Иногда, устав от забот, он поднимается отдохнуть на поверхность земли и там, в своём маленьком владении среди Исполиновых гор, словно беспутный проказник, забавы ради готовый до смерти защекотать соседа, всячески издевается над детьми рода человеческого. Ибо приятель Рюбецаль, да будет вам известно, подобен многим великим гениям: такой же капризный, порывистый и взбалмошный, озорной, грубый и необузданный, гордый, тщеславный и непостоянный, временами благородный, чувствительный, но всегда в постоянном противоречии с самим собой. Он умный и в то же время глупый, подчас мягкий, а через мгновение крутой, как брошенное в кипяток яйцо; сегодня добродушный и ласковый, завтра — холодный и чужой; может быть плутоватым и честным, упрямым и уступчивым, в зависимости от первого порыва и сиюминутного настроения.
Во времена седой древности, задолго до того как потомки Иафета[66] проникли далеко на север и населили эту страну, Рюбецаль уже бушевал в диких горах: натравливал друг на друга медведей и туров или ужасающим гулом наводил страх на робкую дичь, в испуге бросавшуюся с отвесных скал в глубокие пропасти. Натешившись вдоволь, он опять опускался в подземное царство и пребывал там столетиями, пока им вновь не овладевало желание полежать на солнышке и полюбоваться земными созданиями.
Как удивился он однажды, когда, вернувшись в надземный мир и оглядев его с заснеженной вершины Исполиновых гор, увидел, что всё вокруг совершенно изменилось: дремучие непроходимые леса вырублены и превращены в плодородные поля, где зрел богатый урожай; среди цветущих садов выглядывали соломенные крыши деревенских изб, и из их труб вился мирный дымок; кое-где на склонах гор одиноко стояли сторожевые башни для охраны и защиты страны; на усеянных цветами лугах паслись овцы и рогатый скот, а из зелёной рощицы доносились мелодичные звуки пастушьей свирели.
Новизна и привлекательность открывшейся перед ним картины доставила наслаждение удивлённому владельцу этих мест. Он нисколько не разгневался на своевольных поселенцев, хозяйничавших здесь без его ведома, и не стал им мешать, позволив пользоваться присвоенными землями, подобно тому как добродушный хозяин дома даёт под своей кровлей приют хлопотливым ласточкам или неугомонным воробьям. Ему даже пришло в голову завести знакомство с людьми, — этой удивительной породой животных, наделённых душой, — изучить их характер и нравы и подружиться с ними.
Однажды, приняв облик дюжего крестьянского парня, гном нанялся в батраки к одному из самых зажиточных хозяев. За что бы он ни брался, всё удавалось ему. Вскоре батрак Рипс прослыл в деревне лучшим работником. Но хозяин был мот и кутила и просаживал всё, что приносил ему своим трудом и старанием верный батрак, не удостаивая его даже благодарности. Поэтому Рипс ушёл от него и нанялся к его соседу пасти овец.
Он добросовестно присматривал за стадом и поднимался с ним высоко в горы к богатым сочной травой диким пастбищам. Благодаря его заботам стадо росло и умножалось; ни одна овца не сорвалась со скалы, и ни одну из них не растерзал волк. Однако новый хозяин оказался скрягой. Чтобы поменьше заплатить за работу, он выкрал из собственного стада лучшего барана и высчитал за него из заработка пастуха. Тогда Рипс ушёл и от этого хозяина и поступил на службу к судье. Здесь он стал грозой воров и строгим ревнителем закона. Но судья сам не отличался справедливостью, — судил по настроению и насмехался над законом. Рипс не захотел быть орудием произвола и отказался служить у судьи, за что его бросили в тюрьму, откуда он легко выбрался обычным для духов путём — через замочную скважину.
Эта первая попытка познать человека не пробудила у него любви к людям. Раздосадованный, он вернулся на вершину скалы и, обозревая оттуда весёлые нивы, возделанные человеческими руками, удивлялся, как может мать-природа оделять дарами такое подлое отродье.
И всё же гном решил ещё раз прогуляться в деревню и понаблюдать за людьми. Незаметно прокравшись в долину, он стал подсматривать и подслушивать из-за кустов и изгородей и вдруг увидел очаровательную девушку. Она была прекрасна, как Венера, и так же как и та, совершенно нагая, ибо как раз собиралась войти в воду. Вокруг неё у водопада, низвергающего серебряные струи в естественный бассейн, расположились её подруги. Полные невинного веселья, они беспечно резвились и превозносили свою повелительницу.
