— Молчите, Хиггинс! — бешено заорал Прайс. — Вы не думаете, что говорите, безумец. Разве вы не понимаете, что с этого часа перед вами одно из двух: или вы поможете мне или умрете! — и, схватив ученого за руку, он потащил его к входу в Стальной зал. — Вы немедленно же поедете на «Остров возмездия» и займетесь этим делом. Ваши лаборатории я отправлю туда же! — кричал он, увлекая за собой Хиггинса.
Дверь за ними захлопнулась.
Одним прыжком Гейм очутился в приемной. Боб не отставал от него. Друзья бесшумно выскочили в туннель и бросились к себе. Они уносили с собой тайну Стального зала, секрет плана «Космос».
В «дежурную» комнату снизу доносился мощный храп глухонемого Сэма.
Верхушки деревьев подпирали уже побледневшее небо. С Гудзона тянуло свежим предутренним ветерком.
В тот же день Майкл Гибсон получил от Боба Финчли микропленку и письмо Гейма с подробным изложением событий минувшей ночи.
Остановив автомобиль на углу Большой Ордынки, полковник Соколов отправился дальше пешком. Через несколько минут он очутился перед зданием, построенным в старинном русском стиле. В этом, по виду напоминающем боярские хоромы доме помещалась знаменитая Третьяковская картинная галерея, или, как ее обычно называют, Третьяковка.
Полковник купил билет и поднялся по лестнице. Когда четверть часа тому назад в его кабинете раздался звонок и капитан Пчелин доложил об очередной поездке Шервуда, он решил, что полезно бы и ему самому понаблюдать за этим матерым разведчиком с дипломатическим паспортом: дела, какими полковнику Соколову пришлось заниматься последнее время, так или иначе были связаны с именем Шервуда. Пчелин сообщил, что Шервуд сначала заехал в часовую мастерскую, где пробыл всего несколько минут, а затем отправился в Третьяковку. Рабочий день, утро, почему же Шервуду оказалось необходимо именно в это время бросить все дела и мчаться в Замоскворечье, чтобы полюбоваться произведениями искусства? На Шервуда непохоже, чтобы он стал попусту шататься по Москве.
Соколов прошел несколько комнат и наконец увидел капитана Пчелина. Проследив за взглядом капитана, Соколов увидел Шервуда, пристально рассматривавшего какой-то пейзажный этюд. Вместе с группой экскурсантов, приехавших в Москву для участия в Сельскохозяйственной выставке, Соколов и Пчелин прошли ряд выставочных залов, очутились у полотен Васнецова. Неожиданно полковник услышал женский голос, быстро-быстро говоривший что-то по-английски: миловидная девушка давала, по-видимому, объяснения своему спутнику, средних лет мужчине с несколько брезгливым и высокомерным выражением лица. Англичанин кивал головой и иногда вставлял какие-то замечания. Полковнику не пришлось ломать голову, чтобы догадаться, кто перед ним: обращаясь к иностранцу, девушка, очевидно переводчица, несколько раз назвала его Макгайром. Имя известного ученого-атомщика было знакомо Соколову, он знал и о том, что Макгайр недавно прибыл в Советский Союз.
Взглянув на Макгайра, полковник Соколов заметил выражение тревоги, внезапно промелькнувшее в его глазах: англичанин увидел Шервуда. Взгляд, которым они обменялись, свидетельствовал о том, что они знакомы! Но почему же, в таком случае, они не поздоровались и не подошли друг к другу?
Шервуд прошел вперед. Англичанин остался позади него. Полковник Соколов с интересом следил, что будет дальше.
Переводчица предлагала Макгайру что-то посмотреть, но теперь незаметно для нее роль гида перешла к нему — Макгайр увлекал ее в том самом направлении, в котором уходил Шервуд. Они прошли значительную часть помещения и очутились в довольно обширном зале, одна из стен которого целиком была занята огромной картиной «Явление Христа народу». У самого шнура, мешающего публике подойти к полотну вплотную, толпилось много народу. Экскурсанты делились впечатлениями, которое на них произвело мастерство художника. Здесь находился и Шервуд. Соколов увидел у него в руке свернутую газету. Подошедший сюда же англичанин о чем-то спросил свою спутницу, и та, сосредоточив свое внимание на картине, с увлечением приступила к объяснениям. И вот то, чего ожидал полковник Соколов, случилось: Шервуд повернулся и, расталкивая экскурсантов, направился прочь. Газета, которую он только что держал в руках, выглядывала теперь из кармана пиджака англичанина. Шервуд передал ее ему с ловкостью иллюзиониста. Соколов бросил взгляд на Пчелина и по выражению его лица понял, что тот тоже заметил проделку Шервуда. Слушая свою переводчицу, Макгайр движением руки убедился в том, что газета ему вручена. Затем, осторожно осмотревшись, быстро переложил газету в боковой карман.
Шервуд уходил.
Немного выждав, полковник Соколов и капитан Пчелин тоже направились к выходу. Больше им тут делать было нечего: они предвидели, что произойдет дальше, — Макгайр скоро сошлется на усталость и, отделавшись от переводчицы, возвратится в гостиницу, закроется на ключ в своем номере и примется расшифровывать сообщение Харвуда, написанное на полях газеты симпатическими чернилами.
— Вы видели, как Христос явился народу? — спросил полковник Пчелина, когда они вышли на улицу.
— Видел, — понимающе ответил капитан. — А хотите, товарищ полковник, я незаметно лишу Макгайра полученного им подарка? И не почувствует!
— Н-нет… — ответил полковник — Этого не нужно делать. Пусть англичанин и не подозревает о своем провале, о том, что мы взяли его под наблюдение.
— Слушаюсь. Что мне делать теперь?
— Вместе со мной возвратитесь в управление.
В машине полковник молчал.
— Я так и думал, — сказал он Пчелину, как только они вошли в кабинет. — Англичанина вчера не было в Москве, вместе с группой других иностранных ученых он находился далеко за городом и вернулся к себе поздно ночью. Это обстоятельство объясняет нам, почему Шервуд оказался вынужденным сегодня с утра превратиться в любителя живописи — он должен был передать англичанину какое-то срочное сообщение, вчера он не смог этого сделать, сегодня сделал в не совсем подходящих условиях, на людях, потому что был обязан спешить. Это абсолютно ясно. Стало быть, Макгайр — агент Шервуда или связанный с Шервудом. Зная кое-что о прошлом Макгайра, я этим обстоятельством, признаюсь, удивлен… Но сейчас дело не в этом… Сегодня утром, до свидания с англичанином, Шервуд посетил часовую мастерскую. Вы ничего странного не видите в этом его визите?
— Мне бросилось в глаза одно обстоятельство, — проговорил Пчелин, — человек едет от места службы совсем в другой район Москвы, чтобы показать мастеру свои часы. Довольно странно — ведь прежде, чем до этого мастера добраться, он проехал мимо многих мастерских.
