– С разбойниками и ворами – не договариваюсь!
– Вай мэ-э… Какой разбойник, где разбойник, в каком месте я разбойник, а?! Я тут чисто случайно проходил, даже не как свидетель. Это вон всё они, они плохие! А я просто на лошади катался, цветочки нюхал, песни красивые пел. Хочешь, тебе спою? «Хасбулат удалой, бедна сакля твоя-а, золотою казной я обсыпл…»
– В город его тащить, заявление в суд писать, на слушанье париться… Мороки сколько… – атаман вздохнул задумчиво и головой покачал. – Не, наверное, всё-таки тут повесим. Петрович, верёвочку принеси.
Здоровый казак небрежно поставил Сарама наземь, отошёл к своему коню и достал из сумы толстенный канат.
– Не надо! Петрович, не неси верёвку! – взвыл главарь. – Не надо, я пошутил, я всё скажу!
– Бесполезный он нам…
– Я полезный! – бросился в ноги перепуганный Сарам. – Я очень полезный вам, дорогой мой атаман! Петрович, иди отсюда, пожалуйста, да? Слушай, атаман, вот никому бы другому не сказал, но тебе скажу! Ты благородный, добрый, справедливый! Я тебя так уважаю, хочешь, папой своим назову…
– Петрович, иди сюда!
Казак демонстративно начал вязать на канате скользящую петлю. Дядя-разбойник нервно сглотнул…
– Не надо, Петрович, не ходи сюда! Это нас злая ведьма подговорила, Агата Саломейская, отчество не знаю и знать не хочу! Она нам денег дала, чтоб мы вас от станицы увели, а басурмане в это время у вас всех девушек похитили! Да, да, вот такие они плохие люди, э…
– Невиноватые мы! – хором поддержали воющие разбойники. – Это всё ведьма проклятая! Это всё басурмане! Мы бы сами на казаков никогда не пошли, что у нас, совсем мозгов нет?!
Переглянулся атаман со станичниками тревожно, брови сдвинул, к пленным подошёл.
– Та-ак, а дело-то серьёзное… Кто подскажет, где она, эта ваша ведьма?
– Я! Я всё знаю, я всё покажу! – аж винтом завертелся пройдоха Сарам. – Всё покажу! Только потом отпусти, пожалуйста, а?
– Подумаю. По коням, братцы!
Приказал атаман двум казачкам разбойников без спешки в город конвоировать, а сам в седло прыгнул. Главарю Сараму его коня вернули, верхом посадили, но руки развязывать не стали. Ничего, коли Бог милостив, и так не сверетенится…
Гикнули казаки, прянули ушами чуткими донские кони, и понеслась бешеная скачка!
А по краю степи, к зелёным массивам поближе, чтоб за деревьями прятаться можно было, идёт себе, бредёт поредевший отряд басурманского воеводы. Впереди разведчик Карашир, за ним басурманские воины, пленных девушек одной вереницей гонят.
Сам воевода с двумя охранниками последним идёт, а уж за ним неспешным шагом и ведьма прогуливается. Глаз с воеводы не спускает! Поскольку она-то, как ни верти, своё слово сдержала, казаков обманула, девушек украсть помогла, стало быть, теперь и воевода ей по гроб жизни обязан. А уж Агата умела взыскивать долги, как никто умела, ещё с колдовской школы…
– Карашира ко мне! – неожиданно приказал воевода.
По первому зову прибежал верный воин. Поклонился, ждёт приказа.
– Сколько нам ещё идти?
– Три дня, господин.
– Сюда мы дошли за один?
– Да, но теперь придётся двигаться обходными путями, за деревьями. В степи мы можем нарваться на казачьи дозоры.
– Объяви всем привал, – подумав, решил воевода. – Через полчаса выступаем дальше.
– Слушаюсь, мой господин.
Быстро разнёсся по цепочке крик о привале. Устали все – и связанные пленники, и сами басурмане, им-то, как помните, не один раз за сегодня досталось. Даже сил нет над зарёванными девушками или над мрачным юношей посмеяться…
А воевода басурманский на пенёк присел, к стволу ивовому спиной привалился, глаз сомкнуть не успел, как вновь вздрогнул его ятаган, засветилось оружие алым, и послышался нетерпеливый голос султана Халила:
– Эй, ты где там? Какие новости, да?
– Я здесь, владыка мира и миров! Твой приказ исполнен.
– Ну и как всё прошло?
– Мы взяли самых наилучших казачек, – вынужденно соврал воевода. – И уже через три дня они будут доставлены во дворец султана.
– Кривой-мривой нет?
– Нет. Хромых, с косоглазием или плоскостопием тоже не брали.
– Они все девственницы?
– Ох и…..?!! – запнулся воевода, чуть матом не выругавшись. – Я не смел об этом спрашивать, пусть столб мудрости и добродетели сам проверит их невинность.
