Сыщик резко прервал нравоучения и обеспокоенно оглянулся: подвал выглядел страшнее скотобойни. Любые вопросы посреди гор дымящегося мяса пугали самим фактом своего существования: раз спрашивают, значит должна быть первопричина.
— Дежурный унтер в каморке остался, остальные все здесь.
— А когда Веккер дежурку укрепил? Месяц назад?
— Неделю. Как только эксперименты с изолирующей сеткой закончил, так они с сыном все щели и законопатили. Клянутся, что теперь никакая тварь дежурного зацепить не сможет. Ну, разве что напугает, если неожиданно где в коридоре вывалится.
Клаккер осторожно выбрался из клетки, ласково погладил гнутые прутья и задал еще один вопрос, заставив подпрыгнуть Шольца:
— Ловушку в кабинете поставили?
— Да что ты загадками говоришь, что тебя!.. Поставили, вместе с другими ворочал… Что, тварь туда поскакала?
— Думаю, что туда… Я все время пытался понять — что за запах знакомый, где я с этим гадом пересекался раньше… Вспомнил. Это он нашего пленного прикончил. Ту злобную коротышку, что чуть Гжелику не отравила. Пакостника, который собирался нам подробно про чужой мир рассказать… Я просто уверен, что гость захочет с нами поквитаться. В расставленную им западню я не попал, бок ему подранил. Наверняка постарается заглянуть, нагадить. Доказать, что пока мы тут валандаемся, он на нашей территории командовать будет. Так что поехали, посмотрим, кто это такой умный в Городе объявился…
Охотник угадал. Чужак действительно заглянул в кабинет, на столах которого еще остывал самовар и лежали горкой пироги. Вот только ловушка оказалась слишком слабой для незваного гостя. Спрятанный под газетой капкан сумел вырвать кусок чужой плоти, но не удержал монстра. И теперь Шольц вместе с помощником разглядывали нарисованный черной кровью на стене рисунок: на удивление неплохо выполненный портрет палача с разорванным когтями горлом.
— Прекрасно… Заявление о намерениях мы получили. Теперь осталось придумать, как этого избежать, — расстроено вздохнул сыщик и покосился на плотно закрытую дверь. — Придется Ваккеру еще амулеты мастерить и ставить охранные системы на все здание. Дожили — всякая дрянь по департаменту гуляет, будто у себя дома… Про ремонт и не говорю, это отдельно считать придется.
Не обращая внимание на ворчание руководства, Клаккер подошел поближе и задумчиво поковырял кончиком ножа черные линии:
— Ты посмотри, какой живучий гад попался. Я его зацепил минимум раз, и хорошо зацепил. Потом здесь он приличный кусок оставил. И все равно — ушел. Хотя все щели старыми порошками не на один раз обсыпаны. Но — ушел, зараза… Видимо, действительно на огонек стали заглядывать монстры, которым наши порошки и стрелялки — как комариный укус…
Начальник департамента задумался о чем-то своем, потом неожиданно редко подергал за рукав палача и приказал:
— Здесь остаешься ночевать, понял? А то готов месячный оклад поставить, что ты уже куда-то бежать собрался, очередную дикую идею проверять… Значит, ночуешь здесь, с утра собираем людей и планомерно прочесываем Город. Раз мы его ранили, значит — и убить сможем. Вместе. Хватит геройствовать.
— Да я и не думал! — охотник тут же изобразил на лице полное непонимание проблемы. — Спать — так спать, как прикажешь. Кстати, заодно полушубок заштопаю и для успокоения чуть-чуть приму. Чисто символически, для лучшего сна… Насчет "чуть-чуть" не возражаешь?
Еще через полчаса Клаккер сидел в крохотной каморке под лестницей, аккуратно снаряжая барабаны картечницы и насвистывая какую-то печальную мелодию. Кативший на коляске мимо Веккер осторожно заглянул в комнатку и покосился на гору железа на заправленной кровати:
— Ты же вроде как отдыхать хотел? Завтра суматошный день, с тяжелой головой не набегаешься. Да и хромаешь ты до сих пор, лучше бы поберечься…
Нежно прижав обрез к груди, любитель стрельбы пожаловался:
— Знаешь, как-то напугался я сегодня. Подумал — вот, отпрыгался старый хрыч. Никто толком не знает, в какую дыру я залез. Патронов — с пяток остался. Темнота — хоть глаз выколи. И сидит где-то рядом зубастый барбос-переросток, зубами клацает. Хоть помирай… И так меня проняло, что сейчас заснуть не могу. Пока под каждую руку по десяток револьверов не положу, пока под подушкой ящик гранат не пристрою — глаз не сомкну.
— Да? А я уж было подумал…
— Ну что вы в самом деле через слово меня шпыняете! — рассердился Клаккер, откидывая тяжелую крышку и начиная доставать зеленые тяжелые шарики. — Говорю же — чуть-чуть успокоюсь и баиньки!.. Сдались вам эти забеги по Городу. Где я — и где те времена, мастер. Сам видишь — еле ползаю. И палочку мою любимую сломали, теперь только на санях или каком тарантасе по заснеженным улицам… Хоть такое же кресло, как у тебя, заказывай…
Веккер недоверчиво хмыкнул, но все же помахал на прощание рукой и поехал к себе. Правда, через полчаса он бесшумно вернулся, остановился перед прикрытой дверью и прислушался. Затем тихо приоткрыл створку, заехал внутрь и посветил крохотным фонариком. Полюбовался на пустую смятую кровать и вздохнул. Искать палача на улице было бесполезно — удравший через черный ход убивец никому не сказал, куда именно он направляется. А тайных дыр и подвалов, где можно было свернуть шею, в Городе хватало с избытком…
* * *
Охотник прихрамывая дошел до переулка, ведущего к рыбным рядам, и остановился. Склонив голову, прислушался к слабому шелесту снега под порывами ветра, затем сошел с тропинки и влез в сугроб, прямо в середину ярко освещенного пятна под фонарем. Развернувшись к цепочке следов, кашлянул:
— Я слушаю вас, господа.
Мутными облаками из поземки выступили три силуэта: две огромных черных туши, похожих на вставших на задние лапы медведей, и изящный человекоподобный незнакомец в плаще с капюшоном. Застыв на границе света и темноты хозяин боевиков попросил:
— Нужно поговорить. Надеюсь, получится договориться. Не нужно лишь делать глупости: стрелять, кидать эти гремящие безделушки. Беседы тогда не получится.
— Надо же, какие серьезные гости пожаловали. Даже по нашему разговаривать умеете. Ваши дикие обычно лишь орут и когтями машут.
— Вы тоже — дикие. Только шкура другого цвета и к мерзкому холоду привычные. Дикари, что с вас взять.
Клаккер нахмурился, но руки к оружию тянуть не стал. Каким-то десятым чувством он понимал, что парочка громил легко прикончат его, будь у палача в кармане даже заряженный метатель. Увы — в Город пожаловали действительно серьезные твари.
— Ладно, про умных и глупых я уже понял. И про то, что вы, господин хороший, себя причисляете к правителям мира — тоже уяснил… Но тогда зачем вам понадобился дикарь, не способный даже шкуру небожителям попортить?
