– И как этот эдем называется?
– Клуб «Волшебный аттракцион». Но это далеко не Эдем. Ты не шути так, я – человек верующий.
– Так при чем тут этот аттракцион? Наверное – очередной закрытый бордель. К чему вспомнил?
Иван почти вплотную придвинул к моему лицу свою красную рожу и, дыша перегаром, прошептал:
– Я там был потом – мы у них забыли кое-какие бумажки подписать. Ребята мои все в разгоне, вот и поехал сам. Так вот, входил я, по старой памяти, через сопредельную территорию, служебным входом. Там завод какой-то, и у меня еще пропуск остался. Ну вот, я сам видел, как с задних ворот этого клуба в небольшой фургон грузили черные пакеты с «молниями» и мешки поменьше – с арбуз величиной. Причем очертания этих мешков специфические.
– Чего грузили-то? – «не поняла» я.
– Да расчлененку оттуда увозят, сам видел! – просипел Иван. – Но самое непонятное – для чего им это надо?
– Как? – удивилась я.
– А так! Ты когда-нибудь видела большую промышленную мясорубку? Ту, которая на мясокомбинате делает фарш – начинку для пельменей и колбасу? Я видел. Так вот, последнее, что я наблюдал, пока мы там еще работали – это привоз двадцати контейнеров с такими агрегатами.
– Ты хочешь сказать…
– Я хочу сказать, – перебил меня Иван, – что они могли установить эту технику, сразу подключить ее к сливным трубам, перемалывать все что угодно и незаметно смывать в канализацию.
Честно говоря, в эту историю верилось с трудом – наверняка очередная милицейская байка, вялая попытка меня заинтриговать. Узнав напоследок у своего пьяного приятеля адрес и месторасположение этого загадочного клуба, я откланялась. Что, кстати, было не так просто сделать, поскольку Иван как раз дошел до такой стадии алкогольного опьянения, что начал ко мне усиленно приставать.
23
Большинство неврозов – это конфликт между способностями и тем, что мешает им проявиться. Если женщина замыкается на бытовых проблемах, если ее основные занятия – это мытье полов, приготовление обедов, стирка и – «на сладкое» – сидение у телевизора, то очень скоро она почувствует разочарование в жизни. В наше время женщине недостаточно быть нужной только своему дому. Я уже давно перестала думать о своем доме и своем здоровье, как телесном, так и духовном, то бишь психическом. А тут неожиданно пришлось вспомнить и о том и о другом.
Этот ночной скрежет стальных когтей о бетон меня так достал, что я медленно, но верно становлюсь невротичкой. Свою долю добавило и это дурацкое дело скульптора, конца которому не видно. Хотела сходить к нашему психоаналитику, а потом плюнула и решила попробовать таблетки – феназепам – по половинке на ночь. Не помогло – сплю, как и раньше, да и спокойнее не стала.
Ни для кого не секрет, что в нынешнем мире технического прогресса, постоянного ускоренного развития и изменения общества, погони за неуловимой модой, – основное человеческое состояние – стресс. Проблемой всего общества стали депрессия, внутреннее одиночество, нервные срывы и психические расстройства. Поэтому в последнее время так возрос спрос на психоаналитиков и психологов. Люди хотят найти покой для своих душ: латинское слово «психос» по-русски значит – «душа». Вот почему так популярны в нашем современном обществе специалисты с приставкой «психо», но они могут принести только временное облегчение, или просто научить с этим жить, с этой внутренней болью...
Я пока не умею в полной мере управлять собственной психикой.
Я много чего не умею, и не буду уметь, наверное, уже никогда.
Кататься на коньках не умею до сих пор, хотя давно мечтаю. Помню, в школе учитель физкультуры меня просто ненавидел. Я тогда вообще ничего не могла: ни перепрыгнуть через козла (когда я к нему подбегала, почему-то казалось, что козел сам хочет на меня накинуться), ни исполнить кувырок вперед (казалось, что от этого может переломиться шея), ни бросить условную гранату на подобающее расстояние (не знаю даже, почему), и никогда не могла поймать брошенный в меня мяч (страшно).
Еще я совсем не умею играть ни на одном музыкальном инструменте, хотя, мне кажется, при желании смогла бы на барабанах. Петь я тоже не умею, потому что нету у меня ни слуха, ни голоса. А петь, не имея слуха – совестно, так поют только нетрезвые придурки, шляясь по ночным улицам. Я могу, конечно, исполнить «Пусть всегда будет солнце» и одну малоприличную песню на английском языке. Очень хорошая песня, изумительная. Но что-то никто, как я заметила, не вызывает меня на бис. Более того – в семьях моих знакомых считают, что очень хороший признак, если маленького ребенка не устраивает мое пение, и он начинает горько плакать. Это может означать, что у него у самого, возможно, имеется музыкальный слух.
Идея проследить за Петерсоном, составить его распорядок дня, очертить круг знакомств и выяснить его постоянные маршруты возникла у меня почти сразу. Но почему-то только сейчас появилось время для осуществления.
Примерно в десять утра «Форд» Петерсона выехал из подворотни дома на Ленинском проспекте и поехал в сторону центра. Я вела его до тех пор, пока Петерсон не направился на Сретенку, видимо, на переговоры к какому-то богатому клиенту, и сумел вклиниться в довольно плотный ряд машин окаймляющих тротуар Сретенки. Свой собственный автомобиль мне каким-то чудом удалось припарковать возле тротуара совсем неподалеку от серебристого «Форда».
Я вылезла из машины, немного размялась, не упуская из виду машину клиента, заглянула в соседние магазинчики, даже купила там какую-то мелочь. Когда мне это надоело, я подошла к своему беленькому «Вольво», открыла дверцу, села за руль и стала ждать. Петерсон обязательно должен был проехать мимо – улица с односторонним движением. Через несколько минут я увидела его залезающим в серебристый «Форд». Машина вырулила с обочины, встроилась в левый ряд и проскочила мимо меня. Я включила двигатель и потащилась следом за ним.
Он не торопился, скрупулезно соблюдая все правила движения. Я следовала чуть ли не вплотную. Лишь изредка между нами вклинивался один или два автомобиля, и на светофорах я ни разу его не упустила, хотя пару раз мне пришлось проехать на желтый свет. Мы миновали запруженную движением центральную часть города, Садовое Кольцо и свернули на Ленинский проспект.
«Форд» быстро набирал скорость, проносясь мимо домов сталинской застройки. Я полагала, что он остановится у одного из этих зданий, однако ошиблась, что, впрочем, случается со мной не так уж и редко. Петерсон миновал эти кварталы и вскоре добрался до пересечения с оживленной городской магистралью – Ломоносовским проспектом. Я только недавно узнала, что этот перекресток называется – «Площадь 60-летия СССР». «Форд», находившийся в левом предпоследнем ряду, остановился на красный свет. Я была в том же ряду немного позади – между нами успели вклиниться еще две машины.
