Потом он обошел островок. Ни души, ни единого живого существа. Только голые скалы и океан и еще каменное здание тюрьмы, поросшее от старости мхом…
Норд Гордий Виртус был образованным человеком и, хотя сердцем принимал религию своего народа, в чудеса не очень-то верил. Молиться он начал скорее с отчаяния, от внезапно вспыхнувшего первобытного импульса веры. И вот чудо произошло! Конечно, можно было объяснить его вполне рационально — что робот сломался и, не отдавая отчета своим действиям, открыл дверь. Но это было почти невероятно, в сущности, то же чудо. Чтобы робот просто так, ни с того ни с сего сломался? Чудо, настоящее чудо! А это значит, что он нужен на этой планете!
Трое суток Гордий просидел на острове без пищи и воды, а на четвертые увидел на горизонте белый треугольник паруса.
…Его подобрала небольшая прогулочная яхта с молодой парой на борту. Хозяева судна были удивлены, обнаружив на голом острове заросшего бородой изможденного человека. Несмотря на страшную слабость и пережитые волнения, Гордий сообразил, что надо говорить. С момента задержания вся информация о нем была наверняка засекречена, а без маски его никто никогда не видел. И Гордий сказал, что это такая игра. Он играет в потерпевшего кораблекрушение, выброшенного на необитаемый остров. Его должны через пару деньков подобрать свои, но он не возражает прекратить игру пораньше, потому что ему основательно надоело сидеть одному на острове. Выдумка сработала безотказно. Ах, игра! Тогда понятно… Интерес к спасенному сразу пропал.
И в последующие дни к радости Гордия молодые люди ни о чем его не расспрашивали, не пытались завести знакомство. Все это время он провел в маленькой носовой каюте и пил фруктовые соки, которые приносил ему робот-матрос, а хозяева развлекались в салоне, не обращая, на него никакого внимания. Уже не первый раз замечал Гордий, что люди новой Астры совершенно нелюбопытны друг к другу, если только их не связывают общие наслаждения. А что могло быть общего между ним, пятидесятилетним седеющим мужчиной, и этими двумя юнцами с манекенно-красивыми лицами? Он им казался, конечно, глубоким стариком, хотя и был, возможно, одного с ними возраста.
…Через несколько дней яхта прибыла в большой порт, и парочка сошла на берег, бросив судно. Да-да, они бросили отличную пятнадцатиметровую яхту с автоматическим управлением и только потому, что она, по их мнению, недостаточно комфортабельна! Гордий собственными ушами слышал, как хозяин — демонического вида красавчик с бриллиантовым треугольничком члена Элиты на куртке — сказал своей подруге, что ему «осточертела эта рухлядь». И женщина кивнула, соглашаясь — да, мол, модель устарела, удобств никаких. И они ушли, забрав с собой матроса и не попрощавшись с Гордием.
Этакое счастье привалило! Гордий стал обладателем прекрасного мореходного судна с не израсходованным еще запасом продуктов и питья в трюме. Два дня он просидел на яхте, думая, что хозяева, может быть, вернутся. Он все никак не мог привыкнуть к тому, что в этом странном мире люди не знают цены хорошим вещам, потому что они достаются им даром. «Они похожи на мартышек в тропическом лесу, где полно бананов», — подумал он, проснувшись на третий день утром. Нет, хозяева так и не вернулись…
Теперь нужно было решать, как распорядиться дарованной ему Нандром свободой. Его побег обнаружится не раньше, чем через два месяца, когда роботы вернутся на остров, чтобы выяснить причину молчания их коллеги. Значит, все это время он может смело действовать, не опасаясь слежки. Но что предпринять? На что направить силы? Попытаться разыскать людей, недовольных системой? Найти для начала одного хотя бы наиболее развитого и попробовать осторожно вправить ему мозги. Не может быть, чтобы на планете не осталось людей с зачатками хоть какой-то духовности. Идея вдохновила Гордия. Теперь уже ясно, что он допустил грубую ошибку, применив в новых условиях старые методы. Нужно было начинать совсем с другого конца — с отдельных человеческих душ.
Решение было принято. Утром следующего дня, позавтракав и приведя себя в порядок, Гордий сошел на пирс.
— Эй, приятель! — окликнул он проходившего мимо вахтенного матроса в голубой робе. Робот остановился, обратив к нему глуповато-добродушное, похожее на резиновую маску лицо.
— Я вас слушаю, приятный господин, — кивнул.
— Как называется этот город?
— Бездельник, приятный господин. Двенадцать миллионов жителей.
— Эта яхта моя, — сказал Гордий, — посмотри за ней.
— Будет исполнено, приятный господин, — кивнул робот. Я самым тщательным образом посмотрю вашу яхту и устраню все неисправности.
Гордий усмехнулся этому маленькому семантическому недоразумению, но уточнять свою просьбу не стал, поняв по ответу робота, что яхта и так никуда не денется. Привычным солдатским шагом он двинулся по пирсу к берегу. Что ж, Бездельник так Бездельник. Не все ли равно, с какого города начинать? Если здесь найдется хотя бы дюжина человек с живыми душами, значит, они есть в любом городе, а если их нет, то, значит, нет и нигде.
В утренней гавани стояла тишина, нарушаемая лишь мерным стуком Гордиевых ботинок. Спохватившись, он сбавил ход и сунул руки в карманы, переходя на прогулочный шаг. «Дурак!» — обругал он себя, вспомнив недавний разговор на следственной комиссии. Он задал тогда своим судьям только один вопрос — как им удалось его выследить? На что председатель комиссии ответил: «Это профессиональная тайна, господин Виртус, но человеку в вашем положении ее можно открыть. Вас выдала походка. Современные астриане так не ходят».
«Да, со старыми привычками нужно расставаться, — думал Гордий, неторопливо шагая по набережной мимо больших хрустальных ваз с цветами, расставленных вдоль мраморного парапета. — Как. это ни мерзко, но придется менять манеры и речь, придется учиться лгать».
Весь этот день он бродил по городу — присматривался к людям, прислушивался к их разговорам. Увы, ни одного хоть чем-нибудь интересного лица, ни одной хоть сколько-нибудь интересной реплики! Пообедал в бесплатном уличном кафе для низших каст. Робот-официант, едва он сел, тут же поставил перед ним на подносе стандартный обед: суп, жареную баранину в соусе, сыр и бутылку красного сухого вина.
«Неужели нужно было свергать богов и устанавливать единое всепланетное государство, чтобы любой бродяга мог иметь бесплатный обед? — думал Гордий, запивая вином вкусное, свежеподжаренное мясо. — Нет, тут что-то не то… Материального изобилия можно было достигнуть и не уничтожая старых укладов. Просто мы недооценили животную основу в человеке и слишком переоценили духовную. И еще не учли такой страшной силы, как зависть…» Эти горькие мысли уже не раз тревожили Гордия за прошедшие месяцы. Эх, если бы можно было совершить обратное путешествие во времени и явиться из будущего мощным, непререкаемым авторитетом! Он бы рассказал тогда тупоголовым ортодоксам, во что обойдется их пренебрежительное отношение к материальной стороне жизни, какая страшная цена будет заплачена за то, чтобы на Астре появились бесплатные кафе. А восставшим слепым толпам он объяснил бы, что они отдают свои жизни не за потомков, а за существ без роду и племени, которым будет глубоко наплевать на них…
