…Многие обитатели тюрьмы стали лунатиками, а одного заколдовали, и он поклялся на Священном Писании, что не принадлежит этому времени, а родился в том веке, который еще не наступил».
Френсис закрыл книгу и осторожно положил ее обратно на каминную полку. Когда же он вновь заговорил, голос у него был тихим-тихим, словно у опытного проповедника, готовившего эффектную развязку:
— Он поклялся на Священном Писании, что не принадлежит этому времени, а родился в том веке, который еще не наступил. — Френсис сделал паузу, а затем продолжил, уже громче: — И им был один из вас — или будет? — он или она? Не отмахивайтесь от идеи перемещения во времени. Многие заявляли о том, что их перенесли из одного года в другой, но, когда они пытались объяснить властям, в какой переплет попали, их принимали за сумасшедших. Разрешите вам напомнить, что только в Великобритании каждый год бесследно исчезает десять — пятнадцать тысяч человек. А кто может наверняка сказать, что они не блуждают по улицам средневекового Лондона или не гниют в каком-нибудь дурдоме семнадцатого века?
Дженифер Холидей подняла руку, точно школьница, спрашивающая у учителя разрешения задать вопрос.
— Подумать только! Если все, что вы говорите, правда и все эти… люди… сумели построить мост, что же будет? Они нас похитят?
— Среди нас присутствует человек, который может ответить на этот вопрос лучше меня, — сухо ответил Френсис. — Но я бы сказал, что перемещение коснется душ, а не тел. Ройстон Вэнтворт отыскал место — или ищет — для того, чтобы сбежать. Он прекрасно понимал, что за его грязные делишки — болтаться ему рано или поздно на виселице. Но если он обменяется личностями с кем-то из далекого будущего, то сможет спасти свою шкуру. Похоже, он собирается перетащить сюда всю свою шайку-лейку.
— Этого не может быть, — покачал головой Роланд Тейлор. — Слишком притянуто за уши.
— Так ли? — поднял бровь Сент-Клэр. — Ведь я могу подумать, что по сравнению со всеми остальными для вас эта ситуация самая благоприятная.
— Что все это значит?
— А это значит вот что. — Френсис внезапно ткнул указательным пальцем в сторону своего крупного, краснолицего собеседника. — Я полагаю, что вы и есть человек-якорь, тот, которого послали, чтобы завладеть телом настоящего Роланда Тейлора. Мост еще не закончен, так что призрак этого бедолаги не оставляет попыток дать о себе знать. Но вы его спугнули. Вот почему вы были против того, чтобы меня пригласили. Вот почему вы пытались с самого начала дискредитировать саму идею. Вот почему…
— Да вы просто чокнулись, твою мать! — Тейлор вскочил с места. Лицо его перекосилось от ярости. — Вы, чертов придурок! В вашей теории полно нестыковок. Я могу одним ударом ее разрушить. Во-первых, если я или, например, любой из здесь присутствующих беглец из восемнадцатого века, почему тогда мы так хорошо говорим на современном английском, английском двадцатого века? А? Я, если угодно, могу разобрать телевизор и снова собрать его. Хотите узнать, кто были мои родители? Когда родились и когда умерли? Могу также ответить на вопросы по истории последних тридцати лет. Не желаете ли проверить мое водительское мастерство? Так идите и постучитесь в дверь ближайшей психушки. Там вам самое место.
— А что скажете на это? — улыбнулся Регги Смит. — Я умею водить машину и могу перечислить всех премьер-министров Великобритании начиная с тысяча девятьсот двадцатого года. Надеюсь, это снимает с меня все подозрения.
— А я умею печатать, — сказала Бетти Смит с наигранной скромностью. — Шестьдесят слов в минуту.
— А я умею кататься на велосипеде, — объявила Нина Тейлор, — и еще печатать, стенографировать, пользоваться телефоном, калькулятором… И я три раза смотрела «Унесенные ветром».
— А я, — сказала Дженифер Холидей и, загибая пальцы левой руки, огласила список своих достижений: — Могу печатать, стенографировать, если, конечно, не слишком быстро, а еще могу рассказать вам содержание «Истории любви»…
— Хорошо, хорошо, — поднял руку Френсис. — Итак, вы все умненькие-разумненькие мальчики и девочки. Но это еще ничего не значит. Вэнтворт и компания были блестящими людьми. Намного опережали свое время. Возможно, они не смогли бы печатать или разобрать телевизор, но хорошо знали человеческую натуру. Они ведь смогли сделать так, чтобы их милая шутка сработала. Когда наш анонимный человек-якорь завладел современным телом, он в придачу унаследовал и мозги двадцатого века. Прекрасно работающий компьютер с первоклассной памятью. Он, конечно, напрягся, когда его новое тело село в машину, но банк памяти сообщил его мозгу, что надо делать. Извините, Тейлор, вы можете хоть «Британику» процитировать от начала до конца и наоборот, вам все равно меня не убедить, что вы не сбежавший из восемнадцатого века черный маг.
— Теперь понимаю, — застенчиво произнесла Дженифер Холидей. — Мистер Тейлор ни разу не выказывал особого страха, когда… хм… явление имело место. Это меня всегда удивляло. Мне-то уж точно было не по себе.
— Если я не бегал но кругу, кудахтая как безмозглая курица, это еще не значит, что я не испугался. — Тейлор бросил взгляд на Дженифер, а затем повернулся к Френсису. — Вы еще за это ответите, Сент-Клэр! До вашего приезда мы боялись призраков, а теперь шарахаемся друг от друга.
— Все верно, — кивнул Френсис. — Тому есть веская причина. Один из вас чужой, предвестник дьявольского вторжения. И не надейтесь, что мистер Тейлор — мой единственный подозреваемый. Например, миссис Тейлор вполне может оказаться нашим, извиняюсь, мужчиной. Она определенно обладает скрытыми телепатическими способностями, что могло привлечь к ней чужих.
Нина Тейлор вскинулась, словно ее ударили.
— Я нахожу ваше замечание оскорбительным, мистер Сент-Клэр. Если вы полагаете, что я позволю, чтобы моим телом завладел дух незнакомого мужчины, вы еще ненормальнее, чем думает мой муж. Право слово!
В этот момент появилась Гертруда и громко объявила:
— Кушать обед!
Компания потянулась в столовую, где в полном молчании уселась за стол. Когда Регги Смит нечаянно кашлянул, все подпрыгнули как ужаленные и уставились на нарушителя спокойствия так, словно у него на голове выросли рога. Позвякивание ножей о тарелки, чуть слышная просьба передать соль, шарканье тапочек Гертруды — все это создавало такую тяжелую атмосферу, что, казалось, ее можно было попробовать на вкус. Френсис заметил, что Роланд Тейлор, едва притронувшись к еде, положил нож и вилку и мрачно уставился в противоположную стену.
— Френсис, — неожиданно сказала Фред, — может, тебе будет небезынтересно узнать, что наш блуждающий друг вернулся?
