– Я твердо пообещал хранить молчание, – продолжил Трикки. – К счастью, обошлось без специальных магических ритуалов, благо генерал Бох в этих делах не разбирается. Но я обычно держу слово, и он это знает, все-таки не первый год работаем вместе. В то же время я не хотел бы с вами рассориться, утаив такой важный секрет. Поэтому прибегнул к проверенному средству: пошел в ближайший трактир и напился там до потери памяти. Это оказалось несложно, после двух бессонных ночей кряду я пьянею почти мгновенно. На то и был мой расчет: выпив, я обычно делаюсь крайне болтлив. В юности несколько раз нарывался на такие неприятности, что до сих пор вспоминать неохота. Но в некоторых случаях из этого недостатка можно извлечь определенную пользу. Вот как сейчас.
– Ну ты… стратег, – наконец вымолвил я.
– Строго говоря, не стратег, а тактик, – поправил меня Джуффин. – Впрочем, небезупречный. Для стопроцентной гарантии результата следовало бы напиться прямо здесь, чтобы не начать трепаться еще в трактире, осчастливив интересными новостями всех, кого они не касаются – кроме, собственно, нас.
– Вы правы, – согласился Трикки. – Но это выглядело бы как совсем уж явное намерение нарушить обещание. А моя совесть готова не на любой компромисс. К тому же, если бы я проболтался про Бубутин побег в трактире, об этом еще до утра узнал бы сэр Кофа – тоже неплохой результат. Но там я, кажется, все-таки не… Хотя не буду врать, не помню. И как сюда добирался, понятия не имею. Даже удивительно, насколько полный провал. Обычно все-таки хоть какие-то фрагменты запоминаются.
– Ты сказал, что искал меня по всему городу, – напомнил я.
– Ну мало ли, что я сказал, – невольно улыбнулся Трикки. – Зная себя, догадываюсь, что просто бродил по улицам и озирался по сторонам в полной уверенности, что сейчас ты откуда-нибудь появишься – если уж мне так сильно надо! Когда я пьян, мне кажется, что весь Мир должен плясать под мою дудку. А он почему-то не пляшет. Обидно, но это так.
– Иногда все-таки приплясывает, – утешил его Джуффин. – Буквально несколько па, но большей любезности нам всем от Мира вряд ли следует ждать. А теперь давай, рассказывай по порядку. Если уж все равно проболтался о главном, нет смысла скрывать подробности.
– А если совесть не позволяет, мы можем начать тебя пытать, – встрял я. – У моих поваров всегда наготове камра, сваренная по традиционному дворцовому рецепту. Принести или так расколешься?
– На самом деле я бы не отказался, – признался Трикки. – Вы все эту камру ругаете, а мне она очень нравится. Я все-таки совсем не гурман.
Ну, в общем для человека, который самой вкусной вещью на свете считает рыбный торт со взбитым сладким кремом, вполне ожидаемое признание. Готов спорить, разделяющая его страсть к рыбным тортам Базилио тоже эту кошмарную камру каждое утро тайком у себя в кабинете пьет. Что, кстати, объясняет, почему наши повара упорствуют в своей кулинарной ереси: Базилио их любимица, а все остальные мнения, начиная с моего и заканчивая моим же, не в счет.
– Четыре дня назад генерал Бох попросил меня приехать к нему домой, – начал Трикки, получивший в свое распоряжение полный кувшин камры и рюмку бодрящего бальзама Кахара от моих щедрот. – Ничего необычного в этой просьбе не было. Он, сами знаете, не каждый день посещает Дом у Моста.
– Это еще очень мягко сказано, – заметил Джуффин. – В последний раз, если не ошибаюсь, Бубута осчастливил нас своим появлением в самом начале осени, да и то только по случаю визита Королевского Мастера Проверяющего Прискорбные Сведения – когда горожане от испорченных благословлений стали чудить, и в соответствующую Королевскую канцелярию посыпались жалобы на плохую работу Столичной Полиции.
– Именно так, – кивнул Трикки. – На самом деле я глубоко благодарен генералу Боху за столь вопиющее пренебрежение служебной дисциплиной. Поначалу, когда я только стал его заместителем, работать было довольно непросто, потому что, с одной стороны, я обязан беспрекословно выполнять приказы начальства. А с другой, приказы эти были, по большей части, такого свойства, что их исполнение могло привести только к возникновению новых проблем. Сами помните, сколько раз я обращался к вам за помощью в поисках компромиссов, пока не научился утаивать от генерала Боха практически весь рабочий процесс, кроме совсем уж пустяковых дел, в которых при всем желании особо не напортачишь. Таким образом, мой начальник постепенно привык, что от него больше не требуется никаких усилий, все происходит как бы само собой. И ему это понравилось. У него открылось настоящее призвание к праздности, такой удачи я даже не ожидал.
– «Призвание к праздности», надо же! – восхитился я. – Какой удивительный, редкий талант!
