Олег сжал губы и закрыл глаза. Рука его еще сильнее сдавила мое плечо.
— Где же он? — недоверчиво усмехнувшись, спросил он, наконец.
— Он в реальности, называемой условно «каменный мешок». Он ушел туда, это точно. Но вот жив ли он до сих пор, этого я пока сказать не могу.
— Бред какой-то. И чего я тебя слушаю? — покачал головой Олег, и рука его медленно сползла по моему плечу вниз. Весь его пыл как-то сразу исчез. — Как я могу тебе верить, если не знаю, откуда ты появилась, и куда денешься в следующий момент.
— Никуда я не денусь. А объяснения, может быть, и будут. Потом.
— Юра настаивает, чтобы я не нажимал на тебя. А мне хочется душу из тебя вытрясти. Твои сегодняшние намеки сводят меня с ума, но я знаю, что Юрка во всем разбирается лучше меня, поэтому я согласился потерпеть с дознанием. А значит, я охотно стану присматривать за тобой. Упустить тебя я не могу…
— Я не собираюсь скрываться.
Неожиданно Олег улыбнулся:
— Знаешь, Мария, ты, конечно, не от мира сего, но и я тоже хорош. Сам завелся, Юрку завел, тебя достаю… Если не возражаешь, я провожу тебя немного.
— Как хочешь, — еще бы я возражала. — Только мне совершенно некуда идти. Поэтому я собиралась гулять всю ночь.
— Идея хорошая, но место мне не очень нравится. Я не люблю ночные улицы, — мрачно сказал он.
Торжковская никак не походила на темную аллею Сылве, которую Олег имел в виду.
— Здесь светло и… — я хотела добавить, что здесь не бегают собаки-оборотни, но вовремя сдержалась.
— Что? — уточнил Олег.
— Нет, ничего.
Мы пошли вперед. Олег неторопливо переставлял ноги, сунув руки в карманы куртки. Я молчала, потому что поняла, что его подозрения не растаяли, просто Олег на время отодвинул их туда же, куда и я свои загадки.
Внезапно из какой-то улочки раздался неистовый собачий лай, низкий, хриплый, тяжелый. Олег вздрогнул.
— Ненавижу собак, — пробормотал он.
Я оглянулась. Прямо на нас огромными прыжками несся черный с подпалинами пес. Он уже не лаял. Он собирался напасть. Я даже не успела подумать о том, бешеный он или не бешеный. Я видела только, что он уже в двух метрах от Олега. Я бросилась псу наперерез. Собака весила никак не меньше ста килограммов. Мы вместе упали на асфальт и покатились по нему клубком. Левой рукой мне хорошо удалось зацепиться за шкуру зверюги. Пес завыл и щелкнул зубами прямо перед моим лицом. Правой рукой я попробовала схватить его за ухо, но он вырвался. В ту же секунду раздался одиночный выстрел, прямо у меня над ухом. Пес перестал двигаться почти сражу же. Я выползла из-под него и в ярости пнула ногой его труп.
— Ты сошла с ума! — Олег помог мне подняться. Он был бледен, поддерживая меня, он убрал пистолет и произнес еще раз. — Ты ненормальная! Зачем ты на него кинулась?
— Он мог сожрать тебя! — едва проговорив эти слова, я разрыдалась. Олег неловко погладил меня по плечу:
— Да ну, что ты, куда ему было меня сожрать, я бы сразу его пристрелил. Почему ты бросилась на него? Разве можно иметь дело с собаками голыми руками? У тебя что, свои счеты с ними?.. Да что ты плачешь-то? — Олег совсем растерялся.
— Я испугалась. Он собирался на тебя накинуться…
— Странная ты, Мария, — еще раз повторил он. — Сколько ни смотрю на тебя, ничего понять не могу.
— Я сама ничего понять не могу, — я вытерла лицо, отряхнулась и еще раз поглядела на собаку. — Большой какой…
Олег вздрогнул и помрачнел.
— Пойдем отсюда, — потянул он меня. — Сейчас здесь может появиться милицейский патруль. Шутка ли, стрельба на улице. А мне кажется, тебе не хотелось бы попасть в милицию.
Мы прибавили шагу. Сердце у меня еще тревожно билось, и я не могла сама понять, как я устроила такую сцену с собакой. Просто вдруг мне вспомнилась та ночь в Сылве. Словно бы и сейчас я вдруг перенеслась туда. И Олег будто бы снова был в опасности. А за Олега я перегрызу горло любой собаке…
— Знаешь, если бы я в свое время действовал так же решительно, как ты сейчас, то она была бы жива, — произнес Олег. И я не стала задавать ему вопросов о том, кого он имеет в виду.
— Возможен и другой вариант: если бы она не была столь упряма, она была бы сейчас жива, а вы оба не страдали бы.
— За все отвечают те, кто остался жив, — вздохнул Олег.
— Ты… ты был очень привязан к ней?
— Больше, чем это можно было себе представить до ее смерти. Если бы ты ее знала, ты бы меня поняла. Впрочем, я говорю ерунду. Никто из наших ребят, тех, с кем она просто работала, не может знать о ней того, что знали мы с Юрой. Но не надо больше об этом… По дороге в гостиницу поговорим о другом.
— В какую гостиницу?
— Ну не в эту, конечно, — кивнул Олег на небольшую интуристовскую гостиницу, мимо которой мы проходили. — Если проехать пару остановок на трамвае, там есть обыкновенная, для простых смертных.
— У меня нет паспорта. Потеряла.
— Хм… — Олег на секунду приостановился, но потом махнул рукой. — Не беда, у меня есть несколько приятелей в общежитии. За разумную плату местечко тебе найдется. Тем более, общага буквально в десяти минутах ходьбы от конторы, здесь рядом, на Сестрорецкой…
Я уже открыла рот, чтобы сообщить ему очередную свою проблему, но Олег опередил меня:
Я так понимаю, что и деньги твои там же, где и паспорт… Я уплачу, сколько потребуется. Вернешь, когда сможешь. Даже если Юрка не возьмет тебя на работу, а так оно и будет, извини за прямоту, за отработанные дни он рассчитается, как положено. А пока я одолжу тебе, сколько нужно.
Я, наверное, должна была возразить, но Олег снова не дал мне это сделать:
— И не протестуй. Я не хочу, чтобы ты была задержана за бродяжничество. И дело тут не в моем благородстве, просто на твой счет у нас с Юркой свои планы.
И мне ничего не осталось, как послушно отправиться туда, куда повел меня Олег, в ту самую заурядную общагу какого-то стройтреста, где я сто раз бывала с ребятами у их приятелей…
Отчет был уже почти готов, и мне было жаль оставлять его завершение на утро. Хотя было уже очень поздно, ребята разошлись только что. Мозер до последнего сидел вместе со мной и давал письменные пояснения к целому альбому фотографий, который мы с ним успели наснимать за последние две недели. Дело можно было считать завершенным. По нашему с Мозером отчету Лена Астахова собиралась передавать официальную информацию в управление по борьбе с наркотиками. Юрка был доволен нашей работой. Я же не показывала ему, что обычное стандартное дело, в которое он впряг меня в паре с Мозером, тяготит меня. Тяготит не само по себе. Я хотела самой быть в самой гуще событий, я хотела снова помогать не просто агентству Орешина, а непосредственно брату. Но после нескольких моих глупых срывов я взяла себя в руки и смогла «не высовываться».
