…
Проснувшись через какое-то неизвестное время, я ощутил себя не то чтобы плохо. Я утратил даже представление о реальности. Какой сегодня день? Если, просыпаясь после сильнейшей попойки, надо еще куда-то идти, но при этом возникает вопрос, что сейчас за день, ответ может быть только один — день сегодня хреновый!
Хреновый — это еще до чрезвычайности мягко сказано. Обычное похмелье — просто цветочки по сравнению с моим тогдашним состоянием. Я ничего не хотел. Я не желал жить. Во рту ощущался жар и сухость одновременно. Голова раскалывалась от пульсирующей боли, а в глазах мелькали черные точки. Единственное, что мне еще хотелось — это пить. Воды и ничего более. Вода! Мысли о ней заполняли все мое сознание. Ни о каких других вещах, в особенности — потребляемых через рот, я даже подумать не смел.
Рядом со мной кто-то заворочался.
— Убей меня, сделай милость, — простонала Хельга.
— Надо бы. Что за гадость ты мне подложила? Зачем?
— Я не знала-а-а-а… А-а-а-а!.. Ох-х-х-х… я не хочу жить…
— Тоже мне! Телохранитель-профессионал!
— Со мной уже все! — ныла моя телохранительница. — Застрели меня из своего арбалета! Только в голову бей, в затылок, чтоб сразу!
— Э! Ты это пока брось! — испугался я. Похоже, способность соображать постепенно возвращалась ко мне. — Водички хочешь? А застрелить тебя я всегда успею.
— Не-е-е-ет! Убей меня! — продолжала стонать Хельга. В таком виде я ее еще никогда не наблюдал. — Окажи последнюю услугу!
— Хорошо, окажу. Только погоди помирать сама, я сейчас.
Я принес Хельге бутылку с водой, и она выпила ее всю. Как не странно, но после воды ей стало лучше. Она уже не просила немедленно ее убить, а только лежала пластом и временами издавала жалобные звуки.
Воды больше не осталось, а внутри у меня все горело. Мне тогда казалось, что я готов продать душу самому Дьяволу за бутылку живительной влаги. Я сказал Хельге, что спущусь за водой вниз, но вместо ответа она что-то неразборчиво гукнула. Только сейчас я заметил, что наступила глубокая ночь, а когда спустился вниз, то узнал, что в гостинице воды уже нет. Всю выпили, а новую привезут только с восходом солнца. Я вышел на улицу и, проклиная все на свете, поплелся в направлении ближайшего круглосуточного трактира.
Я практически не мог передвигаться, думал, что так и рухну на улице.
Первое что я сделал, это купил и сразу же выпил солидную кружку воды. Трактирщик понимающе ухмылялся. Я заказал вторую кружку и полную бутылку на вынос. Пришлось хорошо приплатить за ночное время и срочность заказа. Да и за сам сосуд.