– На самом деле действительно редкий, – совершенно серьезно подтвердил Трикки Лай. – Многие люди мечтают о полной праздности, но мало кто способен искренне ею наслаждаться. Быстро начинают нервничать и скучать. Я, собственно, сам такой. Ты – тем более. Пожалуй, еще и похуже.
– Гораздо хуже, – со знанием дела подтвердил сэр Джуффин Халли. – Но вас обоих обсуждать неинтересно: вы пока не то что в Ташер, а даже на Муримах какой-нибудь с любовницами не сбежали. Жалкие, ничтожные личности. Про Бубуту давай. Позвал он тебя четыре дня назад, и что?
– И взял с меня честное слово молчать обо всем, что услышу. Сказал, для него это вопрос жизни и смерти. И выглядел при этом так, что я ему сразу поверил.
– Как это он выглядел? – нахмурился Джуффин.
– А вы его в последнее время не видели? Хотя и так ясно, что нет. Генерал Бох с начала осени похудел практически вдвое. И – трудно объяснить, как такое возможно, но факт остается фактом – одновременно помолодел и постарел. Глаза сияют, а руки трясутся. Скулы обтянуты, щеки обвисли. И подобные противоречия вообще во всем. Я подозревал, он тяжело болен, но с расспросами не лез. Не мое это дело; если сочтет нужным, расскажет сам. Но оказалось, не болен, а просто влюблен без памяти. Что многое объясняет, хотя само по себе объяснению не поддается. Не такого он склада человек, чтобы терять голову от любви – так мне, по крайней мере, казалось. Я привык думать, что хорошо разбираюсь в людях, просто в силу профессионального и житейского опыта. Но теперь сомневаюсь, что это так.
– Правильно делаешь, что сомневаешься, – усмехнулся Джуффин. – Я, знаешь ли, сам стараюсь почаще сомневаться в собственной проницательности. Можно сказать, насильно заставляю себя сомневаться, вопреки очевидным фактам – просто чтобы форму не терять… Ну и что было дальше?
– Генерал Бох попросил меня договориться с каким-нибудь капитаном о срочном отъезде в Ташер. Сказать, что хлопочу за своего земляка, то есть приезжего из Тулана. Заодно раздобыть для него нашу одежду и дорожные сумки, чтобы выглядеть настоящим туланцем. Говорил, что желает уехать инкогнито, часто повторял это слово, с таким, знаете, совершенно детским удовольствием, как будто недавно его узнал.
– Готов спорить, так и есть, – невольно улыбнулся я.
Джуффин скорчил зверскую рожу – дескать, не перебивай.
– Найти одежду и сумки было проще простого, – продолжил Трикки. – Договориться с ташерским капитаном ненамного сложней. Для моряков вполне обычное дело брать на борт пассажиров. И отплыть на несколько дней раньше, чем планировалось, за дополнительную плату согласится почти любой капитан. Дело сладилось, генерал Бох был счастлив и готов слушаться меня во всем. Он, понимаете, считает меня бывалым путешественником – только потому, что я однажды приехал сюда из Тулана. С другой стороны, скромный опыт, конечно, лучше, чем совсем никакого, в этом смысле он правильно сделал, что обратился ко мне.
– Удивительно, как ловко ты все это провернул, – сказал Джуффин. – Ни сплетен, ни слухов, ни единого намека. Вообще ничего.
– Это было несложно, – скромно сказал Трикки. – Жизнью генерала Боха в последнее время никто особо не интересуется. Услышали, что он собирается ехать в отпуск к родне, поправлять здоровье, и тут же забыли, кого это волнует? А что я ежедневно мотаюсь в порт и разговариваю с капитанами, в этом тоже ничего удивительного: у нас сейчас почти половина всех городских правонарушений происходит именно в порту, так что я весной даже комнату снял в припортовой гостинице, чтобы было где переводить дух. Одна из лучших моих идей за все время работы в полиции: сэкономила мне не меньше сотни часов сна…
– Все равно не сходится, – перебил его Джуффин. – Я Бубутиной жизнью не интересуюсь, да и твоей не особо. Случится что-то из ряда вон выходящее, сам придешь и расскажешь. Но сэр Кофа очень даже интересуется вами обоими. Твоими делами – с профессиональным интересом и готовностью прийти на помощь; Бубутиными, скажем так, с несколько меньшей доброжелательностью. А в последнее время еще и с любопытством. Он уверен, что вот-вот начнется тайная борьба высокопоставленных лиц за кресло начальника Столичной Полиции, и с нетерпением ждет представления. И вдруг Бубутино бегство в Ташер проморгал! И это не кто-нибудь, а Кофа, человек, которому незамедлительно докладывают не то что о таинственных пассажирах, а о каждой птице, слинявшей из столицы Соединенного Королевства на мачте иностранного корабля. Не могу в такое поверить! Единственная правдоподобная версия: Кофа все-таки в курсе, просто мне не сказал. Что в общем вполне простительно: Бубутин побег не угрожает безопасности Соединенного Королевства. Но все равно довольно некрасиво с его стороны.
