Мысль о возможности оказаться тет-а-тет со Стражами Могил ничуть не привлекала Ницана. Он владел кое-какими магическими приемами — все-таки, четыре курса Школы судейской магии, — но защита от подземных Ануннаков в их число не входила.
— Мне необходимо осмотреть саркофаг, в котором был похоронен ваш почтенный родитель, — сказал Ницан. — Не думаю, что это займет слишком много времени.
Мемориальный комплекс клана Шульги представлял собой невысокий, но богато украшенный заупокойный храм-часовню. К часовне примыкало приземистое четырехугольное здание с куполом — собственно усыпальница. По фасаду храма шли рельефные изображения сцен загробной жизни, из которых следовало, что и на том свете господа Шульги чувствуют себя припеваючи.
Воспользовавшись философическим настроением, на миг охватившим детектива, Умник немедленно выбрался из кармана и устроился у Ницана на плече. Видимо, магия заупокойных церемоний подавляюще действовала на него. Во всяком случае, рапаит вел себя непривычно тихо, позволяя себе разве что пару раз тихонько куснуть детектива за ухо.
Выбравшись из золоченого «рахаба», Пилесер Шульги движением руки отправил экипаж к воротам некрополя. Ницан на всякий случай прочитал охранительное заклинание. Шульги насмешливо фыркнул, но ничего не сказал по этому поводу. Ему можно было относиться с иронией к опасениям детектива: Ницан обратил внимание на амулеты, вделанные в перстень и галстучную булавку, а также шесть браслетов — по три на каждом запястье. Детектив узнал работу Зиусидры-младшего, самого авторитетного и дорогого мага Тель-Рефаима.
Подошли два служителя заупокойной часовни. Человеком был лишь один из них — настоящий карлик, кутавшийся в черную шелковую мантию. Лысый череп украшала тоненькая медная диадема, на шее висела печать рода Шульги — крылатый бык, топчущий змею. Второй служитель был големом и, похоже, не очень тщательно сделанным — во всяком случае, его походка не отличалась изяществом, а правый глаз располагался заметно выше левого — почти в центре красного морщинистого лба. Голем держал в руке символический ключ — пропуск в загробный мир.
Служители не понравились Умнику. К вящему облегчению Ницана, рапаит соскользнул с его плеча и сам спрятался в карман.
Господин Шульги и служители обменялись ритуальными формулами, из которых детектив ничего не понял. Карлик направился к воротам склепа, приложил печать. Ворота растаяли. Детектив собрался было войти внутрь, но Пилесер Шульги удержал его, пропустив вперед голема. Ницан вспомнил, что первый человек, вошедший в склеп после снятия печатей, проживет не более одного лунного года. Ему стало понятно, для чего при заупокойном храме содержится голем.
— Прошу, — коротко сказал Пилесер Шульги и первым вошел внутрь усыпальницы. Ницан из вежливости подождал, пока нынешний глава клана, склонив голову, вполголоса пропел несколько строк заупокойного гимна и лишь после этого ступил под сводчатый купол.
Роскошь внутреннего убранства склепа по-настоящему поразила его. Саркофаги, стоявшие строгими рядами, поражали переливающимся сиянием яшпаа и золотистой пылью. Каждый был освещен огнем литых золотых светильников, подвешенных на золотых же цепях.
Покой усопших охраняли огромные статуи крылатых шеду. Фигуры были вырезаны из красного дерева, крылья и лица инкрустированы золотом. Ницан насчитал шесть пар этих стражей.
Пилесер Шульги подошел к алтарю у дальней стены усыпальницы, взял щепотку благовоний, лежавших на круглом подносе, бросил в огонь. Сладковатый аромат вызвал у Ницана легкий приступ тошноты. Он прикрыл рукой рот, прошептал защитную формулу.
— Итак, — негромко произнес Шульги, — вы в усыпальнице клана Шульги. Советую вам заняться делом. Покойники не любят, когда их тревожат из чистого любопытства.
— Да, верно, — пробормотал Ницан, стряхивая с себя неприятное оцепенение. — А где… — тут он заметил то, что искал: единственный саркофаг, выглядевший в ряду прочих примерно так же, как, например, он, частный детектив Ницан Бар-Аба, выглядел бы на приеме во дворце Пилесера Шульги. Приблизившись к подножью пьедестала, на котором покоился простой деревянный ящик, он поднялся по трем ступеням. — Мне нужно поднять крышку, — сообщил он.
— Это еще зачем? — возмутился было Шульги-младший, но тут же вновь махнул рукой: делайте, что хотите. По его указанию разноглазый голем легко поднял огромными ручищами массивную крышку. Глазам детектива предстала мумия Навузардана Шульги. «На каждой руке по восемь золотых браслетов. Золотая маска. Золотой нагрудник. Золотой венец. Перстни…» — вспомнил он. Осторожно провел обеими руками над украшениями. Легкое покалывание в подушечках пальцев показывало наличие магии. Скорее всего, охранительной: большая часть посмертных украшений Шульги-старшего представляла собою амулеты и талисманы самой разной формы.
Ницан задумался. Мысль, мелькнувшая у него еще в офисе Пилесера Шульги, для проверки требовала тщательной спектрографии. Сверхъестественная сила, присутствие которой здесь явственно ощущалось, имела весьма сложный спектр. Выявить то, что ему было нужно, не представлялось возможным без соответствующего оборудования. Оставалось попробовать непрямые действия. Оглянувшись на неподвижно стоявшего Шульги-младшего, Ницан сказал вполголоса:
— Господин Шульги, понимаю ваши чувства, но мне нужна помощь. Будьте любезны подняться сюда.
После некоторого промедления, Шульги молча подчинился. При этом он смотрел в сторону.
— Скажите, все эти драгоценности принадлежали вашему отцу при жизни? — спросил детектив.
Пилесер Шульги нехотя взглянул на украшения, покрывавшие руки и грудь мумии.
— Да, — сухо ответил он после некоторого молчания. — Все это старые фамильные украшения моего отца. Кроме маски. Маска была изготовлена… Мы заказывали ее в ювелирной компании Гудеа перед похоронами.
— На них наложены заклятья, — сказал Ницан не спрашивая, а утверждая.
— Естественно, — хмуро произнес Шульги-младший. — Мы традиционалисты. Все эти браслеты, перстни и прочее являлись охранительными амулетами. Маска и нагрудник — тоже.
— Работа Зиусидры, — подсказал детектив. — Это я уже понял… — он разочарованно вздохнул. Визит в склеп ничего не дал. Разве что подтвердил слова Нарам-Суэна о том, что из фамильных ценностей ничего не было похищено и порядок в усыпальнице никем и ничем не нарушался. Можно было возвращаться.
В это самое время некстати оживившийся Умник выпорхнул из его кармана и уселся прямо на грудь покойнику.
