маску? Много масок?
Нет уж…
Но матушка не поймет.
- Завтра же… надо разослать карточки, сообщить, что ты выздоравливаешь и готова принимать гостей…
- Мама…
- И леди Диксон будет рада навестить тебя. Она мне показалась сильной женщиной, а главное, далекой от интриг. В свое время мне очень не хватало поддержки, а вдвоем всегда проще.
Матушка поднялась.
И в дверь осторожно постучали.
- Леди? – вид у горничной был встревоженный. – Леди… вас просят спуститься.
Эва тоже поднялась и набросила халат.
- Дорогая…
Она покачала головой. И матушка, вот удивительно, не стала спорить.
Отец читал записку. И ведь не в первый раз. Читал, хмурился и, заметив матушку, протянул записку ей. Та быстро пробежала по тексту.
- Это… правда?
- Пока не знаю, - сказал отец. – Но вряд ли он бы стал так шутить.
- Что? – Эва поднялась на цыпочки, пытаясь заглянуть через матушкино плечо.
- Тори, дорогая… Тори очнулась! – голос матушки дрогнул, и листок бумаги вырвался из пальцев. Он опустился на темный ковер, где и остался лежать светлым пятном. – Если… если это правда, то…
- Я велел закладывать экипаж, - отец поднял бумажку. – Эва, ты пока останешься здесь. Я понимаю, что тебе хочется увидеть сестру…
Не очень, но Эва кивнула.
- Однако ты еще слаба. И должна отдыхать.
- Я… я соберусь…
- Конечно.
Матушка вышла, едва ли не выбежала. А Эва осталась. И отец. И он все так же смотрел на бумажку, а еще…
- Ты не слишком рад, - Эва огляделась и забралась в старое кресло, которое всегда стояло у камина. Пусть даже огня не было, но кресло оставалось таким родным, уютным.
- Эва?
- Я вижу. Тоже… опасаешься?
- А ты?
- Я её видела. Когда… спала. Она не потерялась, отец. Она просто не хотела возвращаться. А сейчас захотела. Но… она другая. Стала.
Отец чуть склонил голову и ответил:
- Она тоже моя дочь.
А потом добавил:
- Маме не говори, она слишком уж эмоциональна.
- А Берт…
- Уехал.
- Куда?
- Хочет все же отыскать тот дом. Но в этом нет особого смысла.
Отец подошел к окну и оперся на подоконник. Странная у него привычка, стоять вот так, просто глядя в серое стекло. Оно здесь толстое и отлито было, кажется, в незапамятные времена. И надо бы поменять. Но сама мысль о том, чтобы что-то изменить в кабинете казалась кощунственной.
- Иди отдыхай, - он стоял долго. А Эва не торопила. Сидела вот. Комкала записку, но не читала. И думала, думала… только все равно ничего не придумывалось. – Все будет хорошо.
Это Эва уже слышала.
Глава 39 О том, что улики – дело тонкое
Глава 39 О том, что улики – дело тонкое
Бертрам Орвуд смотрел на темный остов дома. Смотрел хмуро, и пальцы его сжимали навершие трости. Чарльз ощущал холодные волны силы, до того неприятной, что хотелось отступить.
Люди и вовсе старались обходить некроманта стороной.
А людей было много.
Пожарные.
Полицейские.
Любопытствующие и те, кто затаился в тени, ожидая, когда все лишние личности отбудут, позволив покопаться в развалинах. Там ведь осталось многое.
- Пожар начался на рассвете, - произнес Орвуд.
Над пожарищем поднимался дым, сизый, легкий, он тянулся к небу, чтобы после, изогнувшись, вновь излиться на узкие улицы.
- И дом заметили, когда он уже вовсю полыхал. Выходит, отец прав…
Орвуд сделал шаг, и худенький полицмейстер в мешковатой, явно доставшейся от кого-то, форме, поспешил убраться с пути.
- Искал? – поинтересовался Чарльз.
- Не скажу, чтобы специально. Мне нужно было подумать. То, что рассказал отец… это нехорошо.
Кто бы спорил.
И Чарльз кивнул. Огонь… огонь еще жил. Там, среди черных углей, залитых водой. А ведь когда все началось? Не тогда ли, когда они уехали из клуба?
Скорее всего.
И… случайность? Уголек, выбравшийся из камина? Свеча, что упала на бархатную портьеру? Что-то иное, такое же нелепое, но при том обыкновенное донельзя?
Только…
Дом был стар, но не настолько же, чтобы взять и вспыхнуть. Должны были сохраниться артефакты, которые защищали бы от огня. В любом мало-мальски приличном доме они есть. И пусть разыгравшийся пожар им не под силу укротить, но вот с угольком и свечой они бы справились.
Нет, тут другое.
Что-то такое… такое опасное. Очень опасное.
Ноздри Орвуда раздулись.
- Здесь кто-то умер…
- Господин? – перед некромантом появился человек в сером костюме, измазанном сажей. – Туда пока нельзя. Горячо.
- Погоди, - Чарльз удержал друга. – Сейчас я попробую. И в любом случае, стоит подождать, пока погаснет.
Он не собирался возвращаться сюда.
Да и…
Посыльный от Орвуда появился после обеда. И этот обед, с непривычно притихшей Августой, которая смотрела только в свою тарелку, суетливой матушкой и дядей, что пытался быть любезным, тянулся и тянулся. А когда закончился, Чарльз выдохнул с облегчением.
И посыльный.
Записка.
Пара слов. Просьба. Просьбу он готов был исполнить, но с огнем справились и так. Хотя… нет, не справились. Он еще жив. Тлеет там, внутри.
Соваться опасно.
Огонь – коварная стихия. И нынешний, почти захлебнувшийся водой, готов подняться, вцепиться в осклизлые развалины.
Чарльз поднял руки, дотянувшись до пламени. И то, счастливое, что его услышали, поспешило навстречу. Угли зашевелились, выплевывая один за другим тонкие жгуты огня. А те, добираясь до Чарльза, обнимали пальцы, ластились и пробирались в кровь.
И та принимала.
- Огонь магический, - спокойно произнес Чарльз, чувствуя, как там, в глубинах дома, жгуты свиваются друг с другом. Их было много. Слишком уж много. – Отведите людей. Будет еще один выброс. Не уверен, что удержу.
- Диксон?
- И ты тоже отойди.
- Твоя жена меня убьет, если что-то с тобой случится, - произнес Бертрам.
- Поэтому ты решил, что лучше уж самому? За компанию так сказать?
Улыбаться получилось.
А ведь… да, Чарльз чувствует огонь куда как лучше. И будь здесь Милисента, он точно бы справился. Вдвоем всегда легче…
- Погоди… у тебя камни есть? Драгоценные?
Бертрам сунул руку в карман и вытащил кошель, в котором обнаружились… алмазы?
- Давай по одному. Клади в руку… пока формируется ядро, я попытаюсь оттянуть силы…
А вообще какой чудак носит с собой мешок алмазов?
Впрочем, хорошо, что носит. Иначе было бы куда