Это соблазнительное зрелище так чудесно подействовало на гнома, что он совсем забыл о своей бесплотной природе. Завидуя смертным, он смотрел на девушек с таким же вожделением, с каким некогда боги взирали на первых дочерей рода человеческого. Но чувства духов очень тонки, и ощущения, которые они воспринимают, непрочны и непродолжительны. Гном решил, что ему недостаёт телесной оболочки, чтобы получше разглядеть купающихся красавиц и запечатлеть их в своей памяти. Он превратился в чёрного ворона и, взлетев, сел на высокий ясень, отбрасывающий тень на место купания, откуда открывалась полная очарования картина. Но это превращение оказалось неудачным. Горный дух смотрел на всё глазами ворона и воспринимал внешний мир, как ворон, ибо любые проявления души всегда сообразуются с окружающим её телом. Гнездо лесной мыши было для него привлекательнее, чем купающиеся нимфы.
Как только дух пришёл к этому психологическому заключению, так тотчас же исправил ошибку. Ворон полетел в кусты и преобразился в цветущего юношу. То был верный путь, открывавший возможность постигнуть идеальную красоту девушки. Мысли гнома приобрели совсем иное направление. В его груди пробудилось чувство, какого он ещё никогда не испытывал. Он ощутил неведомое беспокойство. В нём бушевали и рвались наружу смутные, необъяснимые желания. Страстный порыв с неудержимой силой влёк его к водопаду, но в то же время какая-то непонятная робость не позволяла приблизиться к купающейся Венере или показаться из-за кустов, хотя и не мешала подглядывать оттуда.
Прекрасная нимфа была дочерью силезского короля, в чьи владения входила в те времена и часть территории Исполиновых гор. Часто, в сопровождении девушек, она гуляла в рощах и среди кустарников на горных склонах, собирала цветы и душистые травы, или набирала отцу корзиночку лесных ягод, а если день был жаркий, располагалась у низвергающегося со скалы водопада и освежалась купанием.
Испокон веков такие источники, говорят, были местом любовных приключений. Этой славой они пользуются и поныне. Во всяком случае один из них, в Исполиновых горах, дал повод для необычной любовной истории, приключившейся с гномом и смертной девушкой.
Итак, сладостная любовь охватила горного духа и приковала к этому месту, которое он больше не покидал, каждый день с нетерпением ожидая возвращения прелестных купальщиц. Нимфа долго не появлялась. Но в один из знойных, летних дней, в полуденный час, она вместе с подругами опять пришла отдохнуть в прохладной тени водопада.
Каково же было её удивление, когда она нашла это место совершенно изменившимся. Дикие скалы были выложены мрамором и алебастром; вода не срывалась бурлящим потоком с крутого утёса, как прежде, а с нежным журчанием тихо струилась по многочисленным ступеням в широкий мраморный бассейн, из середины которого бил высокий фонтан. Тёплый ветерок шевелил струю, отклоняя её то в одну, то в другую сторону, и она мириадами брызг низвергалась обратно в водоём. По краям бассейна цвели маргаритки, бессмертники и нежно-голубые незабудки. Живая изгородь из роз, перемежающихся с диким жасмином и лунником, образовала поодаль прелестнейший уголок. Справа и слева от каскада открывались два хода в великолепный грот, стены и своды которого сверкали пёстрой мозаикой из разноцветных кусков руды, горного хрусталя и слюды. Всё вокруг искрилось и сияло, ослепляя взор. В причудливых нишах привлекали внимание изысканные фрукты и прохладительные напитки, вид которых вызывал неудержимое желание насладиться ими.
Долго в безмолвном удивлении стояла принцесса, не веря своим глазам и не зная, войти в этот зачарованный зал или бежать прочь. Но она, как и её прародительница Ева, была любопытна и не могла противиться страстному влечению. Ей захотелось всё осмотреть и отведать великолепных фруктов, расставленных будто специально для неё.
Достаточно позабавившись в этом маленьком храме и всё прилежно осмотрев, принцесса пожелала искупаться в бассейне и приказала девушкам внимательно посматривать по сторонам, чтобы дерзкий глаз какого-нибудь притаившегося в кустах бездельника не оскорбил её девичьей стыдливости.
Едва грациозная нимфа скользнула с гладкого края мраморного бассейна в воду, как тотчас же погрузилась в бездонную глубину, хотя обманчиво сверкавший на дне серебристый гравий не вселял купальщицам никаких опасений. Прожорливая бездна поглотила принцессу прежде, чем поспешившие на помощь девушки успели схватить её за золотистые волосы. Едва только она скрылась под водой, всё окрест огласилось душераздирающими воплями и жалобами испуганных служанок.