– Харашо! Маладец! Будешь жить. Но через три дня – эта… так долга, слушай – я сам тебя встречу на границе, у паграничного сталба! Новые пленницы, гаваришь? Хачу, хачу, хачу!
Погасли красные глаза на слоновьей голове ятаганной рукояти. Выдохнул кое-как отважный воевода, за сердце подержался, унял дрожь в коленях. Одно дело – врать повелителю на расстоянии, а совсем другое, когда султан лично спросит: а почему это приведённых девушек так мало? Он-то небось надеялся, что его войско тысячу красавиц частым гребнем нагребёт, а тут всего шестеро девчат. А, ещё жена сотника и дочка его симпатичная. Итого восемь, значит. Кавказского юношу можно попробовать как бесплатное приложение сдать. Ну, вроде бонуса, так сказать, подарок к оптовой покупке. И самое главное, как определиться с этой… как её… сказать неудобно, с невинностью? Судя по тому, как дрались некоторые из девчат, их можно было смело признать очень даже виновными! Хотя речь не об этом, просто к слову пришлось…
– Ну, что скажешь, великий воин? – неслышно подкралась коварная ведьма. – Теперь ты и сам понимаешь, что твои дни сочтены? Пути назад нет. Если султану не понравятся девушки, ты мертвец. Если султан сочтёт, что их мало, ты мертвец. Если хоть одна не устроит его в постели, ты мертвец…
– Чего ты хочешь, женщина?
– Просто напоминаю тебе о данном тобой слове.
– Не сейчас…
– Сейчас и всегда, – хищно улыбнулась Агата и вновь язык змеиный показала. – Мы встретим султана Халила на границе, и ты принесёшь мне его перчатку. Даже не думай пытаться обмануть меня, я могу быть очень и очень неприятной…
Опустил голову воевода, да деваться некуда. Со всех сторон права ведьма проклятая…
– Карашир!
– Да, мой господин.
– Отдых закончен, поднимай людей!
А в это время султан Халил, развалясь на своём широком троне, позволил царедворцам поудобнее взбить подушки для султанского зада и вновь полюбовался на волшебную перчатку.
– Слушай, Бирминдулла, извини, что перебиваю, харошая вещь, да?
– Прекрасная вещь, о владыка Семи небес…
– Мне тоже кажется, я за неё не переплатил, – важно подтвердил Халил, вытягивая руку, чтоб бледный визирь осторожнейше снял перчатку и положил её в серебряный сундучок. – Кагда нада – врагов убивает, кагда нада – гаварить могу с кем хачу, на любом расстоянии. Многафунциональная такая, э?
– Очень, очень прекрасная вещь, редкость, достойная руки султана… – громко зашептались придворные, льстиво кланяясь и подобострастно улыбаясь. Нет, не то чтоб они там все были насквозь продажные и бесхребетные мерзавцы, просто восточная традиция – служишь при дворе, умей гнуть спину…
– Ладна, спасиба. Я всё слышал, – покривил полные губы султан, поманил к себе кальянщика и милостиво махнул рукой Бирминдулле: – Продолжай, пажалуйста…
– «И тогда сказал царь царей: «Велика Персия, а отступать некуда!» И тысячи воинов откликнулись ему в едином порыве, идя за него в бой! А наш великий и скромный султан разил своих противников направо и налево, налево и направо, спереди и сзади, сзади и спереди! И бежали они, бросив свои повозки, богатства и жён. Так одолел бесстрашный и милостивый принц Халил орду хорасанцев, и за этот подвиг весь народ султаната умолял его занять трон!»
Не выдержал тиран Халил, пару раз хлопнул в пухлые ладошки, и в тот же миг поддержали его придворные, шумно аплодируя штатному воспевателю. На деле мало кто не знал, что «орда» состояла из двух десятков беженцев, которых на первом же привале нагнал будущий султан с десятитысячным войском. А чтобы занять трон, ему пришлось отравить отца, ослепить двух братьев и жениться на собственной матери, что в принципе в те времена так уж особо не осуждалось. Так что султан Халил был не лучше и не хуже любого другого восточного деспота…
– Бирминдулла, ты сегодня савсем маладец! Я тебя награжу… – Султан так таинственно улыбнулся, что по виску восхвалителя побежала невольная капля пота. – Я тебя возьму с собой смотреть маих новых жён!
– Безгранична милость моего господина к своему ничтожному рабу, – распластался на полу Бирминдулла.
– Встань, не нада… Ты слышал, наш воевода сказал, что они красивые?
– Воистину, наверное, он очень старался…
– Сказал, все молодые и невинные?
– Другие были бы недостойны ложа достойнейшего из султанов…
– А я сказал, что сам поеду и встречу их всех!
– Вот это зря, – неожиданно бросил Бирминдулла.
В зале все замерли…
– Пачему зря? – удивился Халил.
– Так, не надо…
– Пачему, не надо? Объяснись уже тут, э?!
