— Где Кирка? — спросил Флакк, гладя влажные волосы и наугад ощупывая датчиком браслета стены — нет ли движения.
Датчик не реагировал.
— Не знаю… — выдохнул мальчуган.
— Пошли, выведу тебя отсюда.
— Куда?
— К папе.
— Я ему знак оставил… там в пещере…
— Ухо?
— Ну да.
— Молодец! — Гай потрепал малыша по голове. — Я это ухо нашел.
Флакк пополз назад. Маленький Луций двинулся следом, он пыхтел от натуги, но почти не отставал. Молодец. Весь в отца… Командовать ему в будущем «Сципионом». Из пещеры надо сразу поворачивать к выходу наружу — соваться вместе с мальчуганом в усадьбу — безумие.
«Выведу парня, спрячу — и назад, за Киркой…» — тут же возник у Флакка простенький план действий.
Гай протиснулся в узкую дыру, вытащил мальчугана, спустился по вырубленным в камнях ступеням к озерцу. И тут только заметил Светония. Гай не мог понять, как такое могло случиться. Он в первую минуту не видел никого… то есть видел, озерце, сталактиты. А потом возник, материализовался Светоний, уселся на камень, где прежде сидел Флакк. Светоний сидел совершенно неподвижно, будто статуя. Даже рука, сжимающая бластер, не дрожала.
— Куда ты волочишь парня? — спросил Светоний, кривя губы.
Флакк потянулся к кобуре.
— Но-но-но… — покачал головой Светоний. — Не шевелись.
— Что тебе нужно?
— Мальчишка. Не ты… Все патриции либо должны утратить память, либо умереть. Ты не патриций. А он все еще — мешок грошовых воспоминаний. Твой племянничек не выпил эликсир. Милашка Кирка напоила деток молочным коктейлем. Она думала, что я поверю… ха…
— Где Кирка? — спросил Гай, холодея.
— Пристрели мальчишку. А я отпущу тебя. И ее.
Племянник вцепился в левую руку Гая мертвой хваткой.
— Я тебе не верю, — сказал Флакк. Он не знал, зачем тянет время. Просто тянет — и все. Надеялся — Светоний наконец ошибется.
— Зачем вы мне нужны? Ты и Кирка? Плебеи… Меня интересуют только патриции.
«С каким презрением он сказал „плебеи"», — отметил про себя Гай.
— Шевелись! — Светоний повел из стороны в сторону стволом лучемета. — Давай, делай свое дело и иди.
— Оружие… оно в кобуре, — заметил Флакк.
— Доставай. Только очень медленно.
— Сейчас… — Он стиснул руку малыша. Потом ослабил пальцы. И вновь стиснул.
Это был их с братом особый знак в играх. Означал «Теперь твоя очередь». Луций часто им пользовался. И маленький Лу должен помнить это — от отца. В следующий миг Гай Флакк развернулся, подставляя спину под выстрел Светония и загораживая собой маленького Лу. Одновременно он вложил в липкие от пота руки мальчугана свой бластер. Большой палец сбросил предохранитель в тот миг, когда разряд угодил в спину Гаю.
— Стреляй! — успел выдохнуть Флакк, прежде чем легкие обратились в опаленные огнем лохмотья.
Другой бы малыш не смог. Но этот помнил. Помнил, как нажимал на разрядник его отец. Лу выстрелил.
Пещеру Флакк и Корвин отыскали почти час спустя после начала штурма: управляющей усадьбой комп зафиксировал здесь разряды бластеров и поднял тревогу. Они бы примчались быстрее. Но Флакк, как ни торопился, проверил лабиринт на наличие «хлопушек». Один из проходов был заминирован. Пришлось возвращаться, искать другой путь.
Маленький Лу сидел возле распростертого на камнях Гая. Набирал ладошками воду в озерце и поливал тому лицо. Гай давно умер. И Лу это знал. Но не верил. То есть голос предков подсказывал, что его спаситель мертв, но ребенок, малыш, отказывался понимать.
Трибун Флакк подхватил ребенка на руки и прижал к себе.
— Ты цел… ты цел… — повторял отец.
Корвин подошел к лежащему навзничь Светонию. Луч угодил несостоявшемуся диктатору точнехонько в лоб. Отличный выстрел. Марк догадывался, кто стрелял. Но уточнять не стал.
— «Среди слепых одноглазый — король», — пробормотал Корвин.
— Что? — спросил Флакк.
— Я спрашиваю, почему «одноглазые» так хотят, чтобы все остальные оказались слепы?
— Это я оставил знак, — всхлипнул Лу и указал на выложенное из обломков сталагмита огромное ухо. — А дядя Гай его нашел.
— Ты молодец…
«Только почему Гай не уничтожил этот знак, после того как его обнаружил?» — Трибун Флакк посмотрел на убитого. И мысленно обратился к мертвому брату: «Если бы мы не ссорились почти все время, я бы рассказал, как во время моей первой операции „Триарий" уничтожил подобный знак. Я бы поделился с тобой своей памятью. И ты бы остался жить. А Светония мы бы все равно схватили».
В этот раз, как и во время первого посещения Норика, Марка на подлете к мегаполису встретили автоматы-охранники. Префект Корвин назвал себя и цель визита. Цель была все та же — встретиться с важным свидетелем Фавстом Корнелием Цеком. Только в этот раз префект Корвин прилетел в одиночку. И опять в кабине флайера возникла голограмма главного администратора Норика.
— Дело о секте Светония закончено, — заявил префект Норика. — Зачем же снова пожаловал в Норик, совершенный муж?
— Совершенный муж, я понимаю ваше желание не тревожить ученых Норика. Но обстоятельства дела еще не до конца выяснены. Не все нюансы учтены. Мы должны быть уверены, что всех членов секты удалось арестовать. Посему я должен уточнить некоторые детали.
Префект Норика усмехнулся:
— Вы лжете, префект Корвин. Говорят, патриция невозможно обмануть. Но и меня не так просто провести, поверьте. Вы расследуете новое дело.
— Напротив, это очень старое дело. И я его почти раскрыл. — Марк не скрывал торжества.
— Убийство вашего отца?
— Я должен завершить это дело. Если вы помните, Фавст Корнелий запустил программу и включил портал, что привело к катастрофе. Комиссия расследовала гибель префекта Корвина и пришла к выводу, что имел место несчастный случай. Но я знаю теперь, что произошло убийство. И вы тоже это знаете. Просто слишком часто сенат ставил и ставит политические интересы выше правосудия.
— Фавст Корнелий ни в чем не виновен.
— Я его и не обвиняю.
Голограмма префекта Норика несколько раз сосредоточенно кивнула:
— Для того чтобы получить информацию, вам совершенно не нужно видеться с Фавстом. Я жду вас. Моя охрана вас проводит.
Автоматические флайеры мигнули зелеными огнями и устремились к одной из радиальных магистралей.
Через пятнадцать минут Марк вошел в кабинет префекта. Аскетично обставленная просторная комната с зелеными стенами, множество голограмм, экранов. И тишина. Но не давящая, а мягкая… чуть-чуть, на грани слышимости. Музыка, какие-то шорохи, невнятные голоса. Прислушаешься — и нет ничего. Видимо, такой звуковой фон больше всего соответствовал рабочему настроению префекта. Глава Норика поднялся навстречу префекту по особо важным делам. В жизни он выглядел лет на двадцать моложе и куда энергичнее чем на голограмме: густые волосы вместо лысого черепа, загар вместо пергаментной бледности, белозубая улыбка.
